Кто или что такое сокэ? Если верить Интернет-сайтам, в англоязычном мире японское слово «сокэ» стало обозначением лиц, претендующих на звание «великих мастеров» или «основателей» боевых искусств.1 Удивительно, но этот термин не объясняется ни в последних англоязычных словарях по боевым искусствам, рассчитанных на широкого читателя, ни в более авторитетных книгах о японской боевой культуре.2 По-видимому, именно эта неизвестность дает коммерческую выгоду, когда на конкурентном рынке, переполненном инструкторами, которые рекламируют себя не только как высококлассные черные пояса, но и как мастера или даже как великие мастера. Такое англоязычное употребление резко контрастирует с коннотацией слова «сокэ» в Японии, где, если оно вообще используется, то подразумевает преданность существующим школам, почтение к авторитету предков и консервативное следование традиционным формам. Несмотря на то, во что многие верят на Западе, японское слово сокэ никогда не означало ни «основатель», ни «великий мастер».
Однако путаница в понимании слова сокэ возникает не только у людей, не владеющих японским языком, она существует и в самой Японии. Непонимание возникает потому, что в досовременной и современной Японии этот термин имеет разные (но связанные между собой) значения и коннотации в зависимости от различных контекстов, в которых он встречается. На протяжении всей истории Японии можно выделить несколько различных моделей употребления термина сокэ.3 Поэтому при описании сокэ на английском языке (а точнее, при споре о его значении) полезно сначала составить хронику различных способов употребления этого слова в исторических записях. Тогда можно будет лучше оценить, как этот термин осмысливается современными авторами и применяется (или неправильно применяется) в современных ситуациях.
Сокэ происходит из китайского языка с сильным семейным и религиозным подтекстом. Этимологически оно написано иероглифами, указывающими на семью, которая совершает обряды предков. В китайских текстах оно обозначает либо членов семьи, принадлежащих к одному клану, либо основной род в расширенном клане, глава которого отвечал за содержание храма предков от имени всей клановой организации. В японских текстах сокэ также всегда подразумевает семейные отношения, связанные с выполнением сыновних обязанностей. Однако использование этого слова в Японии не ограничивалось кровными контекстами, поскольку многие виды социальных отношений строились по псевдосемейным моделям. Религиозные сообщества, коммерческие предприятия, педагогические организации - все они использовали семейную терминологию и соблюдали ритуалы семейного этикета. В этих контекстах термин «сокэ» часто подразумевал исключительность и коммерческую привилегированность, а формальным религиозным обязанностям уделялось меньше внимания.
На протяжении большей части ранней истории Японии привилегии власти, богатства и просвещения контролировались исключительно Двором, аристократами и буддийским духовенством, причем все эти три группы усиливали друг друга во взаимной зависимости. По мере того как буддийские священнослужители развивали свою комбинированную экзотерико-эзотерическую (кэн-мицу) форму тантры, они порождали общую «культуру тайной передачи». Другими словами, буддийские педагогические системы, в которых тантрические ритуалы преподавались посредством устных посвящений (кудэн) исключительно от ученика к мастеру, стали нормативным методом обучения в элитарном обществе. В рамках этой культуры цивилизационные искусства, наиболее ценимые богатыми вельможами, стали исключительной собственностью определенных семей. Например, ветви Нидзё и Рэйсэй аристократического рода Фудзивара преподавали и контролировали системы посвящения в тайны японской поэтики (вака). На более низких ступенях экономической лестницы определённые купеческие семьи осуществляли исключительный коммерческий контроль над производством и распространением некоторых видов промышленных товаров, используемых аристократами, таких как экстравагантная керамика (например, посуда раку). Эти семьи поддерживали свои наследственные монополии благодаря защите и покровительству местной знати или двора.
