Чуточку постапа, немного про метро, немного про любимый город. Продолжение рассказа "Туннель, которого нет" - https://dzen.ru/a/ZBqEEe4-CD6ao2ia
— Махач, чего тама?
Молчу, вглядываясь в серую муть. Тёмная завеса густого ядовитого тумана клубится над Иртышом, скрывая половину моста и весь левый берег.
Напарник, не дождавшись ответа, дёргает за штанину, переспрашивает:
— Олег, ну чего тама?
— Ребёнок, — оглядываюсь, смотрю вниз и говорю, понимая, что это не совсем то определение существа, вышедшего из тумана, которое я озвучил.
Ёж делает глубокий вдох, задерживает дыхание, как перед прыжком в холодную воду, и вскарабкивается на мешки с песком.
— Здрасти-мордасти, — бурчу, помня о фобии напарника — боязнь открытого пространства, которой страдают практически все выжившие, просидевшие не один десяток лет в убежищах под землёй.
— Отколь девчонка на мосту, — интересуется Ёж, — и живая, кажись.
Жму плечами. Обоим понятно, что ничто живое в тумане выжить не может, а значит, то, что из него вышло лишь с виду человек.
— Может, за подмогой сбегать?
— Виктор, ты чё ссышь?
Ежов отводит взгляд, ему действительно страшно. Задумываюсь. С одной стороны, библиотека имени Пушкина, где разместилась коммуна «серых», в шаговой доступности, а помощь может пригодиться, так как непонятно с чем мы столкнулись. С другой стороны, худощавое нечто, похожее на ребёнка лет семи, стоит, не двигаясь. На нём потёртая кожаная куртка до пят. Длинные волосы закрывают лицо. Ничего плохого не делает. Оборачиваюсь, пытаясь рассмотреть, есть кто-то на крыше ближайшей многоэтажки, где раньше у «серых» размещался наблюдательный пункт. Никого. Мои размышления прерывает шёпот напарника:
— Махач, оно это… глянь!
Резко разворачиваюсь. Существо делает шаг, потом ещё один, и ещё... Направляю на него ствол, кричу:
— Стой! Стрелять буду!
Нечто остановилось в трёх метрах от нас — идеальная мишень. Вскидываю автомат, палец ложится на спусковой крючок... И тут существо подаёт голос — оно по-детски радостно и задорно смеётся.
Ёж сползает вниз — это последнее, что замечаю, прежде чем меня окутывает туман...
* * *
Дочь тренирует нового питомца. Большая кошка ловко, но без паники и спешки уходит от очередной атаки, замирает, выгнув спину, а затем сама бросается в бой. Ласка отклоняется в сторону, а затем наносит удар, ломая мутанту спину...
Вздыхаю, сломана очередная игрушка, придётся искать другую...
* * *
Очнулся на мостовой. Напарника рядом не наблюдается, видимо, всё же сбежал, зато напротив стоит Леся, высокая, худая, желанная. Волосы собраны в тугой хвост. Серый камуфляж сидит идеально. Вспоминаю нашу последнюю ночь, тогда она также стояла передо мной, правда, без одежды. И также пожирала глазами.
— Чего шумим?
— Где Ёж?
— Я-то почём знаю?
Встаю, смотрю в сторону моста, глухо бросаю:
— Гадство!
— Что стряслось-то? Напал на вас кто?
— Вышло оно из тумана и к нам, ну я и пальнул для острастки.
Леся собиралась что-то сказать, но её прерывают.
«Лейтенант Шишкова, приём! Что у тебя?»
«Товарищ, полковник, на мосту никого, вокруг спокойно».
«А стрелял кто?»
«Торговцам что-то в тумане привиделось».
«Возвращайся, отбой».
Леся, отключает рацию, с ухмылкой смотрит на меня и спрашивает:
— Кто оно?
— Ребёнок.
— Оно — ребёнок? — ехидно уточняет Леся.
Хмуро киваю, разводя руки.
