В тот год июнь выдался жарким. Дождей почти не было, а если и были, то очень кратковременные, иногда даже капли не долетали до земли, испаряясь в воздухе. Поля желтели, растения страдали.
Василий Гаврилович был трактористом. В последние годы возил бочку с водой на колесном тракторе «Беларусь». Ему нравился этот лёгкий, быстрый тракторок. Он делал рейсы от речки до совхозного огорода, стараясь как можно больше привести воды для полива. Также возил воду на базу для скота.
– Дядя Вася, ты хоть обедал сегодня? – спросила одна из работниц на совхозном огороде.
– Не беспокойся, Ольга, война войной, а обед по расписанию, – отшутился он.
Василий любил пошутить сам и не обижался на шутки. Он был хорошим семьянином, никогда не ругал свою жену Нюру, хотя она была весьма ленивой хозяйкой. В доме не было порядка, а главное посуда вечно стояла немытой, что весьма раздражало Василия Гавриловича.
– Нюра, ты хорошая баба, но лодырь в высшей степени, – порой выговаривал он жене.
– Ты свои степени бросай, сильно умный, – бурчала Нюра.
А когда заканчивалась её любимая передача, нехотя откладывала спицы в сторону, переваливаясь шла на кухню и начинала мыть посуду, накопившуюся за день, недовольно приговаривая: «Степени ему нужны какие-то. Академик тут, понимаешь ли, выискался!»
Василию Гавриловичу до ученого было весьма и весьма далеко. Он только после 35 лет понял, что ученье – это большое богатство, которое за плечами не носить. Жалел, что эта истина столь поздно до него дошла, что по молодости своей книги в руки брать не хотел, и что никакая учеба ему на ум в те годы не шла. Однако, к тому времени у него уже появилась Нюра, дети и жизнь занесла мужчину в деревенскую глубинку, обходя институты и университеты стороной.
Как-то, листая журнал «Здоровье», он вычитал, что у человека есть блуждающий нерв. Смысл всей статья для Василия оказался туманным, он так и не понял, о каких заболеваниях шла речь, и решил: «Раз нерв блуждающий, значит он гуляет по всему организму». Теперь, всякий раз, когда его прихватывало, болела спина или ноги, он с умным лицом говорил своей жене:
– Вот, паразит, вступил, слышь, Нюра, вступил, говорю, этот прокляты блуждающий нерв. Наклониться не могу.
– Ты бы к врачу сходил, раз умный такой. Пусть она этот твой нерв, успокоит, – обыкновенно отвечала Нюра.
Медработников Василий Гаврилович уважал, но как-то по-детски побаивался, особенно уколов. Как только он видел шприц, все нутро его сжималось, становилось плохо, и только стыд и позор заставляли мужчину оставаться на месте, когда отчаянно хотелось вскочить и бежать без оглядки от женщины в белом халате.
В тот день жара стояла несусветная, если верить синоптикам, в тени было 36 градусов. После обеда Василий Гаврилович ехал в очередной раз к реке. Сколько раз ездил, столько раз и купался. Но жажду речной водой не утолить, поэтому мужчина решил заехать домой и взять воды.
Заходя в дом, он споткнулся о банку с краской. Неделю назад жена затеяла ремонт, и к обычному беспорядку добавились еще банки, ведра, кисти и многое другое.
– Нюр, ты дома? – крикнул Василий.
– Бабушки нет, – ответила девятилетняя внучка. – Она в магазин пошла.
– Ладно, Верочка. Ты тут как, не скучаешь?
– Нет, деда. Я сказку смотрела.
Василий Гаврилович прошел на кухню. На подоконнике стояла литровая банка с простоквашей. Он взял, с жадностью отпил и, скривившись, поставил на место.
– Тьфу, Нюрка, опять банку не вымыла толком. Снова молоко перекисло, черт знает во что превратилось, да еще и запах странный.
Мужчина сплюнул, вытер губы рукавом рубашки. Во рту было неприятно. Он повернулся к холодильнику, как вдруг услышал, что трактор загудел, и раздался радостный мальчишеский крик.
Василий Гаврилович пулей вылетел на улицу, подскочил к трактору, схватил соседнего пацаненка за шиворот и вытащил его из кабины.
– Ах, ты, хулиган мелкий! Еще раз у трактора увижу, без ушей останешься. Понял! И бате скажу, чтобы ремнем по твоей спине прошелся как следует.
– Не надо, бате, дядь Вась, не надо! – умоляюще визжал и хныкал пацаненок, пытаясь вырваться из крепких мужских рук. – Я больше не буду!
– Беда с вами, – вздохнул Василий, отпустив мальчонку.
Домой возвращаться он не захотел, и, сев за руль, снова поехал к реке. Наполнив цистерну водой, мужчина решил снова окунуться. Купаясь, почувствовал неприятное подташнивание. В животе булькало, а во рту снова стало гадко.
«Да ну его», – решил Василий и напился прямо из реки.