Эти семьи действовали подобно корпоративным образованиям, в которых множество объединённых родственных групп функционировали в унисон. Среди членов объединенных родственных групп полное посвящение в тайны семейного ремесла получал только один наследник - как правило, старший сын - действующего главы семьи. Даже при отсутствии достойного мужского потомства экономическая необходимость требовала продолжения основной родовой линии, так как наследственная власть принадлежала только этой семье. Поэтому при необходимости в семью приводился мужчина из одной из родственных групп, который назначался наследником главы семьи. Наследник, как кровный, так и приёмный, отвечал за сохранение единства корпоративных семей, поддержание их торговой монополии и хороших отношений с покровителями. Но самое главное - он отвечал за сохранность тайных текстов, специальных инструментов и знаний об устных инициациях, составляющих эксклюзивную тайну его семьи. Законные носители этих исключительных знаний, как сама основная семья, состоящая из нескольких поколений, так и отдельно взятый действующий глава семьи, назывались сокэ. Однако этот термин использовался крайне ограниченно до тех пор, пока после установления мира Токугавой Иэясу в 1603 г. не возникли условия для развития новых, более сложных систем семейных привилегий по всей стране.
В период правления Токугава (1603-1868 гг.) в истории Японии, особенно в XVIII в., многие новые виды художественной и культурной деятельности оказались под властью семей, которые осуществляли право собственности на исполнение этих видов искусства и начинаний другими людьми. Эти новые семейные роды, действовавшие, по сути, как коммерческие гильдии, назывались сокэ. Ведущим специалистом в этой области является японский ученый Нисияма Мацуносукэ. В начале своей карьеры Нисияма написал два фундаментальных исследования, посвященных семьям сокэ и способам осуществления ими своей власти в этот период японской истории: Иэмото моногатари («Истории Иэмото», 1956 г.) и Иэмото-но кэнкю («Исследования системы Иэмото», 1960 г.).4 Хотя Нисияма остановился на термине иэмото (家元, «основа семьи»), в изученных им текстах эпохи Токугава слова иэмото и сокэ использовались как взаимозаменяемые, без различия в значении. Оба слова использовались для обозначения основного рода, утверждавшего право собственности на торговую гильдию, или для обозначения человека, достигшего полного посвящения, как нынешнего законного главы этого рода.
Нисияма приводит несколько факторов, способствовавших развитию семейных родов (сокэ) как торговых гильдий. Режим Токугава передал государственную власть в руки высшего эшелона воинских семей, которые поддерживали своё положение за счет утверждения наследственных привилегий и попыток навязать жесткие кодексы социальных различий. Эта новая воинская элита приняла механизм семейной власти в отношении кодификации и преподавания художественного творчества. Более того, правители-воины покровительствовали многим новым перформативным искусствам и формам развлечений, которые развивались независимо от старых аристократических семей и, следовательно, не контролировались ими. Именно учителя этих новых искусств, таких как чайная церемония (тя-но ю), составление букетов (икэбана), шахматы (сёги), театр Но, стихосложение (хайкай), особые стили музыки и танца и т.д., быстрее всего устанавливали семейный контроль над их преподаванием и исполнением другими. Наконец, длительный мирный период породил множество безработных бывших воинов (ронинов), которые могли найти работу в качестве младших инструкторов в этих гильдиях. В то же время прекращение непрерывных войн способствовало экономическому процветанию, что позволило горожанам и сельским землевладельцам накопить излишки богатства, которые они могли потратить на обучение этим искусствам.
Существование сети младших инструкторов (натори), которые преподавали от имени сокэ, - важнейшая черта, отличавшая семьи сокэ периода Токугава от их более ранних собратьев. В период Токугава обучение специальным навыкам, связанным с определенным видом художественной деятельности, осуществлялось через сеть филиалов, которые выплачивали гонорары и лицензионные отчисления сокэ и были организованы в иерархическую структуру, напоминающую пирамиду с сокэ на вершине. Сокэ обладал абсолютной властью над инструкторами филиалов и косвенной властью над их учениками, контролируя, что, как и когда можно преподавать, а также ограничивая доступ к наиболее продвинутым знаниям, к которым имел доступ только сокэ. Социальные структуры, связанные с таким типом исключительного семейного контроля и сетью филиалов инструкторов, Нисияма назвал системой иэмото (иэмото сэйдо). Он рассматривал её как уникальную особенность японского феодализма, оказавшую сильное влияние на развитие многих традиционных японских искусств вплоть до современности.
