«Южные моря располагают к отдыху и неге. Их привольные чистейшие пляжи - песчинка к песчинке, и флажки «по периметру», голубые - манят и обещают. «Ты обгоришь совсем чуть-чуть. Зато мужчины будут в восторге!» И они - правы. В восторге!.
На тёплых морях юга приятно пить «пинья коладу» и закусывать ананасами. Ставя бокал в «форме вихря» рядом, на низкий тиковый столик. И вытирая изнеженные пальцы - от липкости тропического «многолетнего травянистого растения» - влажными салфетками. Официант - вежлив и подтянут, ни слова лишнего - принёс блюдо с, искромсанным дизайнерски, вкусным плодом. И удалился, горделивый - как местный далёкий бог.
Возможно, он - по долгу своей профессии - и ненавидит всякую капризную бабу на дорогом пляжном лежаке. Но его чаевые - это моё расположение. И улыбкой - почтительной и лукавой - он трогает свои узкие, подобранные в местечковой спеси, губы. Я милостиво прощаю ему его закидоны, с кем ни бывает..
Вечером - уже со свежим загаром - я пойду в здешний ресторан на открытой веранде. Буду тянуть из бокала лёгкое, чуть кислое вино. И смотреть на закаты. Которые упадают - заваливаются, прямо.. словно мужик пьяный - в воду недостижимых горизонтов. И зовут, и будоражат, окрашивая волны в алое.. Лёгкая музыка - такая же невесомая и бесцветная, как недозрелое пока спиртное - идёт фоном. И навевает мне - далёкие берега, снег на улицах, ночь быстрая и нескончаемая, люди нелюдимые..
Мне приятно - так же, как пить крепкий коктейль.. и даже больше! - думать и рассуждать. Что я - не там. И долго буду - не там. Что мне хорошо там, где я есть сейчас - то есть, здесь. И это «здесь» - дружелюбное, хотя и за деньги.
Темнота настаёт тоже скоро, словно округу накрывает чёрным мешком. Безо всяких сумерек, вечер кончается в «тьму кромешную». Но она душная и не прохладная. И из приоткрытой балконной двери, моего шикарного номера струится посвежевший воздух и слышится гомон затихающего - от извечной праздничной сиесты - города. Прошёл мужчина, шаткой походкой, чертыхнулся - наш.. знакомый до боли! Добивает крайние аккорды блюз - из ближайшего ночного бара. Парочка - весёлая дама и бубнящий кавалер, иностранцы - идёт по своим любовным делам. Адьё, им! Назавтра они встретятся глазами, в купленном на свидание будуаре. И не смогут понять - что их связало в страсть. Бывает..
Здесь каждый день - как каждый! И не сливается в пыльную, неразличимую деталями, череду - дом-работа-дом-работа.. Перемежаясь лишь - дача-работа-дом.. Здесь мир, воплощённый в тёплом южном море, раскрасился будто на смотрины. И держит планку, сквозь усталость, привычку и - да! - колоритную «бумажную» спесь. Вытри, скомкай и выкини!.
**
Северное море - оно другое. Оно не приглашает, а намекает - и довольно определённо - на выживание. С ним рядом не чувствуешь себя приезжим совсем. А осознаёшь, это - оттенка пепельной, лигированной стали - колышащееся месиво. Приводящее массы свои в движение не то от подводных чудищ, не то от арктических температур, не то от могучих течений. Так называемое море - сильно отличается от самогО приевшегося понятия «поехать к морю!.» И почему-то мобилизует, а не релаксирует тебя. И лишает не скромных телесных фантазий, и притупляет рецепторы. Кроме одного - самосохранительного.
И зачем-то хочется сжать всё в комочек и забыться заморозкой сверхнизкими. А оттаяв на мгновение - повезло! Испугаться и захотеть - вдруг - жить! А потом, отчего-то возникает стремление собраться с силами, последними. И двинуть куда-нить на восток. Или на запад, а ещё краше - на юг! И пить там любую «коладу», лишь бы - не холодно.
И песок там серый, и волны литые, свинцовые. И катят медленно - как, если бы и им было невтерпёж, как морозно. И народы живут, а не прибывают «в отпуск». И силы там сохраняют, а не разбрасывают - с последующим вопросом «зачем?» И лишних связей не заводят, а только необходимые. И алкоголь употребляют осторожно и по делу. И едят калорийное, питательное - а не забавы..
И оно мне любо, ибо настоящее. И высвечивает в каждом - настоящее. И когда рыбак не возвращается из моря - по нём плачут скупо, поют поминальные песни и детям пересказывают по сотне раз. Каким он был мужественным и терпеливым! И я не променяю его - льдистое и неприветливое - на любое «принятое в кругах».
Я сажусь на высокий валун, предварительно подстелив толстый плед, из дома благоразумно взятый. Накрываю плечи шерстяным исландским пончо - в узорах прихотливых, колючее и ужасно уютное. И смотрю вдаль.. Чайки барражируют над волнами - худющие и вертлявые. Гребешки пенные накатывают на плотный, как каменный, прибрежный взъём. На пляже - никого.. Да, и пляж ли это! Руки сунуты под мышки, пальцы стынут. Лицо обвевает порывистый наждачный ветер. Но мне мирно и безмятежно.. Я остываю болью, утратами и смертельным нежеланием быть. И во мне возрождается настоящее, природное. Подвластное лишь стихиям и невыносимым условиям бытия.
Буревестник, широко взмахнул крылами. Черпнул водицы ледяной, планируя над поверхностью. Крикнул хрипло и рывками скоро поднялся в небо. Я улыбаюсь.. Мне хорошо..»