Вы, конечно, знаете, как я отношусь к ливонской войне.
Примерно так же, как и к опричнине. Это франкенштейн, в которого затолкали несколько конфликтов разной степени интенсивности с понятными идеологическими целями. Границы очертил волюнтаризм Карамзина, поправить которого историки попросту не решаются, пока их об этом не попросят люди при власти. А тем и дела нет, им бы современную историю организовать, нет времени разбираться с XVI веком.
Разбирая на кусочки франкенштейна ливонской войны, современные историки превращают отдельные войны в этапы одного процесса, что отнюдь не способствует пониманию целей, задач и альянсов. В итоге картина смазывается до безобразной кабацкой свалки, бессмысленной и беспощадной. Что только не сделаешь, чтобы не покушаться на построения дедушки-историографа.
Их шведские коллеги (отдам им должное) в этом плане строят более логичную модель, отдельно выделяя карельскую войну 1554-57, малую северную войну (другое название – северная семилетняя война) против Дании и Польши 1563-70 и первую полномасштабную русско-шведскую войну 1570-95.
Вот про нее я сегодня и расскажу.
Как и всякая приличная война она имела предысторию.
В 1554-57 году случилась еще одна незнаменитая русско-шведская война. Инициатором процесса выступил первый шведский король из династии Васа Густав. Поводов у шведского монарха было ровно два. Во-первых, ему не нравилась русская колонизация севера Карелии и Кольского полуострова, которые король считал сферой своих жизненных интересов. Особенно на фоне зачастивших тем путем англичан. Во-вторых, амбициозному самозванцу была жизненно необходима легитимация его власти. Грозный (редкий случай, когда они с «избранной радой» были согласны абсолютно) этому потворствовать отказывался и отправлял короля договариваться к новгородскому наместнику. Этим сильно принижая его авторитет. С наместником уместно общаться герцогу, короля (что бы там не писал Грозный про царские крови новгородских наместников) такое действительно де-факто унижало. То ли Грозный не хотел ссориться с Данией, то ли и правда считал, что уважать Густава необязательно. Новгородцы на север тоже смотрели как на свою исконную отчину (наша историография поддерживает этот подход) и вполне могли хотеть попробовать на зуб северного соседа.
Шведы ударили первыми, разорив в 1554 году монастырь в Печенге. Новгородский наместник Дмитрий Палецкий, тесть князя Юрия (младшего брата Ивана Грозного) ограничился нотой протеста и уже в сентябре 1555 крупная шведская армия осадила главную русскую крепость в Неве – Орешек. Трехнедельная осада бесславно завершилась с подходом новгородской рати во главе с князем Андреем Ногтевым-Суздальским. Тут уже нотами ограничиваться не стали, в январе 1556 года Выборг увидел у своих стен крупную русскую армию во главе с Петром Шенятьевым и Иваном Шереметьевым (Меньшим, в будущем – тестем царевича Ивана Ивановича). Выборг устоял, а вот окрестности пожгли немилосердно и шведскую полевую армию разгромили в одну калитку. Король Густав пошел на мир на условиях России, договорившись о старой границе (времен Ореховского мира 1323 г.) и выплатив небольшую контрибуцию в виде выкупа пленных. Договорился естественно с новгородским наместником, правда уже князем Глинским.
Быстрый отказ от продолжения войны понятен для обоих сторон. России армия нужна была южнее, Швеции – западнее. Финляндию шведский король отдал в управление второму сыну Юхану, пожаловав тому титул великого князя (т.е. в своей системе координат уравняв его с Иваном, великим князем московским и хоть этим подсластив себе пилюлю явного внешнеполитического конфуза).
Юхан занялся вопиющей самодеятельностью, не слишком оглядываясь на отца Густава и сменившего его брата Эрика. Главным предметом его интересов было установление контроля над бурно растущей торговлей Новгорода и Ганзы.
На фоне катастрофы Ливонского ордена в войне 1558-61 именно Юхан (наплевав на протесты брата) стал инициатором циничного перехвата Ревеля и окрестностей у Литвы.
Начавшаяся в 1561 году в Ливонии и в 1562 году вообще Полоцкая война между Россией и Литвой (которой неохотно помогала Польша) поставила шведов в исключительно удобную позицию третьего радующегося. Шведы могли идти на юг в Лифляндию, создав критические проблемы Великому княжеству Литовскому (и без того изнемогавшему в борьбе с русскими ратями и саботажем польского короля и сейма). А могли повернуть на восток и посчитаться за недавние поражения и унижения. Могли вообще никуда не ходить, благо война с Данией, начавшаяся с 1563 и очевидно неизбежная годом раньше, очень мотивировала шведского короля на миролюбие в Прибалтике.
