— Сейчас, Ленок, уже скоро будем на месте! – изрёк он, бросив взгляд на побледневшую женщину.
Вернувшись домой Жорка «потерял дар речи». Промокший ребёнок лежал на кровати, а подобранная им женщина кружилась по комнате и пела.
У Палагиной брови от удивления взлетели вверх. Но она не растерялась, бросилась осматривать малышку.
Первым делом сняла с неё всё мокрое, обтёрла. Георгий достал из шкафа мягкое полотенце и подал его Палагиной. Елена поставила фонендоскоп к спинке малышки, приложила палец к губам.
—Дыхание в норме, — через несколько минут заявила она. Затем вытерла ребёнка, укутала в полотенце и отдала Попову.
— Прижми к груди, согревай, — командовала фельдшер, — бутылку нужно найти и смесь.
Она подошла к девушке.
Худенькая брюнетка, с большими чёрными глазами, обрамлёнными густыми ресницами раскачивалась из стороны, в сторону. Её взгляд застыл.
Елена помахала рукой перед её лицом. Реакции не последовало.
— Определённо, у дамы шок. Давай малышку в детскую больницу определим, а женщину в псих диспансер, — предложила Елена.
Палагина потянула на себя сумочку, что висела на плече у незнакомки. Та не сопротивлялась.
Внутри оказался паспорт и свидетельство о рождении.
— Так, одно хоть хорошо, — улыбнулась фельдшер, — перед нами мама ребёнка. Олейникова Ольга Матвеевна, а девочка Елизавета. В графе отец пусто, — развела она руками.
— Ладно, Жора, он же Гоша, он же Гога, дуй у бригадира машину спрашивай. Он теперь дома, на упругих грудях благоверной возлегает. А я тут побуду. Оставлять одних приблудных нельзя, — отвернулась фельдшер к ребёнку.
Когда Павлов вышел из дома, над Ольховской разгорался рассвет. Оживала земля, пели птицы, зеленела трава.
Он поразился произошедшей перемене в природе. Словно и не было той стихии, что бушевала ночью. Тучи милостиво уступили место восходящему солнцу, которое расставило всё на свои места. Начинался долгожданный тёплый день. Что он сегодня ему готовил, какой новый сюрприз?
Брякин сам подъехал на своей машине к дому Попова. Георгий вышел, а Ленка с молодой девушкой и её дочкой устроились в салоне. Палагина сопроводила их в лечебные учреждения.
По приезду рассказала, что девочке очень повезло, воспаления лёгких не подхватила. А у матери психоз, нужно долго лечиться, а потом и наблюдаться по месту жительства.
Попов беспокоился за обеих. К девочке его, конечно, никто пускал, дежурные сестрички только успокаивали. Говорили, что её здоровью ничего не угрожает.
А вот с Ольгой главврач свидание разрешил. Сказал на пользу будет.
Вид психушки удручающе подействовал на Попова. По жизни он был оптимистом и состояния удручённости не любил. А тут ему стало даже страшно. Физически здоровые люди в плену своей надломленной психики. Пока Оля лечилась, он регулярно приносил ей продукты. Вскоре ей стало легче и молодую женщину отпустили на прогулку.
При больнице был небольшой двор, с зелёными насаждениями. Сосенки, ели, пихты были ещё совсем молодыми, но делали территорию уютной. Там они и встречались. Девушка была немногословна. Но со временем стала открытие.
Однажды, выбрав скамейку в глубине сквера Ольга и Георгий устроились рядом друг с другом.
Девушка подняла на него свои тёмные, бархатные глаза.
— Я вас, Жора так и не вспомнила, в том дне, с дождём. Но отчего то мне хорошо в вашем присутствии. Тепло, безопасно. Прошу вас выслушать меня, — упрашивала она.
Георгий согласно кивнул.
— Вы, знаете, впущу я вас в потаённый уголок души... Верю всё поймете. Душевный вы человек, — начала рассказывать Ольга.
— Очень я от мамы натерпелась. Она свою мечту во мне хотела реализовать. Да перегнула палку.
Сама то в простой семье родилась. Жила в тихом провинциальном городке. В доме, на его окраине.
Она всё время мечтала. Первые яркие воспоминания, которыми мама со мной поделилась – это детский сад, и окутанная дымкой романтики личность музыкального работника. Женщина казалась девочке волшебницей не от мира сего. Она появлялась раз в неделю, в феерическом воздушном наряде, с лёгким шарфиком, неизменно завершающим образ. Туфли на высоких каблучках, в глазах ребёнка, выглядели хрустальными. Даже имя педагога звучало какой-то неземной музыкой – Ангелина Аскольдовна.
У мамы Любы в горле перехватывало, когда та открывала крышку рояля и…рождалась сказка. Поражающие слух звуки, возникали под её лёгкими движениями рук и наполняли собой пространство.
В воображении девочки появлялись воздушные замки, там оживали мифические персонажи…
Не мудрено, что впечатлительная Люба стала грезить игрой на музыкальном инструменте, но это желание осталось похороненным в ее мечтах.
Вскоре умер мой дед. Бабушка замкнулась в своём горе, работала на заводе. Чтобы прокормить себя и маму держала огород, кроликов, кур.
Ещё и шила на заказ ночами.
Стало мамино детство не весёлым, она росла незаметной, стеснительной и неуверенной в себе. И всё время тосковала по музыке.
Окончив школу, сразу пошла работать. На завод к матери.
Минуло пять лет безупречного труда и случилось невероятное. Любу направили от предприятия на учёбу в институт. Он находился в большом областном городе. Там она оказалась впервые в жизни. Конечно, он пленил её воображение. Старинная архитектура бывших купеческих домов в центре, мощёные улочки, соборы с золочёными куполами, тенистые аллеи, засаженные елями, берёзами, каштанами и клёнами. И подарок судьбы! Здание института располагалось по напротив консерватории. Из распахнутых окон которой в осенний сквер «неслись» «сладкие голоса» духовых инструментов, арфы, флейты, саксофона и фортепьяно.
После занятий Люба обожала сидеть на скамейке и слушать музыку. Так она погружалась в свою мечту.
Летели годы. Мама закончила своё обучение, получила диплом. Вернулась в родную гавань. Её перевели работать в лабораторию. И опять за добросовестный труд поощрили. Теперь дали путевку в санаторий.
На курорте девушке повезло снова коснуться пленительного мира музыки.
Интересно ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.