Саня Тянучкин у нас в своё время на американке женился. Серьёзно говорю! Приезжала к ним на фабрику заграничная делегация и среди них – эта Джованна.
Санька состоял при иностранцах на подхвате – привези-увези, в английском он ни в зуб ногой, но языковые барьеры любви не помеха. За две недели вспыхнула у них с Джованной термоядерная страсть. Произошёл интернациональный амур-лямур с доставкой на дом.
Кончилось тем, что Джоня увезла Саньку в Штаты – натурализовать там своего суженого, вдохнуть в него воздух свободы и сочетаться законным браком. Согласитесь, не каждому удаётся такой финт ушами. Взяли мы с молодожёна слово: хоть изредка позванивать и рассказывать о своей импортной жизни.
Санька слово сдержал – позвонил. Гордый, весь в понтах.
- Олл райт, пацаны, - говорит. – Привет из независимой державы! Я в неописуемом бьютифуле от распахнувшихся передо мной красот. Свободная страна! Свободные нравы! Свободная пресса! Греби полной ложкой!
Правда, Тянучкин рассказал, что изрядно помыкался, прежде чем получить вид на жительство.
- А что вы хотели, это свободная страна, - говорит. – Настолько свободная, что всякую шваль сюда не пускают. У нас дома как? Занёс туда-сюда по конвертику – получи гражданство. А тут сначала заставили язык зубрить, потом анкеты всякие, проверки ФБР до десятого колена… и только тогда разрешили конвертик занести куда надо. Потому что демократия в действии. Существенная разница!
Стали мы спрашивать, как у Саньки с ежедневным бытом, как с молодой женой и так далее.
- Всё окей, прям не нарадуюсь, - важно отвечает Тянучкин. – Дома я что жрал? В основном макарошки с сыром, потому что у нас там царство анархии и притеснения. А здесь я жру «Мак&Чиз». Это совсем другие, демократические макарошки и совсем другой, толерантный сыр. Их нажрёшься – они ещё целый час в пузе матерятся, поскольку знают свои права. Существенная разница.
Спустя недельку опять мы Саньку набрали. Он отвечает в трубку шёпотом:
- Тссс-ссс, ребята. Я в суде! Заседание идёт относительно моей моральной личности. Демократия в действии.
- Чего ж ты натворил, чудак?
- Я с простой души машину перед домом на газоне помыл, - говорит Санька. – А это нельзя, потому что экология и либерализм. Соседи сразу капнули куда следует – и нате повестку в суд.
- Стучат, что ли?
- «Стучат» - слабо сказано, - говорит Тянучкин. – Тут все дубасят в органы, как пьяный дятел в чемодане. У судьи этих доносов – больше, чем у нас в НКВД в 1937 году. Только у нас стукачество имело место при Сталине и называлось «культ личности», а тут оно процветает всю жизнь и называется «общедемократические ценности». Существенная разница!
- Работаешь-то кем? – спрашиваем. – Бизнес мутишь или честный работяга? Домохозяин или вольный художник?
- Да по-всякому… - говорит Саня нехотя. – Устраивала меня Джонька на фабрику, но я оттуда через день с треском вылетел.
- За что? Прогуливал или с начальством цапался?
- Ох и тёмный вы народ! – говорит Тянучкин строго. – Это вас дома могут турнуть за контры с начальством, потому что у вас тоталитаризм и серость. А здесь свободная страна, и меня попёрли за то, что коллегу негра-трансвестита я назвал негром-трансвеститом.
- Что же тут страшного?
- Это у вас дома обзывайся как хошь, - орёт Санька. – А тут – упаси боже. Сразу шьют ущемление прав и нарушение дискриминации, только деньги на штрафы готовь. Существенная разница!
Не совсем мы поняли, какая разница, за что вылетать с работы, но Тянучкину виднее. Он там свободу полным тазиком хлебает, а мы звёзд с неба не хватаем.
В субботу звоним, слышим – Санька шепелявит немного.
- Что с тобой? – спрашиваем. – Конфет объелся?
