Мужчину уволили с работы, можно сказать, что прогнали. Было до боли обидно, а еще унизительно.
И сделали так, что сразу документы в руки сунули: шагай на все четыре стороны!
Несправедливость угнетала сердце, и мужчина с трудом сдерживал слезы.
Грязь, что на душу налипла, трудно смыть, это с обувью легко справиться, да и то не всегда. А тут душа!
Перед глазами неприятные гневные лица, грубые слова в ушах. Получается, что они все хорошие, а он плох, даже отвратителен, и нет ему нигде места.
Бродил мужчина, и казалось, что мир как пустыня, несмотря на то, что кругом люди и люди.
Яркие центральные улицы постепенно уступили место окраинам. Встречались пустыри, серые нескончаемые заборы. После них небольшие островки жизни, где толпятся праздные прохожие.
Домой нельзя, дома тоска как бешеная собака – покусает, и не выживешь. Надо ходить до изнеможения, стараться смотреть по сторонам, чтобы хоть как-нибудь отвлечься.
Но не получалось – отвлечься. Мысли, что уволили, пинком прогнали, покоя не давали. Тяжело, так тяжело, и сейчас, вот-вот эту тяжесть прорвет, и слезы потекут. Как бы выдержать, чтобы никто не видел?
Небольшой рыночек. С краю сидит старушка и продает чеснок. На картонной коробке кучки по три-четыре головки - в зависимости от размера.
Надо бы мимо пройти: причем здесь старушка с чесноком?
Но мужчина, как говорится, тупо подошел и бездумно уставился на чеснок. Стоит и смотрит, словно его заворожили.
Бабушка не спешила прервать оцепенение, сидела и молча смотрела. Так продолжалось с минуту, и поняло мудрое сердце: что-то не то с человеком. Невыносимо человеку, в глазах неприкрытое страдание.
И сказала бабушка: «Милый человек, возьми-ка чеснок, ну, хотя бы этот».
Взяла одну серенькую головку, протянула сморщенной рукой. И тихо добавила: «Выест он все печали, его нечистая сила боится. Возьми, дома покушаешь».
Машинально сунул в карман и не поблагодарил. А бабушка смотрела ему в спину, пока печальный человек не скрылся из вида.
А мужчине больше некуда идти: вот он – дом. Дом, как тупик, который перекрыл все жизненные дороги.
Поднялся по лестнице и вошел в унылую квартиру.
Сел, не раздеваясь, смотрел в одну точку.
Что-то мешает в кармане, запустил руку, а там бабушкин чеснок. Освободил одну дольку, откусил, прижал во рту языком – держит.
Горечь пошла, от которой скулы пришли в движение. И влага выступила на глазах.
Надо съесть немного черного хлеба.
Две дольки отвлекли больные думы, голова стала очищаться и, странное дело, успокоилась душа.
Начальник позвонил: «Вы в нашем коллективе проработали восемь лет. Допускаю, что в случившемся и мы все виноваты. Наверное, сегодня слишком грубо с вами поступили. Чтобы как-то сгладить нашу вину, хочу предложить вам место. Не у нас, а в другой организации, там руководитель мой старинный друг. Сейчас вышлю телефон, его имя и отчество».
Выслушал мужчина и сказал: «Не надо, ничего не надо. Ваша вина или нет – время рассудит. Прощайте».
Лучше подождать, когда боль утихнет. Так и с морем бывает: в бурю нельзя берег покидать, подождать хорошей погоды надо.
Устроится мужчина, а как иначе? Добро есть на свете, только верить надо.
Добро иногда может проявиться в небольшой дольке серого чеснока. А чеснок, вы знаете, прогоняет нечистую силу, а еще его разные вредные вирусы боятся.