Эти художественные направления эпохи Токугава можно сравнить с коммерческими гильдиями, поскольку они зарабатывали деньги с каждого, кто занимался ремеслом или искусством в их конкретной школе по всей стране. Нисияма чётко формулирует коммерческие права (кэнри) этих семейных гильдий следующим образом:
- Права, касающиеся техник (вадза) данного искусства, такие как право хранить её в тайне, право контролировать, как и когда она выполняется, а также права на репертуар её учебной программы и её хореографию (ката).
- Права на инструкторов (кёдзю), на ритуалы и документы посвящения (содэн), на выдачу дипломов и лицензий (мэнкё).
- Право наказывать (тёбацу) и исключать (хамон) учеников.
- Право контролировать использование костюмов, сценических имен, художественных псевдонимов и т.д.
- Право контролировать помещения и специальное оборудование или инструменты, используемые в искусстве.
- Исключительные права на денежные доходы и социальный статус, вытекающие из предыдущих пяти пунктов.
Практически для всех видов искусства и развлечений, которым покровительствовала правящая элита, существовало лишь ограниченное число таких семейных гильдий, каждая из которых обеспечивала вышеуказанные права всем, кто занимался этим искусством на территории всего государства.5 Никто не мог законно исполнять пьесу, песню, музыкальное произведение или заниматься любым другим искусством на публике, не вступив в школу сокэ или не заплатив за временное разрешение (итинити содэн). Реализация этих исключительных прав позволяла семьям сокэ контролировать огромные массы учащихся во всех слоях общества. Нисияма утверждает, что с середины XVIII в. эти гильдии стали регулируемой государством средой распространения культурных знаний, в рамках которой люди, относящиеся к различным социальным классам (самураи разных рангов, горожане, купцы, священники, зажиточные крестьяне, сельские воины и т.д.), могли взаимодействовать друг с другом практически на равных.
Исследование Нисиямы показывает, что практически монопольный контроль над преподаванием мирных искусств, осуществляемый сокэ периода Токугава, эффективно препятствовал распространению конкурирующих школ. Короче говоря, там, где существовали сокэ, новые школы не появлялись. Само создание новых школ отвергало любые представления о власти сокэ. В этом свете становится очевидным, что слово сокэ в современных японских документах никогда не могло быть переведено на английский язык как «основатель». В современной Японии понятие «основатель» ещё менее уместно.
После 1868 г., когда Япония превратилась в современное государство, правительство официально признало законные права семей сокэ (они же иэмото) на контроль авторских прав на все музыкальные партитуры, театральные пьесы, учебники и художественные произведения, созданные членами их гильдий. Таким образом, термины «сокэ» и «иэмото» получили юридическое определение как обозначения современных представителей ограниченного числа семей, которые могли предоставить исторические документы о том, что они контролировали такого рода коммерческие гильдии в период Токугавы. Чтобы сохранить свои авторские права, главы этих семей должны были зарегистрироваться в государственных органах в качестве юридических лиц. Одновременно с приобретением авторских прав они утратили прежнюю возможность ограничивать преподавание и исполнение своих искусств лицами, не входящими в их гильдию. Они стали просто одной школой или исполнительной группой среди многих других. Хотя они могли ограничить несанкционированное использование своего имени и своих исторических ресурсов, они не имели юридической возможности препятствовать конкуренции. Сегодня, если не нарушаются авторские права, каждый может написать новое руководство по чайной церемонии или любому другому традиционному искусству. Каждый может свободно придумывать новые методы их практического применения.
