Два парня лет двадцати трех вольготно устроились на скамейке на детской площадке и прихлебывали из банок пиво. За их спинами высился жилой комплекс «Суворов», упираясь золотистыми остриями двух башен в самое небо.
— Эй, молодцы, почему не на службе? — раздался вдруг высокий решительный голос.
Парни вздрогнули и обернулись. У стены дома стоял седой худощавый старик, его офицерская выправка говорила о славном военном прошлом. Старик был одет в темно-зеленый мундир с красным нагрудником, в руках он держал потертую треуголку, обшитую кругом темной лентой с бантом. Одна нога старика была в сапоге, а другая — в старой туфле из мягкого сафьяна.
— Дед, ты чего нас пугаешь? — отозвался, с облегчением выдохнув, один из парней.
Старик насупился.
— Как стоишь перед генералиссимусом? Во фрунт!
— Городской сумасшедший, — пробормотал второй парень себе под нос.
Старик услышал и побагровел, седой хохолок на макушке воинственно затрясся.
— Трое суток гауптвахты! К какому полку приписан?
— Второй воздушно-десантный, - усмехнулся парень, поднимаясь со скамейки. — Ты чего разбушевался, дед? Мы сидим, культурно отдыхаем.
— Я вам не дед, — строго сказал старик. — А генералиссимус, генерал-фельдмаршал Священной Римской империи, кавалер всех российских орденов и семи иностранных Александр Васильевич Суворов.
— Да ладно? — удивился первый парень, внимательно вглядываясь в старика. — Неужели сам Суворов?
— А ты под чьим командованием служишь? — обратился Суворов к первому парню.
Тот ухмыльнулся и покачал головой.
— Я не служу, я болен.
— Болен? Такой детина? — Суворов вперился глазами в широкие плечи парня. — Так эту хворь мы немедля вылечим, бегом на перекладину! — и указал на спортивную площадку рядом.
Парни переглянулись, их явно забавляло происходящее.
— Я, братцы, в детстве тоже частенько хворал. А папенька мой, Василий Иванович Суворов, царствие ему небесное, между прочим крестником самого Петра I был, так вот он меня назвал в честь Александра Невского да сызмальства к физическим упражнениям приучал. И ничего, выздоровел я на страх врагам Государства Российского.
— Эх, — парень повис на турнике и принялся подтягиваться, пока Александр Васильевич вел счет. — А расскажите, как вам удалось одержать более 60 побед и не проиграть ни одного сражения? А еще как вы с Альп кубарем спустились со всем войском?
— Зубы не заговаривай… пять, шесть… семь, восемь… Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву.
— А вы знаете, что этот дом в вашу честь назван ЖК «Суворов»? — спросил второй парень.
— В мою честь, говорите? — усмехнулся Суворов. — Честь, она, сынки, важнее смерти. Лучше голова долой, нежели утратить свою честь. А дом? — Суворов поднял глаза и внимательно оглядел уходящие ввысь стены. — Дом отменный, право слово. Особо мне по душе его воинственно красные стены с золочеными пилястрами, словно мундир мой парадный Преображенского полка с золотыми галунами.
— Ваше высокоблагородие… сиятельство… светлость, — смешался парень, не зная, как обратиться к генералиссимусу.
— Сынки, да зовите меня просто Александр Васильевич, — рассмеялся Суворов.
— А почему у вас один сапог, а на другой ноге туфля? — осторожно поинтересовался парень.
- Старая рана ноет, в одной из битв против Османской империи ранили меня в ногу, так сейчас среди своих я и позволяю себе обуться вольно, по-домашнему, — пояснил Суворов. — Вы ж свои?
Парни не сговариваясь кивнули.
— Свои, отец!
Суворов бросил на них лукавый взгляд:
— А знаете, братцы, почему сей дом моим именем нарекли? Потому что, кто хорош для первой роли, не годен для второй. Мы всегда в авангарде!