— Опиши, что видел.
— Худышка, на ребёнка лет семи похожа. Лица из-за длинных волос не видно. Смеялась.
— Смеялась?
— Бредово звучит, понимаю, но…
— Пошли, — бесцеремонно прерывает Леся.
— Куда?!
— Покажешь, откуда оно вышло.
— Зачем? — хмурясь, спрашиваю.
— Что-то похожее неделю назад на пост у железнодорожного моста напало, а три дня назад оно же у «ветеринаров» на телецентре нарисовалось.
Про эпизод на железнодорожном мосту слышал, у «серых» там боец пропал, про инцидент у «ветеринаров» не знал.
— У «ветеринаров» кто-то пропал?
— Двое.
Я выругался, по всему выходило, что Ёжик меня не бросал, а значит, напарника нужно выручать. Когда на левом берегу появились тигры-людоеды, было решено установить посты на уцелевших мостах через реку. Позже, после появления туманности смысл в них отпал, но я уговорил Ежа подежурить со мной, надеялся на встречу с Лесей.
— Ау, ты идёшь?
— Да, конечно, пойдём, тут недалече.
Обойдя мешки с песком, мы пошли к месту, где стояло нечто.
— Тут оно стояло.
Леся подошла, присела.
— Странно.
— Что?
— Тут действительно отпечаток детских босых ног.
— Ты мне не поверила, что ли?
Леся отмахнулась. В нашу последнюю ночь она мне также не поверила, а я не врал, не умею. Её отец жаждал власти над всеми выжившими в городе. «Колчак, недоделанный», — вырвалось тогда у меня, и я тут же схлопотал пощёчину. Решил, ерунда — «милые бранятся, только тешатся», но Леся твёрдо заявила: «Между нами всё кончено». Получается в стремлении вернуть любимую, я потерял друга…
«Товарищ, полковник, приём!»
«Говорите, лейтенант».
«Дитя совершило очередное нападение».
«Оставайся на месте, скоро буду».
Ого, сам Шишка, так в городе называли полковника Шишкова, соизволил из своей норы выбраться, значит, что-то серьёзное намечается.
— Кстати, почему дитя?
— В дозоре у железнодорожного моста была, видела её.
«Я чуть её не потерял», — подумал я, а вслух произнёс: — Тебя тоже туманом вырубило?
Леся кивнула.
Так, мы и стояли молча, пока не появился её отец в окружении охраны.
* * *
Леся повела начальника охраны «серых» Ломова к месту, где стояла смеющаяся нечто. Шишка несколько минут сверлил меня глазами, наконец, выдал:
— Ты Олег Махачёв?
— Махач.
Полковник поморщился.
— Считаешь, я не достоин возглавить коммуны?
— А сами как думаете?
— Сынок, не ради собственного блага объединить всех хочу. Того мира, что был до войны уже нет и не будет. Сначала тигры-мутанты с левого берега пришли, теперь это нечто, думаешь, других не будет? Будут, поверь! Я за каждого в этом городе готов в любую секунду умереть. И каждый из моих бойцов готов. А ты?
Я пожал плечами. С одной стороны, полковник правильные слова говорит, с другой, жили же мы как-то без центральной власти всё это время. «Серые» они потому, что на станцию «Библиотека имени Пушкина» из «серого дома», где размещались управления ФСБ и МВД России по Омской области, перебрались. Посторонних в своё убежище никто из них не пригласил. Тогда мы им не нужны оказались, а сейчас объединяться предлагают. Часть людей под Торговым центром «Омский» схоронилось, нас «торговцами» зовут, часть в бомбоубежище бывшей библиотеки Аграрного университета, её лет за десять до войны построили, их ветеринарами называем.
— Сейчас не сплотимся, нас по одному уничтожат.
— Зачем вы мне всё это говорите?
— Говорю, потому дочь тебя дурака любит.
Я не знал, что и сказать, благо к нам подошли Леся и Ломов. Полковник тут же обратился к последнему:
— Что скажешь, майор?