Остаток рабочего дня показался очень долгим. Его постоянно тошнило, каждая кочка отзывалась неприятным движением в животе. Там все урчало и ходило ходуном. Вскоре совсем скрутило.
– Вот нерв проклятый! Нашел куда вступить. Да еще и в такую погоду, когда нужно как можно больше сделать рейсов, – возмущался тракторист, вытирая пот со лба. – Жара-то какая, совсем взмокрел.
От ужина Василий Гаврилович отказался. Его накрыла слабость, ничего не хотелось. Неприятные ощущения в животе отвергали все мысли о пище.
– Вась, ты приболел? – спросила Нюра. – Бледный какой-то.
– Да, в этот раз мой нерв совсем расшалился. Никогда так не вступал, как сейчас.
– Сходи в медпункт. Завтра же, понял. Иначе я сама тебя поведу.
– Пойду, Нюра, пойду, – ответил муж, а сам подумал: «Как бы не так. Они опять там со своими шприцами…»
Утром в медпункт он не пошел, хотя слабость и тошнота не проходили, а живот бурлил. Завтракать Василий тоже не стал. Мужчина страшно хотел пить, и он пил и пил.
В тракторе было жарко, голова болела и кружилась, но боязнь шприцов пересиливала и медпункт Василий идти не хотел.
«Ничего, сейчас приеду на реку, окунусь, и станет легче», – успокаивал он себя.
Но искупаться он не смог. Живот сильно скрутило и захотелось в туалет. Оглянувшись по сторонам, и никого не заметив, Василий поспешил за ближайший куст. Увидев содеянное, он ужаснулся. Оно оказалось белым, покрытым какой-то слизью.
«Неужели свиной цепень? – вспомнил он очередную непонятную статью из журнала здоровье. – Надо срочно в медпункт, пусть колят, а то засосет меня этот глист».
Стало страшно.
«Вот поэтому у меня в животе и бурчит так. Видать он поворачивается. Ох, какой большой вымахал, все пузо ходуном ходит», – размышлял Василий, с опаской оглядывая себя.
Всю дорогу его угнетала мысль, что в нем живет постороннее существо. Мужчина разволновался и его стало лихорадить.
«Заеду домой, переоденусь, а потом в медпункт».
– Нюр, дай одежду чистую, – крикнул Василий, заходя в дом. Он снял рубашку и кинул её на стул.
Нюра протянула брюки.
– О, а где это ты вывозился в белила? – спросила жена.
– Какие еще белила? Ты в своем уме, Нюра? – раздраженно ответил муж, и со страхом добавил: – Со мной беда. У меня в животе свиной цепень живет. Да такой большой. Не знаю, как его наша врачиха вытаскивать будет. Нюра, я боюсь.
– С чего это ты взял? – спросила жена. Она глянула на окно. – Ты пил из этой банки?
– Да пил, вчера еще. Там не молоко, а черт знает что такое. Банки не моешь, только продукты портишь!
– Какие продукты? Да тут же белила. Половины нет! Мне ж окна докрасить надо, а теперь не хватит! Всё утробу свою никак не накормишь!
– Хочешь сказать, что я белила выпил? – ужаснулся Василий Гаврилович.
– А, по-твоему, нет? Срочно иди в медпункт. Так ведь отравиться недолго.
– Как же я скажу, что выпил белила? Весь народ смеяться с меня будет! Ты этого хочешь?
– Хорошо, что белила олифой разводились, а не ацетоном, – заметила Нюра.
Женщина оделась и повела Василия в медпункт, понимая, что муж сам не пойдет, а того и гляди, еще и спрячется куда-нибудь.
– А зачем вы пили белила? – взлетели вверх брови молодой и фельдшерицы, которую в деревне прозвали врачихой.
– Так жарко ж вчера было, вот я и выпил, думал, что молоко, – смущенно ответил Василий Гаврилович.
– А запах?
– Я его не заметил, – недовольно поглядывая на жену, пробурчал муж.
– Слабость у вас есть?
– Да, вчера было хуже. Сегодня немного полегче, но в животе у меня революция.
– Стул у вас после этого был?
– Стул? Вы про какой стул? У нас дома много стульев и табуреты есть. Вам они зачем?
– Вы меня не поняли, – слегка покраснела молоденькая девушка. – Подождите немного. Я сейчас позвоню и узнаю, что с вами делать. У меня такой случай впервые.
Она позвонила в райбольницу, минут пять слушала, а потом уложила пациента на кушетку и поставила капельницу. Василий Гаврилович, опасаясь скорой смерти, мужественно преодолевал свой страх и терпел иголку в руке. После этой неприятной процедуры ему стало немного легче. Но фельдшерица не успокоилась и заставила приходить еще три дня. Василий, конечно же, ходил. Под конвоем Нюры.
Неизвестно как, но вся деревня узнала о его беде, и были такие, кто ехидненько подкалывал его. А сам мужчина с тех пор всегда внимательно присматривался и принюхивался к тому, что ест, доводя Нюру, порой, до истерик.
Список рассказов
Следующий рассказ "Наш маленький секрет"