Король Швеции Эрик XIV был сторонником союза с Россией против Польши и Литвы, а вот великий князь Финляндский Юхан придерживался прямо противоположенных воззрений. В 1563 году он, наплевав на мнение брата, женился на польской принцессе Катерине Ягеллонке и ссудил нового родственника - великого князя литовского Сигизмунда-Августа - крупной суммой денег под залог крепостей в Эстляндии. За его позицией несложно увидеть позицию богатого ревельского купечества.
Казалось бы, магистр дипломатии Сигизмунд в очередной раз порешал свои проблемы без применения силы, одной концентрированной дипломатией, но король Эрик юмора не оценил. Юхана и молодую супругу арестовали, а в Эстляндии началось не то, чтобы масштабное, но вполне реальное наступление шведов. На фоне очевидного бардака в королевстве шведском о правах на него вспомнил двоюродный брат Юхана и Эрика датский король Фредерик II.
Тем не менее в 1564-68 Россия и Швеция по факту союзники. Кто его знает, как бы всё обернулось, если бы Эрик не только осудил брата на казнь, но и правда его казнил. Кто его знает, как бы все обернулось, если бы он и правда передал Катерину Ягеллонку Грозному (этого требовали русские послы и этим король угрожал полякам). Но Эрик проявил нетипичный для сурового XVI века гуманизм и, естественно, поплатился. В 1568 году на фоне недовольства затянувшейся войной случился успешный переворот, непосредственным поводом к которому стала скандальная свадьба короля и бессудная расправа с несколькими представителями высшей знати. Любители теории заговоров без труда протянут ниточки этого заговора и в Рим, и в Краков, и в Вену. В Швеции на эту тему много написано-переписано, нам же важно другое. В 1568 году на престол Швеции взошел король, который в молодости был одним из инициаторов русско-шведской войны, зять польского короля. Человек, жену которого женатый на тот момент Грозный требовал себе то ли в жены, то ли в пленницы.
С чего мог начать правление Юхан? С грабежа русского посольства Воронцова. С учетом того, что Воронцов озвучивал полугодом ранее - хорошо, что живым отпустил. Следом за Воронцовым поехало шведское посольство Павла Юстена. Посольство задержалось в России более чем на год, воочию наблюдая все прелести трагического финала разборок Грозного со Старицким и старшим сыном. Юхан настойчиво требовал того же, что и отец (и чего ценой антипольского союза добился Эрик). Равенства с царем в статусе, прямых переговоров в Москве и т.д. и т.п. Шведский епископ отказался от переговоров с новгородским наместником князем Пронским и просидел под арестом в Новгороде с сентября 1569 до января 1570. Затем его быстро, но под конвоем перевезли в Москву (перед самым новгородским погромом). Полгода шведское посольство провело в Москве, а потом его в сентябре 1570 интернировали в Муром да и оставили там до зимы 1571-72, когда выживших послов вызвали в Новгород к Грозному.
Пометки на полях.
Параллельно русская армия давит на Ревель под чужим флагом. Осада 1570 в начальной стадии – датская операция с русским участием, а вот после октября 1570 – уже почти чисто русская. На нее не хватает сил, в ней просматривается конфликт дворов отца и сына Иванов. Если верить литовцам сын требовал прекратить ревельскую авантюру, сосредоточившись на обороне от Крыма, а отец требовал бросить армию на север. Может и правда, может и нет.
Конец пометок на полях.
В Новгороде послов ждало театрализованное представление в духе «держите меня пятеро». Город был полон армий, собранных идти «на свейского Ягана короля за его неисправление». Послы по версии той же летописи униженно просили, чтобы он «гнев свой утолил и рати свои унял и войною на Свейскую землю не ходил». Правда судя по дальнейшему разговору несгибаемый Юстен начал переговоры с претензий, а Иван снизошел до пояснений уровня школьных отмазок.
Пометки на полях.
Вот они в осовременненной версии:
Не мы отправляли своих послов в Швецию за сестрой польского короля госпожой Катариной, - нас привели к тому те обещания и письма, которые мы получали от послов. Они рассказывали, что герцог Юхан умер, и у него не осталось, ни детей, ни наследников. Поэтому мы просили отдать нам его вдову. Поверив лживым рассказам мы отправили в Швецию послов, которые вернулись оттуда, испытав оскорбления и несправедливость, словно за тяжкий грех , а ваш король не стал даже говорить с ними, кормили же их словно каторжников. Чтобы отомстить, мы разрешили плохо обращаться с вами и отнять ваши вещи».