— Разведчики доложили, что Дитя на нижнем уровне метромоста обосновалась, но дойти туда по туннелю невозможно, он затоплен, а если другие входы и существовали, то сейчас завалены.
— Варианты?
— Один — вентиляционная шахта на остановке 3-й Енисейская. Решётки там если и были, то давно сгнили, но придётся сквозь туман пройти.
— Готовь группу.
— Отец... Товарищ, полковник, разрешите обратиться?
— Говорите, лейтенант.
— Считаю, что должны идти: Ломов, я и Махач.
Шишка снова поморщился.
— Обоснуй.
— Все трое уже пересекались с этим нечто и остались живы.
Полковник посмотрел на Ломова.
— В лейтенанте уверен, а в этом, — майор кивнул в мою сторону, — сомневаюсь.
На несколько минут возникла пауза. Нарушить её пришлось мне:
— Я готов, не подведу.
— Выдать парню противогаз и костюм химзащиты, — распорядился полковник, посмотрел на дочь и, развернувшись, тяжёлой поступью направился в убежище.
* * *
Стёкла противогаза запотели, вокруг клубится туман, кажется, в нём полно различных тварей. Смрад не отбивает даже резиновая вонь противогаза. Под ногами дорожное полотно — растрескавшийся серый асфальт, покрытый скользким зелёным налётом. Слева и справа ни черта не видно. Я в авангарде, за мной Леся, следом — Ломов.
Впереди... Чёрт! На бетоне, вцепившись в него пальцами, лежит лицом вниз мёртвый человек. Неужели Ёж? Присаживаюсь на колени рядом с телом, вернее, с его частью, та, что ниже пояса отсутствует. Слава богам — это не Виктор.
— Это пропавший «ветеринар», — произносит, подошедший Ломов.
То, что Ломов был у Телецентра во время нападения, я уже понял, но как можно узнать человека, не видя его лица? Смотрю на майора.
— На шее с правой стороны тату в виде креста видишь?
— Ага.
— Отогни ворот, ниже цифра 217 набита?
Мне как-то не хочется, но проведя несложные манипуляции, убеждаюсь в словах майора, оборачиваюсь, снова смотрю на него, выказывая непонимание.
— Крест — это символ веры, а цифрами «ветеринары» клеймить себя начали недавно.
Майор не говорит, зачем они это делают, да фиг с ним, вернусь, сам всё разведаю. Идём дальше. Тёмный туман превращается в алый полусвет. Впереди проглядывается ещё одно лежащее на земле тело. Ломов, обгоняя нас, ринулся к нему. Подбежал, опустился на колени, приподнял...
— Это его брат, Егор, — глухо говорит Леся.
Подходим ближе. Егор, как и «ветеринар», естественно, мёртв. Лицо вздулось, глаза выколоты, на голове глубокая рана — зрелище неприятное. Приглядевшись, понимаю — оба пытались пересечь мост, но шли с левого берега.
Ломов, встаёт, кулаки сжаты, в глазах плещется ярость. Леся всхлипывает. Да, мне тоже не по себе, но нужно двигаться дальше. Хрипло выдыхаю:
— Надо идти.
Первым теперь идёт Ломов, за ним Леся, я замыкаю группу. Туман редеет, расползается, открывая взору руины любимого города...
Останавливаемся, осматриваемся. Остановка прямо по курсу, до неё метров десять. Вокруг ни души. Над вентиляционной шахтой клубится дымок. И тут — странный звук. Вскрик. Детский. Ломов оборачивается, прикладывает палец к губам. Снова — вскрик, а потом — смех... Мурашки по коже.
Непроизвольно бросаю взгляд вправо, там человек. На нём кожаный плащ, рот забран в намордник респиратора, на ногах болотные сапоги, в руках автомат. Заметив нас, кричит:
— Не стреляйте!
Подходим вплотную, стволы не опускаем, как и он. Ломов спрашивает:
— Кто ты?
