Романтическая драма “Плоды случайности” поставлена американским режиссёром Мервином ЛеРоем (Mervyn LeRoy), который был одним из нескольких режиссёров сказки “Волшебник страны Оз” (1939, The Wizard of Oz) с юной Джуди Гарлэнд, вышедшей тремя годами ранее – голливудского фильм, в котором совместились чёрно-белое и цветное изображения.
Для начала заметка о режиссёре фильма
Мервин ЛеРой нашёл работу в Голливуде с помощью своего двоюродного брата, кинопродюсера Джесси Ласки (Jesse Lasky). Сначала это была должность костюмера, а после неё он добрался в своём кинообразовании до ассистента оператора, потом поработал актёром в нескольких немых фильмах, но на тот момент уже решил, что в конечном итоге хочет быть режиссёром.
Ближе всего к постановке он подобрался в 1926 году, когда стал соавтором сценария к успешному фильму "Элла Синдерс", а в качестве режиссёра он дебютировал в следующем году с немым фильмом "Некуда идти" (1927, No Place to Go). Он произвёл хорошее впечатление, и в течение следующих лет, когда он снял ещё три немых фильма и шесть звуковых, его положительная репутация поддерживалась.
В 1931 году он подтвердил свой статус восходящей звезды двумя важными фильмами – "Пять последних звёзд" (Five Star Final), номинированным на премию "Оскар", и гангстерской историей "Маленький Цезарь" (Little Caesar), которая положила начало череде гангстерских фильмов от студии Warner Bros.
В течение следующих пяти лет ЛеРой продолжал снимать высококачественные фильмы для Warner Bros. В 1938 году ему предложили должность исполнительного продюсера в MGM, самой успешной студии Голливуда, и он принял предложение. За время работы на эту студию он сменил направленность своих работ – он стал делать романтические драмы. Ярким примером является “Плоды случайности”, вышедший через шесть лет после его прихода в MGM, и он стал единственным фильмом, который принёс ему режиссёрскую номинацию на Oscar.
Литературной основой для фильма послужил одноимённый роман Джеймса Хилтона, опубликованный в 1941 году (James Hilton – Random Harvest). Роман имеет необычную структуру, он разделён на пять длинных фрагментов без разделений на главы, через которые повествование перемещается назад и вперёд во времени, упорядочивая воспоминания главного героя Чарльза Реньера.
Сценаристы фильма приняли решение обойтись без перемещений во времени, они позволили ему течь привычным способом.
Сюжет
Чарльз Реньер потерял память в Аррасе из-за контузии в 1917 году, когда его оглушило взрывом снаряда на поле боя.
Некоторое время он провёл в психиатрической клинике города Мелбридж, не помня ни имени, ни своего адреса. Пока он был в приюте его называли Джон Смит.
Однажды ночью, поддавшись внутреннему импульсу, он покинул пристанище. В городе он знакомится с Полой, актрисой из странствующей театральной труппы, она тут же в него влюбляется и больше не отпускает.
Они скрываются в деревне вдали от прежней жизни, женятся, у них рождается сын, “Смиту” приходит приглашение на работу в редакции ливерпульской газеты Mercury, он принимает предложение. И утро, когда “Смит” уезжает в Ливерпуль, положив в карман ключ от домика, становится последним для него в этой деревне. Он туда больше не возвращается.
Но Пола не теряет надежды найти его. А, когда находит, он не замечает её. Кажется, его любовь уже прошла.
Впечатления и мысли после просмотра
Несмотря на то, что этот фильм в первую очередь заявлен как романтическая драма – история о разлуке, потере памяти и настоящей любви, – он и показан таким, но всё же за этими мелодраматическими элементами скрываются жёсткие метафоры и финал выглядит насмешкой над реальностью. Дело не в том, что такого не может/не должно быть, а в преувеличенно толстой сахарной корке, покрывающей израненные души двух главных героев – Полы и Чарльза.
