Лье несся прыжками в сторону темных кустов, озаренных светом Заката, как будто политых кровью. Он был похож на дикого зверя, хищника, которого выпустили из клетки, и тот, вдруг ощутив свободу сбросил с себя цепи, поборол страх и ринулся навстречу родной стихии - лесу, в котором родился. Джемма пыталась не отстать, но Лье быстро исчез из виду, и темнота похоронила бы ее под своим свинцовым покрывалом, если бы не Закат. Наконец, случилось то, чего Джемма ждала всю свою жизнь - она встретилась с ним. И не так, как раньше - исподтишка, крадучись, боясь, что застукают - нет, она открылась этому будоражащему свету полностью, отдалась ему, и сразу страха не стало. Каждый листочек, каждая былинка пылала огненным светом, море тоже превратилось в огромный костер, и это пламя имело вкус и запах. Закат издавал аромат, которому Джемма не могла подобрать названия - этот запах, наверное, источал бы истекающий кровью Бог…
- Быстрее! Что ты там застряла? Я не вытащу ее один.
Джемма разом вернулась в действительность, встряхнулась, как вылезшая из воды кошка, бросилась на голос Лье, и в эту же секунду пламя погасло, солнце упало в море, но полной темноты не случилось - вода как будто излучала свет. Джемма видела спину Лье, он склонился над какой-то ямой, или рытвиной, окруженной колючими ветвями дикого терна, и с усилием что-то тащил, напрягая мышцы обнаженных рук.
- Ну же. Дже!
И снова Джемма услышала стон. Он уже был совсем слабым, обессилевшим и безнадежным, женский голос, как будто жаловался, затихая. Джемма бросилась к Лье, но внутри этой жуткой канавы, наполненной влажными листьями и каким-то мхом было хоть глаз выколи, и кроме полной женской руки, в которую вцепился Лье, она ничего не разглядела.
- Держи руку. Крепко держи, сожми ее ладонь двумя руками. А я вниз.
Лье спрыгнул в яму, и уже через минуту, из темноты показалось бледное запрокинутое лицо, с воосами, похожими на тину, облепившими высокий лоб. И что-то было такое знакомое в этих обострившихся чертах, что у Джеммы закололо под ложечкой. Лье с силой выдохнул, сделав неимоверное усилие вытолкнул женщину на поверхность. Джемма подхватила ее за плечи, тянула на себя, и бессильное тело поддалось, сдвинулось. И еще через пару мгновений перед ними лежала женщина - полненькая, с короткой стрижкой, с раскинутыми в стороны руками, в странном комбинезоне защитного цвета, и совершенно безжизненным лицом.
- Слушай, Дже! Мы сейчас ее утянем в дом. Я принесу покрывало, и на нем дотащим, это не сложно. А потом я напишу письмо Крейну, он дал мне такую возможность. Напишу, что у нас с тобой все пошло, и нам нужно пожить здесь неделю для закрепления эффекта. Он поверит, он этого очень ждет. Мы не можем ее просто бросить здесь. И сдать не можем- она явно из оппозиции…
Джемма вдруг вынырнула из защищающей ее в последнее время тягучей пустой бессмысленности и поняла, что старый мир рухнул навсегда. И что теперь просто нельзя плыть по течению. И что она не просто согласна - она хочет бороться!
- Давай. Только оттянем ее в кусты, пока ты будешь бегать нас надо спрятать. Вот туда…
Под кроной какого-то огромного старого дерева, опустившейся до земли, образовался настоящий шатер, ветки не просто спускались, они ложились на траву, путаясь, и внутри было глухо, пусто и сухо. Лье уложил женщину у самого ствола, стащил с Джеммы шаль и укутал ее поплотнее, быстро глянул на Джемму и скрылся в темноте. И на них навалилась тишина. Было не просто тихо. Тишина была тяжелой и душной, как ватное одеяло, которое навалили сверху, плотно подоткнув края. Джемма сидела у ног женщины, у нее звенело в ушах, но страха не было. Она просто оглохла и ослепла - тишина и темнота были непробиваемы, она давили и лишали воли.
- Кто здесь? Стайк? Лакне? Это вы?
Голос женщины был настолько слаб и еле слышен, что Джемма в обычное время его бы, наверное, даже не услышала, но тут он ударил ее по ушам. Перебирая руками по земле, пытаясь идти на голос, она на четвереньках поползла вперед, и, похоже угадала направление, потому что уперлась в холодную ногу - женщина выпростала ее из под шали, пытаясь тоже ползти.
- Успокойся. Я друг. Я тебя не обижу. Чуть потерпи.
Джемма нашарила руку женщины, ладошка была маленькой, пухлой и ледяной, женщина нащупала руку Джеммы и с силой вцепилась в нее.
- Ты кто? Где мы? Почему так темно?
Голос был слабым, но настолько знакомым, что у Джеммы от напряжения все сжалось внутри, но она не вспомнила. Вернее, не успела вспомнить, потому что в их убежище ворвался тоненький луч фонаря, Лье влез, как медведь в берлогу, и втащил здоровенное покрывало - то самое, с огромной кровати, плотное, как брезент.
- Давай. Перекатим ее постихоньку. Она что, пришла в себя?
Джемма кивнула, луч скользил по опухшему лицу женщины, и от этого мертвенного света ее лицо было похоже на маску покойницы. Она снова потеряла сознание, поэтому ее довольно легко перекатили на покрывало, завязали ноги, перекрестив концы у щиколоток, потом взялись за противоположные и потащили к дому, пыхтя от напряжения.
…
Свет в холле, наконец, превратил маску женщины в нормальное лицо. Джемма наклонилась над ней, присмотрелась, и выпрямилась, вскрикнув. Рыжая челка, чуть подсохнув, встала дыбом, открыв бледный лоб, и яркие волосы спереди странно и болезненно контрастировали с черной копной остальных волос.