— Вам нельзя тут долго стоять, — говорит незнакомец, вместо ответа.
— Кто ты? — повторяет майор.
Неизвестный делает шаг назад.
— Стоять! — кричит Ломов. — Второй раз предупреждать не буду.
— Я тоже, — ухмыляется мужик и в тот же миг за нашими спинами слышится лёгкое покашливание.
Ломов и я оборачиваемся. Трое в плащах, на мордах респираторы, в руках калаши. Ситуация, дрянь. Надо договариваться.
— Уходим, — опуская оружие, говорит незнакомец, а когда мимо нас проходят его дружки, жестом зовёт за собой...
* * *
Спускаемся в какой-то подвал, неизвестный поворачивается, снимает респиратор, сначала своим говорит: — Один у входа на стрёме, двое шерстят подвал, а то мало ли что, — потом к нам обращается: — Присаживайтесь. Мы с «Авиаторов», меня Вадимом нарекли, а вы, видимо, с правого берега?
Снимаем противогазы, представляемся:
— Майор Ломов.
— Лейтенант Шишкова.
— Олег Махачёв.
Вадим смотрит на нас с интересом.
— Господа офицеры, вентиляционная шахта, полагаю, вы к ней шли — врата в ад. Туннель трупами завален: женщины, мужики, дети. Кому-то монстр руки вырвал, кому-то ноги, а кому-то голову оторвал. Бетон красный от крови...
— Это всё девочка сделала? — вырвалось у меня.
— В смысле, девочка? — спросил Вадим.
— Тварь — худышка, на ребёнка лет семи похожа. Лица из-за длинных волос не видно. Смеётся мерзко.
Вадим рассмеялся.
— Если ты про Ласку, то она безобидная, как и её отец.
Ломов вытирает платком испарину со лба и шеи. Потеет, потому что ничего понять не может, как и мы с Лесей. Видя наше замешательство, Вадим поясняет:
— Кто они и откуда пришли, не знает никто. Появились год назад, вместе с туманом, как раз когда у нас люди стали пропадать.
— Так может причина в них? — поинтересовался я.
— Мы тоже сначала так решили, позже поняли — Злобина работа.
— Игорь Михайлович жив? — растерянно спросил Ломов.
Вадим несколько минут внимательно смотрит на майора, потом вздыхает и присев, рассказывает историю своей станции. Как и мы, «авиаторы» выжили за счёт построенных до войны убежищ. Когда на поверхность вышли, охотой, да рыбалкой промышляли. А потом появились тигры-мутанты и люди стали объектом их охоты. Запасы кончились, начался голод. «Авиаторам», объединившись с выжившими на других станциях, удалось их победить. Много хороших бойцов потеряли. У Вадима брат погиб в туннеле недостроенного метро. Там же был найден дневник Злобина, ставшего каннибалом. Уже несколько месяцев они пытаются его выследить, но он каждый раз ускользал.
— Вадим, а может же так случиться, что кто-нибудь в туннеле ещё жив? — спрашиваю, чтобы разрядить тягостное молчание.
— Исключено, — ответил «авиатор», — живых там нет. А у вас пропал кто-то?
— Кто-то пропал, кто-то нашёлся, — жёстко ответил Ломов. — Объясни, как этот монстр сквозь туман прошёл, на три поста напал, и почему каждый раз там призрак девочки появлялся?
Ответить Вадим не успел, в подвал зашёл боец, дежуривший у входа:
— Злобин в туннель спустился.
Все встали. Вадим посмотрел на нас.
— Мы в деле, — за всех коротко бросил Ломов.
* * *
Дошли до вентиляционной шахты. Двоих бойцов оставили вход охранять. Спустились. Впятером дальше пошли. Нашли металлическую дверь. За ней, по всей видимости, и находится злосчастный туннель.
— Перед самой войной туда всякого оборудования навезли, строить что-то собирались, так что аккуратнее. — Вадим прижался ухом к холодному железу, прислушался. — Вроде тихо.
