Что такое эпоха тотального контроля? Это когда "пустышки" попрекают на каждом шагу тех, кто на что-то способен. Подобное начинается ещё в школе и продолжается потом на протяжении всей жизни. Пройдя через подобное и живя по нормам чужих мне людей, я рано или поздно осознал, что это не приносит мне счастья, поэтому с тех пор я начал жить по-своему. Однако, очевидно, что это не устроило "пустышек", и гнёт давления полетел ко мне рекой по новой и с удвоенной силой. Но, тем не менее, я не буду "бодаться", "ругаться" и играть "в очки"... Нет, я просто отвечу ясно, понято и творчески, прочитав для всех непонятливых своё стихотворение "Мои враги", где я разложил всё по полочкам. В общем, слушаем и мотаем на ус, а главное - принимаем правду спокойно и без истерик, лучше продышитесь лишний раз!
Мои враги, я всех вас знаю,
Бушует в ваших жилах месть,
Но только, вот, не замечаю,
Что вы на свете, вправду, есть
Какое мне, серьёзно, дело
До серой массы, пустоты,
С которой мне осточертело
Сливаться вплоть до тошноты?
Зачем таланту прогибаться
Под крик назойливых зевак?
Мне слаще дальше подниматься,
Не обращая взор на мрак
И кто ж вообще решил убого,
Что ты обязан привыкать
Быть наравне и только строго
Совместно с сбродом в такт шагать?
В каком мы веке оказались,
Что ты теперь лишь часть орды?
На мне тиски уже смыкались,
Но я привит от ерунды
И пусть метанье под ногами,
Шептание слышно за спиной,
То их удел – давить речами,
Моё же – быть самим собой
Ой, как удобно прикрываться,
Вертеть моралью как доской,
Когда б на деле вам сознаться,
Что зависть ваш вскрывает гной
Вам ваши жизни ненавистны,
А каждый день приносит ад,
И Вы из подлости корыстной
Сечёте тех, кто жизни рад
Вы не умели с наслаждением
Пылать, шутить как Арлекин,
И тем ужасным ущемлением
Вы жизнь испортите другим
Вам лишь бы тявкнуть, показаться,
Чтоб ощутить, что вы «герой»,
Как если критикой бросаться,
То значит долг вести «святой»
Вас бесят все мои повадки,
Вас дразнит мой особый пыл,
И образ мой до боли сладкий
У вас в мозгу давно застыл
Но если честно, выть вне стада
Есть в чём-то подвиг, вам не знать?
Так что, поймите, вы, не надо
Меня презрением карать
Когда хвалиться, в общем, нечем,
Бездарность есть в делах печать,
Так поднимите просто плечи,
Вам лучше только лишь молчать
Вы так балдеете от рамок,
И так пугает вас «каприз»,
Быть может, без дурных программок
Вы полетите резко вниз?
Для вас всех тряпка – уникальность,
Из ваших ртов исходит треск,
Конечно, серую банальность
Всегда изводит чей-то блеск
Но мне всё ясно, очевидно,
Меня же не в чем уличить,
И если жизнь моя завидна,
Тогда мне нужно лишь парить
Моё значение как идея,
И оттого вас душит злость,
Но если вы часть мавзолея,
То я, напротив, неги гость
Так от кого летят советы?
Что вы способны, к слову, дать?
Нет, нет, сойду я с эстафеты,
Не вам учить, как жизнь вдыхать!
Зачем копаюсь я в науке?
Зачем ищу я высоты?
Когда не проще ли от скуки
Лежать и тухнуть от бурды?
Мне стиль ваш жизни опротивел,
В нём не желают созидать,
Себя из бездны, к счастью, вывел,
За вас мне что переживать?
В пустыне всех влечёт оазис,
В саду все тянутся к цветам,
И в этом есть тот самый базис:
Дар божий затмевает хлам
Так вот, мне смысла нет впрягаться,
Крутиться, ёрзать и юлить,
Чтоб пред толпою унижаться,
Как словно так должно впрямь быть
Нет, не хочу скрывать таланты,
Свободу подавлять внутри,
Быть некрасивым, быть мутантом,
Чтоб только радовать жюри
Мне это чуждо, я уверен,
И я прозрел, став на метле,
А вашей желчи счёт проверен,
Так и варитесь же в котле
А я ж лечу навстречу счастью,
Дарую свет и позитив,
И красотой пробив ненастье,
Я получаю сил прилив
И, находясь в кругу чудесном,
Я процветаю вам назло,
Как жаль, что вам то неизвестно,
Но, что сказать, не повезло
Что ж, я не буду ни минуты
Смотреть на взор со стороны,
Есть Гулливер, есть лилипуты,
И в этом нет моей вины
Поэтому, пока, отстаньте,
И назиданья киньте в гроб,
Я вам скажу: «Ну, перестаньте,
Из вас нелепый вышел сноб!»
Я всё смогу, я всё умею,
И планов у меня река,
Так вот, никак я не сумею
Томиться с вами в «дне сурка»
Мой путь начертан, он прекрасен,
И я ценю в нём каждый миг,
Кто скажет вдруг, что я опасен,
Тот есть лишь тусклый жалкий пшик!