Использование термина сокэ (или иэмото) в боевом контексте ещё более сложнее. До 1868 г. семьи сокэ, объединенные в описанные выше коммерческие гильдии, никогда не контролировали обучение боевым искусствам. Именно поэтому в досовременной Японии существовало так много различных направлений (рюха) боевых искусств. Контраст между учебными организациями, занимающимися мирными искусствами (такими как чайная церемония, составление букетов и т.д.), и организациями, занимающимися боевыми искусствами, не может быть более разительным. Обучение любому из мирных искусств можно было получить только в небольшом количестве семейных родов, каждый из которых объединялся в коммерческую гильдию с сетью филиалов-инструкторов, доступных по всей стране. С другой стороны, существовали сотни различных направлений боевых искусств, подавляющее большинство из которых было сосредоточено в одном месте.6 Хотя многие линии боевых искусств были кровными (т.е. передавались от отца к сыну), многие не были таковыми.
Нисияма называет несколько причин, по которым линии боевых искусств так и не превратились в системы иэмото (они же сокэ). До установления мира в период Токугава непременным условием любой системы боевого обучения было быстрое овладение воинским мастерством. Инструктор, скрывавший в качестве семейной тайны обучение самым передовым техникам, как это было принято у сокэ, преподающих мирные искусства, не мог привлечь учеников. По этой причине в XVI в. воины-ученики, как правило, довольно быстро проходили полное посвящение, после чего могли свободно преподавать все полученные знания своим ученикам. Если кто-то и выдавал дипломы, то делал это по собственному усмотрению, без необходимости платить лицензионные отчисления какой-либо более крупной организации. После того как режим Токугава установил мир в стране, как старые, так и новые школы боевых искусств стали более структурированными, более секретными, разработали более сложные и трудоёмкие учебные программы. Ученики, получившие дипломы, уже не обязательно приобретали самостоятельное право выдавать дипломы.7 Правящие власти также активно препятствовали развитию организационных связей между группами воинов и школами боевых искусств за пределами княжеств.8 Более того, правители каждого отдельного княжества предпочитали покровительствовать только своим местным боевым системам, которые могли находиться под их собственным контролем. Наконец, в эпоху мира стало практически невозможным школам боевых искусств продемонстрировать своё превосходство над соперниками. Учителя-новаторы могли разрабатывать (и разрабатывали) новые методы боевой подготовки и создавать новые школы, не рискуя жизнью, чтобы продемонстрировать их боевую эффективность.
Осано Дзюн (187-192) утверждает, что первым боевым искусством в Японии, принявшим истинную систему сокэ, была школа дзюдо Кодокан. Возможно, Осано прав. Кодокан установил стандарты не только для членов одного тренировочного зала в одном месте, но и для всех последователей дзюдо в масштабах страны. Кодокан дал определение искусству, контролировал лицензирование и обучение, создавал филиалы школ, инструкторы которых поддерживали постоянную связь с головным офисом. Если Кодокан не признавал, что это является «дзюдо», то это не дзюдо. Поэтому не существует такого понятия, как новый стиль дзюдо. Все эти элементы являются неотъемлемыми характеристиками традиционных организаций сокэ в Японии эпохи Токугава. Однако в реальной практике никто и никогда не называет Кодокан или его нынешнего руководителя сокэ дзюдо.9 Этот термин кажется неуместным с учётом того, что в дзюдо упор делается на современность. Анализируя термин «сокэ» таким образом, Осано также критикует современное использование ярлыка «сокэ» некоторыми японскими учителями, представляющими традиционные направления боевых искусств (корю). Осано утверждает, что такое использование не только некорректно, но и свидетельствует о незнании традиционной японской культуры.
Строгое историческое понимание Осано, пожалуй, слишком строго. Он упускает из виду правовые и социальные изменения в статусе сокэ, произошедшие после 1868 года. После начала модернизации Японии общественные критики осудили организации сокэ как неприятное наследие феодальной системы, основанной на наследственных привилегиях, которая подавляла инновации и ограничивала знания ради финансовой выгоды недостойных глав семей, уже не обладавших навыками своих предков. Организации сокэ увидели, что их сеть инструкторов филиалов увядает по мере того, как интерес к традиционным искусствам снижался, а бывшие ученики уходили, чтобы основать конкурирующие школы.10 Вскоре многие традиционные сокэ исчезли, особенно в таких видах искусства, основанных на прямом соревновании между участниками, как японские шахматы (сёги), а также в менее известных видах танца и песни. По мере того как всё больше и больше этого нематериального культурного наследия исчезало, современные японцы постепенно стали по-новому ценить семьи сокэ, сумевшие сохранить свои семейные традиции и передать их новым поколениям. Без целеустремленности и настойчивости наследников этих семей непосредственное знакомство со многими традиционными японскими искусствами было бы утрачено.