Дверь открылась легко, без скрипа. Внутри полумрак. Напротив входа у контейнера лежит женщина. Лицо у неё вздувшееся и синее. Вадим и Ломов шагнули вперёд, но, услышав стон, остановились. Где-то, кажется, хлопнула дверь. А потом звуки смолкли, и в туннеле стало тихо, как в могиле. Мне казалось, будто все слышат удары моего готового выпрыгнуть из груди сердца. Успокоился, только когда трясущимися руками включил фонарь. В круге света стали видны лужи крови на бетоне.
Осторожно приблизились к контейнеру. Ломов знаками показал, что нужно разделиться и обойти его с двух сторон. «Авиаторы» и Леся шагнули в левый проход, мы с майором замерли у правого.
Шаг, шаг, ещё шаг... Иду, краем глаза осматриваю проход, нервы напряжены до предела. И тут… Я даже остановился, не сразу определив характер звука. Кто-то тихо смеялся... Ломову, видимо, надоело моя осторожность, он шагнул вперёд и чуть не превратился в лепёшку — сверху на него падал металлический ящик, хорошо я успел схватить его за куртку и рвануть на себя. Майор буркнул что-то неразборчивое, видимо, спасибо и по моему знаку мы медленно двинулись вперёд. Скоро фонарь осветил несколько квадратных метров, и мы увидели Лесю и Вадима, перевязывающего руку своему бойцу.
— Ящиком придавило? — шёпотом спросил я.
Вадим кивнул и также тихо добавил:
— У него перелом, придётся возвращаться.
— Ни за что! — прошипел Ломов. — Вернёмся, когда расправимся с монстром. Лейтенант, уведите раненого к выходу и ждите нас там. — Леся покачала головой, но майор жёстко добавил: — Это приказ!
— Прикроем вас, пока до следующего препятствия дойдёте, — огрызнулась Леся.
Впереди метров двадцать открытого пространства, а за ним очередной контейнер. Мы сделали несколько шагов и, услышав скрип открывающейся двери, резко развернулись, никто не догадался проверить контейнер. Внутри полулежал человек в изодранном бушлате. Пытаясь осветить его лицо, спрашиваю:
— Э, мужик! Ты живой!
— Не дождёшься!
— Ёжик, ты?!
— Угу! — ответил напарник и заплакал.
Вадим удивлённо посмотрел на Виктора:
— Мужик, тебе как выжить удалось.
— Девочка, где она?
Я осветил все углы.
— Ёжик, успокойся, мы тут одни.
— Она... помогла... А мутант ногу сломал... Сука... Убейте его... Убейте...
Истерика после пережитого — вполне нормальная реакция даже для взрослого мужика. И всё же мы впали в ступор. Первым из него вышел Ломов:
— Лейтенант, ведите раненых к выходу, — прохрипел он и, развернувшись, направился к контейнеру. Вадим и я двинулись следом.
Не дошли метра три, ослепили вспыхнувшие прожекторы. Стреляли наугад. Сомневаюсь, что в кого-то попали. Слишком неожиданно всё случилось. Через секунду сокрушительный удар в челюсть отправил меня наземь... Рядом лежал Вадим, чуть дальше пытался подняться Ломов. От бессильной злобы хотелось завопить так, чтобы обрушились стены и своды туннеля.
Нам повезло, что Леся не успела уйти. Вместе с раненым бойцом они начали палить по прожекторам. Когда те погасли, у меня в глазах резко потемнело, вообще ни черта не видно стало. А едва зрение вернулось, я обвёл туннель взглядом затравленного волка. Монстр, стоял, скрестив лапы, на крыше контейнера, и с иудиной улыбкой на губах смотрел в нашу сторону. Назвать его человеком язык не поворачивался. Рука потянулась к автомату. Поздно...
— Ушёл, сука!
Собственный голос оказался таким хриплым, будто принадлежал кому-то другому. Удар, нанесённый мутантом, не остался без последствий: каждое слово давалось с трудом и сопровождалось болью.
