В искусстве фэн-шуй число "пять" означает пять стихий (огонь, вода, дерево, металл, земля)
Мое первое воспоминание об отце: мы стоим с оркестром на площади около станции метро "Лермонтовская".
В нас дует ноябрьский штормовой ветер, на нас килограммами падает снег по очереди с дождем, папа дует в трубу, а я стою, и держу ему записную книжку, куда он аккуратно записал ноты.
Второе воспоминание: отец стоит за высоким круглым столом в пивном баре «Ладья» и чистит воблу, а я стою под столом и караулю трубу в футляре.
Как я понимаю в тот момент, труба уже отдыхает, отец отдыхает, а я еще на дежурстве. Папин друг под конец мне обязательно скажет "Может глотнешь?" А папа ему скажет: "Нет, он не будет". Позже я узнаю из одного разговора, что вместе с нами там за круглыми столами стояли уголовники, художники, поэты, студенты, ну и мы с отцом.
Третье воспоминание.
Мы дома. Звучит только голос мамы. Мне ее жалко, ведь папа никогда ее не приглашает с нами. Поэтому я сажусь рядом с мамой и смотрю телевизор. Отца она обвиняет, что он не принес какие-то деньги, и нажрался; меня обвиняет, что я пахну воблой.
Четвертое воспоминание.
В воскресенье отец приводил меня на Рoждественский бульвар, там сажал на санки, взятые у соседки Тамары Гавриловны: все равно Тамара Гавриловна кататься не ходила и дочь свою Стеллу не водила кататься. Я любил съезжать щучкой и съезжал так, пока однажды не врезался в другого мальчика и не поцарапал себе лицо. После этого мама не отпускала папу со мной кататься на санках, хотя папа со мной на санках "щучкой" не съезжал: да и просто сидя не съезжал.
Пятое воспоминание рассказывать неловко, но я попробую.
Отец стоит в большой комнате в шляпе, в которой играет на трубе, и ловит горшки с цветами, которые мама ему кидает. Мама при этом плачет и кричит: "Что б ты сдох!" А мне мама кричит: "Закрой дверь!"
На этом мои детские воспоминания об отце заканчиваются. Больше я его и его трубу не видел. Из этой квартиры мы съехали в другую, однокомнатную.
Мама сказала, что это размен.
Когда вспоминаю папу, как говорит доктор, становлюсь очень беспокойным, совершаю беспорядочные движения, тереблю пуговицы на рубашке, часто касаюсь руками лица.
Все, больше рассказать мне нечего. Не понимаю, зачем доктор попросил меня написать мой рассказ.
Да, еще вот что, мамина сестра – тетя Зоя говорит, что не надо было меня тогда отпускать с отцом играть на трубе, может я не был бы таким, а мама говорит, что не из-за этого.