- Нет, - говорит Санька. – Мне тут в пятницу в подворотне люлей накидали и карманы вытрясли. Зубы малость пересчитали, вот и шепелявлю.
- Ух ты! – говорим. – Всё как у нас!
- Но-но! – возражает Санька значительно. – Не путайте святое с доморощенным. Дома меня кто бил? Всякие Кузи да Вани. Били безо всякой системы и некрасиво. А тут меня наркоманы-латиносы отделали, да ещё под музыку рэгги, прикиньте? С песнями и танцами. Когда свободные латиносы накатывают люлей свободному мистеру Тянучкину – это совсем иной коленкор. После ихних кулаков даже морда болит иначе. Вот что значит культура и демократия! Существенная разница.
- А как у тебя с женой? – интересуемся. – Всё ли ладно?
- Джонька со мной не разговаривает, - жалуется Санька. – Может, тоже в суд подаст. Виноват я чуток. Хотел деньжат срубить, стащил у неё из заначки два косаря баксов и подписался на аферу с букмекером. Навар ожидался нехилый, да букмекер кинул, гнида ползучая. Бабки снял и слился.
- Как же ты опарафинился? – сочувствуем. – Полез в махинацию, да ещё с чужими деньгами. Мало ты дома от мошенников натерпелся?
- Да что вы понимаете, лапти тамбовские? – злится Тянучкин. – Америка – страна непуганой экзотики. Дома меня кто кидал? Всякие Ивановы-Петровы-Сидоровы. Плюнуть и растереть. А здесь меня облапошил целый Соломон Амплитудович Хиппигофер. Существенная разница, вы не находите?
- Пострадать от Хиппигофера, конечно, престижнее, - соглашаемся мы. – Где уж всяким Ваням-Маням. А как с досугом у тебя? По-английски газеты читаешь, радио слушаешь? Что глаголют в либеральной демократической прессе?
- Газет я даже в сортире не читаю, - бурчит Тянучкин. – Пурга галимая. В ваших газетах строчат то, что укажет губернатор, а в здешних – то, что велит хозяин-банкир, который пасётся на Мальдивах. Существенная разница… хотя по совести вовсе разницы нет. Оба они козлы – и ваш, и наш.
Почему-то мы примерно так и думали.
- Меня же на днях снова в суд таскали, - вспоминает Санька. – Я в судах скоро жить буду! Правила за рулём нарушил и попался ихнему гаишнику. У нас дома сунул бы гаеру двести рублей – и ехай дальше. А тут навесили по квитанции пятьсот баксов – и будь здоров, не потей. Демократия в действии, мать её... Боюсь, жена скоро счёт предъявит.
Перезваниваться мы продолжаем, но стали раз от раза замечать, что демократический запал у Тянучкина выветривается. Даже Джонька любящая не греет.
- Эх, братва, - говорит однажды Тянучкин. – Если начистоту, тускло здесь как-то. И солнце свободы нерадостно светит. Сплошной холестерин, гражданские права и педибобрики… вот последнее – самое фиговое. У нас-то педы только в правительстве сидят, а тут они везде кишат и не дай господь кого задеть! И это существенная разница...
- Так возвращайся в гости, - говорим. – Встретим, выпьем, посидим как полагается!
И ведь наскрёб где-то денег ушлый Санька, прилетел! Примчался, скиталец, из-за океана. Встречали мы его в аэропорту. Санька нас увидел – понёсся, не разбирая дороги, на мужика какого-то второпях налетел.
- Куда прёшь, туловище? – кричит мужик. – Перепил в дороге, что ли?
И бац Саньке в торец! С приездом, значит.
А Санька ему на шею бросился, плачет и говорит:
- О, майн гот же твою швабру с перепёлкой! Повтори это, а? Врежь мне ещё раз, земляк? Врежь от души? Век благодарен буду!
Видимо, огрести люлей в Бостоне от чилийских торчков или в Шереметьево от родного ваньки – это всё-таки существенная разница….
(использованы иллюстрации из открытого доступа)
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Отдельное спасибо тем, кто подписался на нас. Здесь для вас – только авторские работы из первых рук. Без баянов и плагиата.