Понятно, что здесь куча камней в огород бывшего короля Эрика. Видимо его дискредитация была одной из целей поездки Павла. Зачем в этом участвует Грозный?
Конец пометок на полях
Вообще шведская историография считает началом русско-шведской войны именно осаду Ревеля. Реальная же ничем не прикрытая война началась после отъезда шведских послов зимой 1572 с разорения финских и эстонских территорий русской армией. Армию обычно считают чуть ли не пятидесятитысячной, но судя по результатам похода и шведской реакции на него (полный игнор) – это был просто успешный пограничный набег. Причем основным направлением удара была выбрана плохо прикрытая Финляндия.
Несколькими месяцами позже в декабре 1572 главный удар был нанесен уже в Эстляндии. После смерти Сигизмунда Августа и победы при Молодях Грозный смог сконцентрировать против шведов мощную армию. Вели ее сам царь с сыновьями, касимовский хан Симеон Саин-Булат с первым боярином Мстиславским и весь цвет московского боярства. Выступая в поход, видимо переоценивший свои силы Грозный отправил Юхану самое хамское из своих посланий. Русская армия взяла несколько крепостей, самые известные Каркус и Вейсенштейн (у ее стен погиб Малюта Скуратов) и совсем было уже освоилась в Эстляндии как потерпела страшное поражение при Лоде.
Пометки на полях
Нужно сказать, что смерть Скуратова совпала с отъездом из армии царя с сыновьями и значительной частью контингента, так что при Лоде было разгромлено менее половины русской армии (Саин-Булат хан также не принимал участия в сражении, параллельно успешно штурмуя Каркус). История максимально мутная, явно стоит своей статьи.
Конец пометок на полях
Клаус Акессон Тотт, победитель при Лоде, оказался не только дельным воякой, но и первостатейным пиарщиком. И без того громкая победа (погиб глава опричной думы Иван Андреевич Шуйский, ранены первый земский боярин Иван Мстиславский и наместник Юрьевский Михаил Морозов) была превращена им в эпическую победу над десятикратно превосходящим врагом. В Москве очевидно сделали крайним именно Морозова, которого казнили в 1573. Историки честно делают вид, что не понимают за что. Параллельно на финском фронте шведы атаковали окрестности Корелы.
Поражение явно остудило горячие головы в Москве. Грозный написал Юхану очень вежливое (на фоне предыдущих) письмо с предложением о перемирии. Его заключили, но ограничили территорией Финляндии и несколько лет почти соблюдали.
В 1575-76 большой поход на Эстляндию повторился. В 1575 году после тяжелого штурма был взят Пернов, без боя или почти без боя сдались несколько небольших крепостей, включая несчастливый Лоде. Наши историки об этом не особо пишут, но сдавались крепости Магнусу, который, видимо, реально имел некоторую популярность и легитимность на западе Эстляндии. Зимой 1576-77 русская армия контролировала всю Эстляндию кроме ближайших окрестностей Ревеля и зимой 1577 попыталась поставить жирную точку в русско-шведском споре о Эстляндии. Армия, ведомая Иваном Мстиславским и Иваном Шереметьевым-Меньшим два месяца осаждала город, билась в вылазках и жгла город калеными ядрами. В одной из вылазок более опытного и явно более мотивированного Шереметьева смертельно ранило шведским ядром. То ли он лично повел солдат в контратаку, то ли останавливал бегущих с шанцев стрельцов. Погиб последний тесть царевича Ивана героем, но взять город это не помогло. Мстиславский ушел к Пскову, оставив жителям Ревеля послание, в котором обещал вернуться. Естественно обманул. Война вообще путь обмана.
После начала Баториевой войны шведы пусть и не сразу, но оказались в любимой им роли третьего радующегося. Правда в этот раз они не испытывали сомнений с выбором стороны.
В 1577 случился конфликт Грозного и принца Магнуса из-за раздела захваченных городов. Понятно, что в прямом столкновении царская рать одолела, но города, присягнувшие ливонскому королю, отпали в пользу шведов. Их попытались завоевать заново. Финалом этой эпопеи стала катастрофа под Венденом 21 октября 1578 года, где полноценная армия вторжения потерпела поражение от меньших по численности шведско-литовских сил, потеряв всю осадную артиллерию. В 1579 Грозный (или скорее уже его сын, Грозный был отравлен и тяжело болел) подготовил армию для еще одного удара по Ревелю и даже атаковал окрестности города, но вынужден был свернуть поход на фоне поражений под Полоцком и Соколом от войск Батория.