— Не хило огребли люлей, — сплёвывая кровь, произнёс Вадим. — Кстати, заметили, на Злобине остатки костюма, как на вас.
Я кивнул, одна загадка разгадана — уже что-то.
Ломов молча стёр кровь со щеки. На ней красовалась алая рана, наверняка оставленная ногтями.
Раздались шаги. Мерный стук ботинок. Мы обернулись.
— Ребята, вы как?
— Спасибо, лейтенант, — глухо произнёс Ломов, — а теперь уходите. Нет, постойте. Если через час не вернёмся, взорвите вход в этот чёртов туннель.
— Но... Олег!
— Делай, как он говорит, — выдохнул я, понимая, что готов умереть за неё и всех, кто находится на поверхности.
Когда Леся прилепила пластырь на щёку майора и ушла, Вадим буркнул:
— Майор, это его не убьёт.
— Знаю, поэтому мы должны уничтожить его первыми.
* * *
Первый раз вижу дочку плачущей. Она пыталась уничтожить существо в туннеле, но не смогла. Её сила слабеет, теперь она опять просто призрак. Сила ветра растёт. Туман сносит с реки. Совсем скоро нам придётся уходить следом за ним. Надеюсь, людям удастся справиться с кровожадным мутантом...
* * *
— Вадим, как мутант ориентируется в пространстве?
— Не знаю, возможно, чувствует лёгкий «металлический» запах крови, как животное. Именно его улавливают хищники и безошибочно находят раненую жертву.
— Отлично, — срывая пластырь со щеки, — произнёс Ломов. — Я иду первым, вы прикрываете.
Придержав майора, спрашиваю у Вадима:
— Что находится за контейнером.
— Трамвайчики, за ними пустота, заполненная туманом.
— То есть ты до конца туннеля не доходил?
— Смысл, когда-то там обвал случился. К тому же из-за густого тумана без костюма не дойти, а у нас их у нет.
— Хватит трепаться! — зло бросил Ломов. — Вперёд!
На контейнер взобрались без проблем, обойти его не представлялось возможным. Трамвайчиков оказалось три. Стоят друг за другом, образуя некий туннель. Передняя часть третьего выглядывает из тумана. Фары у всех разбиты, стёкла выбиты, а двери заклинены в полуоткрытом положении. Сиденья и мусор образуют что-то вроде баррикады, преодолевая которую мы становимся лёгкой добычей. Тварь не оставила нам выбора.
Слезаю с контейнера первым, за мной — остальные. Лучи фонарей высвечивают на крыше последнего трамвайчика знакомую фигуру, шагающую к нам. Он что идиот? Почему не прячется? Вскидываю автомат, нажимаю на спусковой крючок... Что за чертовщина? Мутант уже на втором трамвае. Рядом стоит Вадим, с удивлением смотрит на свой калаш. Переглянувшись, смотрим на Ломова. Майор отбрасывает автомат, достаёт нож и, глянув на нас с ухмылкой, лезет на крышу трамвайчика. Смотрю на Вадима, тот пожимая плечами, виновато улыбается. Карабкаемся наверх.
Ломов красавчик. Метнул нож с трёх метров. Сталь свистнула, крутанулась в полёте и звучно чмокнув вошла мутанту в глаз. Тот завопил, прыгнул, смахнул майора с крыши и ринулся в нашу сторону.
В общем, со мной произошло примерно тоже, что с Ломовым. Удар по руке, удар в живот, плюха по голове. С крыши не слетел, но лбом впечатался больно. А вот Вадим молодец, проделал тот же финт, что и майор. А когда уже слепой монстр кинулся на него, отошёл в сторону и куском арматуры размозжил ему голову.
Утром за остановкой похоронили Ломова. Затем я проводил Лесю. Договорились, что на правый берег вернусь, как только Ёжик поправится. А ещё на границе тумана Леся меня поцеловала, под смех девочки призрака...