Можно ли под воздействием внешних обстоятельств стать "бывшим" физиком (математиком, философом)? Можно ли забыть сорок предыдущих лет, проведённых в великой стране? Можно ли пинком судьбы оказаться в канализации, а по дороге домой, с "бывшим" коллегой, доказывать состоятельность его кандидатской диссертации на календаре Playboy? Для Виктора Брянцева это отнюдь не риторические вопросы. Он переехал с семьёй из Москвы за город, чтобы в голодную годину было чем прокормить домашних. Они завели козу, выращивают овощи и, в общем, живут-могут по-маленьку. Не смотря на "медведковских", жирующих соседей и неопределённость в политической окраске. Но осенью из анестезии многих выводит потрясающее событие, которое для некоторых станет решающим в принятии действительности и конкретной стороны.
Александр Велединский почти всегда реализует современную литературу. Не жидкую повествовательную прозу, которая популярна теперь, а Прилепина, Иванова и, вот теперь, Шаргунова. Что касается экранизаций указанных авторов, Велединского, скорее всего, помимо блестящих диалогов и мощной истории, привлекает точное описание времени действия, как будто его пласт раскопали, исследовали и воссоздали события. Разумеется это всегда собственный взгляд, угол, под которым комфортно воспринимать происходящее тогда. В этом смысле историческая архиология всегда субъективна. Но у Велединского это рассказ глазами конкретного человека, или нескольких людей, по которым мы идентифицируем и узнаем, иногда познаем, отрезок из жизни Страны.
"1993" не исключение, и здесь процесс идёт ходом существования физика-слесаря, его мыслями и органами чувств. Брянцев не растерял себя как личность, но он потерял связь с новыми ценностями, выраженными в материально-денежном эфире. Герои всем знакомы, мы с ними дружили, в школу ходили, каждого можно ассациировать с кем-то из разной степени знакомства. Их рассуждения в фильме показывают забытые беседы на кухне, когда родители обсуждали происходящее, не понимая что творится и как дальше жить. Тогда оставалось только либо торговать, либо вкалывать на заводе, бандитствовать или, кто по-шустрее, идти в политику=бизнес.
В фильме очень много деталей из начала девяностых, Jeep, мопед, мороженное на фоне дымящегося Белого дома, пятилитровая бутылка водки с дозатором-помпой и ещё куча всякой всячины оттуда. Для знающего/помнящего зрителя это дополнительный бонус, редкая возможность воочию убедиться в правдивости существования тех вещичек, глядя на которые тоскливо щемит и ком подступает. Тоже самое относится и к речам действующих лиц. Они говорят на знакомом, чистом русском языке, без заимствований и каверканья слов. Этот ключ, заложенный предками в каждую букву, открывает забытую кладовку правильной речи, которая ясна и понятна всем.
Операторско-постановочная часть приятно занимает натурными съёмками. Загородные пейзажи, электрички (у Велединского к ним слабость со времён Географа), Московская канализация. Но в некоторых сценах улиц, площадей видна павильонная "излишняя чистота, и режущий глаз беспорядок". Такое объяснимо и, даже нормально, хотя эффект живописания смягчается и сцены воспринимаются театрально. Однако для дебюта вполне приемлемо.
Обязательный акцент надо сделать на саундтреке, который так же является узнавателем эпохи. Кукушка Цоя на баррикадах или БГ по ящику с завыванием нелёгкой судьбы чекиста, под звон рюмашек и закусон. Первые потуги отечественных панков про ментов, Наталья Ветлицкая и Янка Дягилева и многие другие поп и рок. Взболтали но не смешали. Каждое произведение под стать моменту и каждое необходимая шпаклёвка для декорации момента. И пара гротескных номеров бригады слесарей, не ярких, а наоборот, серых словно весенний снег. Эта сублисация героев не сразу понятна, зачем было вставлять подобный Ералаш в итак немалый хронометраж. Но надо думать режиссёр хотер подчеркнуть сатирическую Грань действительности. Мол мы спешим посмеяться над всем иначе... и так далее. Заход понятен, берём два.
Герой заматеревшего Евгения Цыганова с энтузиазмом выпивохи, когда топливо придает сил только на час-другой, после рверие приземляется попой об лёд и сменяется отупением, старается разложить пасьянс собственных взглядов и убеждений. Он по большей части звонит сам по себе, иногда ища ответа у подвернувшихся, в момент ясного сознания, коллег и друзей. Но когда речь заходит о спасении страны, далеко не все тогда были способны разглядеть опасность для неё, он как спящий агент, стряхивает ржавчину, смазывает механизмы трудной водой и мчится вызволять державу из рук бузотёров. Следом Лена, неузнаваемая Екатерина Вилкова, жена и вечный антагонист, совесть и немного (бес)честь.
Произошедшее тогда, у Останкино и Белого дома, обрубило всякую надежду на возврат к прошлому, жизни по плану и уверенности в завтрашнем дне. Даже у тех, кто мечтал создать бизнес не имея идеи. Многие смирилась, замнкнулись, стали индифферентны, забыли про сочувствие и милосердие. Кто не смог конкурировать в условиях рвачества, таких было большинство, сосредоточились на себе и семье, для себя и семьи, принялись скрести по амбару мужества крохи достоинства, каждый день находя силы смотреть вперёд чаще, нежели оборачиваться. И финал, с простой но эффектной метафорой именно это и демонстрирует. Колотить из гробов придомовую беседку тогда стали многие. Это стало нормой на десятилетие.
Кино снято в жанре драмы страны через зрительный нерв рядового гражданина. Тут всё про него понятно, кем он был, чем стал. Последний кусок отваги он отдал напрасно, как козье молоко, пролитое на бандюка. Это грустная данность, всем известная. Найдутся те, кому события, отражённые в картине, покажутся искажёнными, кому-то даже враньём. Но основные маяки, дающие свет о той трагедии до сих пор, сойдутся в одном воспоминании тревоги. Не праздное кино, не развлекательное. Но рефлексия вещь необходимая.