В 1580 шведы оправились от потерь и атаковали Нарву и Корелу. Тогда же от русских гарнизонов очистили западную Эстляндию, последним пал героически оборонявшийся 13 недель Падис. Нарву в том году шведы осаждали неудачно и с большими потерями. Что не помешало им повторить опыт годом позже и захватить Нарву, Ивангород, Ям и Копорье. Развивая успех, Делагарди в октябре 1582 года осадил и штурмовал Орешек. Но русский гарнизон, поддержанный внеплановым наводнением, затопившим шведский лагерь, оказался сильнее. Последние битвы той войны в 1583 году выигрывали уже наши соотечественники, но на фоне жесткого ультиматума от Батория, восстания в Поволжье и внутреннего кризиса в конце правления Ивана Грозного стороны согласились на перемирие с сохранением статус-кво.
Обычно Плюсским перемирием 1583 года в российских источниках война заканчивается, но на деле шаткое перемирие подразумевало недосказанность. Когда умер в 1586 пугавший обе стороны Баторий продолжение войны стало вопросом времени.
В 1589 году шведы повторили опыт 1554 с опустошительным набегом на русский север. Казалось, момент был выбран удачно, власть в Москве качалась, царь Федор с трудом одолевал оппозицию в лице клана Шуйских. Кто кроме героев Баториевой войны сможет защитить Новгород и Псков?
Но оказалось, что всё не так уж плохо. Контрудар в 1590-м возглавил лично царь Федор. Русские армии взяли Ям, Копорье и почти взяли Нарву с Ивангородом. По условиям перемирия с шведским наместником Нарвы Горном царю был передан Ивангород в обмен на отказ от продолжения осады Нарвы. Горну казалось, что он спас страну от позора и катастрофы, но король Юхан был не согласен, укоротив наместника Нарвы на голову и продолжив войну. 1591 вместил в себя шведские контратаки, реакции на которые не последовало из-за разразившейся бури на юге (крымский набег 1591 купировала в ближайшем Подмосковье как раз армия, шедшая брать Нарву) и восстания в Москве. Лишь зимой, наведя в армии и управлении относительный порядок, царь Федор нанес последний удар этой войны опустошительным набегом на южную Финляндию.
Король Юхан умер в 1592 и за его престол заспорили брат Карл (великий князь Финляндский) и сын Сигизмунд (король польский и великий князь литовский). Первый, чтобы обеспечить русский нейтралитет, заключил с Россией мир и даже без боя вернул город Корелу. Заключил в январе 1595, но с зимы 1592 война фактически стихла.
Первая двадцатипятилетняя русско-шведская война закончилась глобально без территориальных потерь для нашей страны. Но главной ее целью для России было всё же восстановление свободной балтийской торговли для Новгорода. В этом плане, несмотря на все промежуточные успехи, война была проиграна. Утеряна Нарва, в 1560-х бывшая полноценным и очень прибыльным окном в Европу (Ганзу). Так и не были взяты Ревель, Рига и Выборг, превращавшие это окно в форточку. Остались ждать Петра.
Была ли она делом жизни царя Ивана? Конечно нет. Напротив, именно жажда царя заполучить Литву во многом и обусловила поражение. Ну да нам с точки зрения послезнания судить легко.
И еще одно неприятное наблюдение. Против шведов последовательно воевали те, кто пытался опереться на новгородские ресурсы и потому вынужден был следовать интересам второй столицы тогдашней Руси. Мстиславский не щадит себя под Лоде в 1573 как новгородский наместник и трусливо отводит армию от стен Ревеля в 1577 и Вендена в 1578, потеряв должность и мотивацию. Зато на смерть идут и насмерть стоят воеводы двора великого князя новгородского и псковского Ивана Ивановича, которые уже Полоцк спасать как-то не особо рвутся. Шуйские за Новгород и Псков идут до конца всегда. Ибо отчина и дедина, кто бы формально на месте наместника не обретался. Смута из описания той войны уже вполне просматривается, и России очень повезло, что у нее был царь Федор, на двадцать лет ее отсрочивший.
Ну а русско-шведская война 1570-95, я надеюсь, со временем просочится в учебники и научные работы (в этих она как раз уже робко появляется). Хотя бы чтобы более успешные коллеги по околоисторическому блогингу сумели написать разгромные статьи о том, как два Ваньки-дурака, русский и шведский, двадцать лет не могли поделить польской королевны Кати, этой северной Елены Троянской, да и утопили в кровях всю Прибалтику.