Само название романа даже навеяно немецким военным отчётом. В отчёте о Второй мировой войне говорилось: “Бомбы падали случайным образом” (Bombs fell at random). Для автора романа Хилтона это ассоциировалось с ощущением хаоса, царившего во время сражений во время войны. История любви в “Плодах случайности” имитирует это чувство. И подтекстом идёт потеря, которой не ждёшь, то, что дорого, уходит от человека в силу роковых обстоятельств. Идёт пересечение двух войн – в романе главный герой пострадал на Первой мировой, а фильм вышел, когда началась Вторая. Зрителям было несложно “подключиться” эмоционально к потерявшемуся Чарльзу/Смиту и самоотверженно влюблённой в него Поле. Но опять же, их история как будто бы обесценивает события войн, связанных с потерями и безнадёжными ожиданиями.
Теперь объясню, что я имею в виду под метафорами. Чарльз Реньер – это собирательный образ человека, который живёт словно в забытьи, не зная, кто он и откуда, чем он хочет заниматься в жизни, с кем ему быть и какие решения принимать. То есть он – метафора неустроенности. А эпизод жизни с Полой, незнакомкой из табачной лавки, служит метафорой сновидения, в котором подсознание показывает, чего человек хочет на самом деле от своей жизни. Не просто так сценарист дал Чарльзу реплику о том, что его жизнь началась только рядом с Полой.
Пола – незнакомка, метафора чего-то далёкого незнакомого, из другой жизни. Эта жизнь кажется смутно знакомой, но сложно определить, что именно так в ней тревожит. По иронии судьбы, но объект обожания Полы будь он Смити или уже Чарльзом, но почему-то он не становится сильнее ближе к финалу. Она не имеет над ним силы, придающей ускорение, как бы он ни стремился вскрыть дверцу, за которой прячется его настоящее “я”. На протяжении всего фильма он остаётся неуверенным в себе, в своём настоящем и в своём прошлом – активные роли на себя берут женщины рядом с ним (Пола, а потом Китти). Они всегда указывают ему, что делать как в крупных делах, так и в мелочах, а он одинаково пассивен в любой из своих жизней. По сути, будучи богатым, он мог заняться литературной деятельностью, к чему испытывал склонность, но решил пойти по пути наименьшего сопротивления, потому что присоединение к семейному бизнесу было уже решено за него.
Любопытно то, что на протяжении трёх лет, пока Чарльз Реньер отсутствовал, собственная семья его не искала. Когда он вернулся, его посетила фантомная идея о писательстве, но семейная традиция заставила его посвятить себя промышленному бизнесу, потому что якобы его отец похвалил бы его, будь он жив. Получается, за этой картиной скрывается мысль о том, что приносить себя в жертву желаниям других людей, это самое неверное решение из всех возможных. Его не искали, значит, в нём не нуждались. Но раз вернулся, может получить то, что причитается по завещанию. Это чисто механический процесс, от которого Чарльз не получил морального удовлетворения.
Всю вторую половину фильма он повторял как припев привязчивой популярной песенки фразу, что его терзает острое чувство утраты и то, что он будто бы кто-то другой. Он постоянно задаёт себе вопросы: “Что я делал в Ливерпуле?”; “Что это за ключ?”; “Чего мне не хватает?” Постоянные вопросы наталкивают на мысли о его сильном нервном напряжении, об угнетённом состоянии, негативном настрое, словом, обо всём том, что приводит человека в кабинет психотерапевта.
Потому любовные терзания Полы выглядят нездоровыми и далёкими от романтики. Нездоровыми по причинам того, что Чарльз к ней равнодушен и собирается жениться на другой; позже и вовсе предлагает самой Поле заключить деловой брак, потому что ему как премьер-министру рядом требуется жена. Важно добавить и её маниакальное стремление найти исчезнувшего возлюбленного, увенчавшееся успехом – она сумела отыскать и доктора, который его наблюдал в психиатрической клинике, и настоящую семью Чарльза. Фактически она вела не жизнь, а влачила существование. И, может, у неё не любовь была к Чарльзу, а уже, скорее, одержимость.
Доктор из психиатрической клиники, где некоторое время жил Чарльз, страдающий от травмы, полученной на войне, сказал Поле на её решение выйти замуж за Чарльза, что она собирается причинить себе большую боль. И это было самое разумное заявление в фильме, которое осталось неуслышанным.
Парадокс этого фильма вот в чём: он заявлен как романтическая драма о счастливом возврате утраченного, но набор метафор подходит для арт-хаусной психологической драмы вроде “Двуличного любовника” Франсуа Озона, в которой подразумевается один лишь мрачный подтекст.