Сегодня можно утверждать, что исторические различия между наследниками семейных родов эпохи Токугава, действовавших как торговые гильдии (с системой «натори»), и наследниками локальных линий обучения, связанных с боевыми традициями, менее значительны, чем их современное сходство. В обоих случаях нынешние преемники остаются единственными легитимными источниками традиционных форм обучения искусствам данной линии. В обоих случаях преемники берут на себя ответственность за сохранение исторических текстов, специальных инструментов, уникальных навыков и специфических преданий, которые передаются в их роду. В обоих случаях нынешние преемники отличают свои традиционные учения от новоявленных соперников, указывая на то, что их учения остаются верными целям и формам, которым обучали предыдущие поколения. На основании этого сходства многие современные авторы используют термины «иэмото» или «сокэ» для обозначения законного наследника любой сложившейся основной линии. Таким образом, применительно к современным представителям традиционных направлений боевых искусств термин «сокэ» корректно обозначает их роль как преемников и хранителей определенного исторического и культурного наследия. Его не следует воспринимать ни как идентификацию с коммерческой сетью (как критиковал Осано), ни как эквивалент «великого мастера» или «основателя» (как ошибочно полагают случайные наблюдатели), и лучше всего переводить его как «глава» или «директор».
Рассмотрим, например, случай с Касима Син-рю. В своих книгах и статьях Сэки Хумитакэ, нынешний глава и преемник линии Касима Син-рю в девятнадцатом поколении, использует термин «сокэ» для обозначения семьи Кунии. Он использует этот термин в знак уважения к той роли, которую семья Кунии сыграла в сохранении традиций Касима Син-рю. Вплоть до времени учителя Сэки, Кунии Дзэнъя (1894-1966 гг.), формы боевого искусства Касима Син-рю передавались в семье Кунии по кровному родству от отца к сыну, из поколения в поколение. Современное употребление Сэки термина «сокэ» - это просто признание этого наследия.11 Однако в трудах Кунии Дзэнъя и в традиционных свитках, сохранившихся в семье Кунии, слово «сокэ» не встречается. Куний Дзэнъя никогда не называл себя или свою семью сокэ Касима-Синрю. Он просто подписывался своим именем. Однако, переписывая копии старых свитков своей семьи (эти копии вручались в качестве дипломов), он обычно добавлял слова «Кунии-кэ содэн» перед названием каждого свитка. Например, если он копировал старый свиток, озаглавленный «Кэндзюцу мокуроку», то давал ему название «Кунии-кэ содэн кэндзюцу мокуроку». В данном примере оригинальное название означает просто «Программа обучения искусства меча», а более длинный вариант – «Программа обучения искусству меча, передаваемая в семье Кунии». Термин «сокэ», используемый для обозначения «передаваемого в семье», кажется вполне разумным. Он просто подразумевает, что предания, связанные с этой программой, преподавались исключительно в семье Кунии.
В заключение следует отметить, что трудно оправдать использование непонятной японской терминологии для описания американских социальных практик, для которых уже существуют вполне приемлемые английские слова. Трудно представить, как неяпонец может назвать себя «сокэ», кроме как в шутку. В то же время трудно относиться к этому термину с каким-то особым почтением или чрезмерно переживать из-за его неправильного использования самопровозглашенными «велики мастерами» и «основателями». В эпоху Токугава слово «сокэ» обозначало коммерческую систему наследственных привилегий, которая использовала безграмотность простых людей для получения финансовой выгоды. Возможно, преподаватели коммерческих школ боевых искусств в Америке, которые присваивают себе титул «сокэ», более исторически точны в его использовании, чем они сами думают.
Источник: Soke: Historical Incarnations of a Title and its Entitlements by William M. Bodiford