Гости начали съезжаться к полудню. Кареты на несколько минут останавливались возле ворот Топкапы, выпускали нарядно одетых господ и сразу же проезжали дальше, уступая место следующим в этом бесконечном потоке.
Многие приглашённые уже прогуливались по саду, другие присели в беседке у фонтана.
Чуть поодаль от столов музыканты играли приятную ненавязчивую музыку, под которую кружились в бесконечном танце гаремные гурии.
- Внимание! Валиде Айше-Хафса-султан хазретлери! – протяжно и громко пропел Сюмбюль-ага, и гости повернулись в сторону дворца, склонив головы.
Слуги распахнули двери, и на аллее сада показалась процессия, пестрящая яркими нарядами.
Впереди всех величавой походкой шла валиде-султан в шикарном платье из вишнёвой атласной ткани в комбинации с бежевым кружевом на рукавах.
Платье подчёркивало благородство и высокий статус своей обладательницы. Жемчужные серьги и ожерелье отлично дополняли этот наряд.
Рядом с валиде-султан шла её дочь Бейхан-султан в нежном и изысканном платье, а в шаге от них нарядные Махидевран-султан и Хюррем-султан, фасон платья которой подходил беременной женщине и делал её очень милой.
Замыкали группу Дайе-хатун и Айшель-хатун. В элегантных нарядах женщины выглядели безупречно.
Айше-Хафса подошла к шатру, обвела всех величавой улыбкой и жестом предложила расслабиться. И вновь заиграла музыка, наложницы стали танцевать, гости возобновили беседу, на поляне под присмотром нянь бегали дети.
Но спустя четверть часа громогласный голос объявил:
- Внимание! Султан Сулейман хан хазретлери!
Вновь над садом повисла тишина, кто сидел, встали, кроме валиде-султан, почтительно склонились, и к своему шатру тут же величественной походкой прошествовал падишах.
Безупречно сидевший на его подтянутой фигуре шикарный кафтан подчёркивал многие достоинства повелителя.
Высокий праздничный тюрбан, украшенный эгретом, выглядел величественно и придавал султану особую стать, как и подобает правителю могущественной державы.
Вытянув руку ладонью вверх, повелитель позволил присутствующим поднять головы, затем жестом предложил рассаживаться по своим местам.
В роскошных нарядах за столами сидели родителя Ибрагима, Османа и Ксантии. Манолис с нескрываемым восхищением поглядывал на свою супругу с красиво уложенной причёской, украшенной небольшой диадемой, в тон серьгам и колье с голубыми топазами. Васильковое атласное платье, расшитое серебряными нитями, делало женщину моложе своих лет и оттеняло небесно-голубые глаза.
Супруга Софоклиса тоже была модно одета, муж-торговец привозил ей заморские наряды.
В шатре с валиде-султан сидели дочь Бейхан, Махидевран-султан. Хюррем-султан, Дайе-хатун и Айшель-хатун.
Все с нетерпением ожидали молодожёнов. Они уже провели в одной из мечетей никях и с минуты на минуту должны были порадовать своим присутствием гостей.
Если бы кто-нибудь вздумал следить за гостями, то заметил бы, что трое мужчин за столами постоянно смотрят в сторону женского шатра.
Это были Пири-Мехмет-паша, Хайреддин-паша и Омер-ага, не сводящие глаз с Дайе-хатун, Гюльнихаль-хатун и Бейхан-султан.
И вот настал самый волнующий момент. По аллее от дворца в сторону празднично убранной поляны направилась группа нарядных служанок и евнухов, а позади них шли счастливые молодожёны.
Новоиспечённые мужья очень элегантно выглядели в роскошных кафтанах из золотой парчи и белоснежных тюрбанах, украшенных драгоценными брошами.
От невест невозможно было оторвать глаз. Стройные и изящные с гордой осанкой, они вышагивали, словно павы, в сногсшибательных свадебных платьях.
У Хатидже и Нигяр это были традиционные мусульманские наряды красного цвета с золотой причудливой вышивкой, с прозрачными алыми вуалями, покрывающими голову.
Наряд супруги великого визиря отличался от всех. Лёгкая и грациозная в своём белоснежном сверкающем воздушном платье с пышными юбками и белой лёгкой фатой, закреплённой на волосах золотой диадемой, девушка была похожа на сказочную принцессу.
Вздох восхищения повис в воздухе. Валиде с подругами переглянулись, но по их лицам невозможно было понять, о чём они думают.
Лишь Хюррем и Бейхан искренне любовались Ксантией-Селин.
Султан Сулейман дольше положенного задержал свой немигающий взгляд на девушке, что не укрылось от Ибрагима.
Молодожёны подошли к падишаху, он поздравил их, одарил каждого из женихов сделанными своими руками ценными дарами и жестом дал добро начинать праздник.
Вновь заиграла музыка, закружились в танце гурии, между столами незаметно сновали слуги с подносами с напитками и едой
Гуляния начались и на улицах столицы. Специально выделенные евнухами слуги раздавали людям монеты, подарки, сладости. Народ ликовал.
Бейхан чувствовала себя прекрасно. За последние недели улыбка вновь вернулась на её лицо, молодая женщина стала радостной и раскрепощённой, какой была до замужества.
Она продолжала жить в своём дворце, несмотря на то, что валиде предлагала дочери переехать в Топкапы.
Бейхан не хотела покидать свой дом, она наслаждалась свободой, а, главное, отсутствием страха перед предстоящей ночью.
Она даже стала любить вечер. После хамама служанки сушили и расчёсывали ей волосы, она надевала свои лучшие пеньюары и с наслаждением ложилась в кровать, которую поменяла сразу после похорон Ферхата-паши. И спальню она велела перенести в другие покои и поменять весь интерьер.
Сон её стал крепким и спокойным. Правда пару раз она подхватывалась среди ночи от странного видения, будто молодой приятный мужчина смотрит на неё с любовью и тянется к ней губами. Перед самым его прикосновением она просыпалась в охватившем её волнении и чувствовала, как горят её щёки. И в этот момент ей казалось, что она уже где-то видела этот взгляд.
Вот и сейчас, в шатре, она ни с того, ни с сего вдруг почувствовала волнение, щёки её загорелись, она стала оглядываться по сторонам и…оцепенела. За столом на мужской половине сидел мужчина из её сна и смотрел ровно таким взглядом, как во сне.
Бейхан не могла пошевелиться и опустить глаза, и вдруг неожиданно для себя самой улыбнулась незнакомцу.
У того брови поползли вверх, и он смущённо потупил взор.
Бейхан стало смешно.”Это я должна была смутиться. Что он обо мне подумает” – пронеслось в её голове, и она рассмеялась, заставив валиде внимательно взглянуть на дочь.
- Бейхан, с тобой всё в порядке? – спросила она.
- Да, матушка, не волнуйся, просто мне так радостно, как давно уже не было, - ответила дочь.
- Слава Аллаху, моя девочка! Я так рада за тебя, ты так изменилась! Пусть Аллах дарует тебе вечную радость! Аминь! – произнесла Айшё-султан.
Волнение Бейхан прошло, и она нет-нет, да и посматривала на молодого мужчину, заинтересовавшись, кто же это такой.
Омер занервничал. Получив знак внимания от Бейхан, он готов был прямо сейчас броситься к её ногам и признаться в любви. Он встряхнул головой, чтобы прийти в себя, и снова глянул на султаншу, и опять встретил её взгляд.
В конце вечера они уже, не стесняясь, дарили друг другу осторожные улыбки.
А время летело быстро. Гости веселились, слуги ставили на столы всё новые кулинарные шедевры, расходиться никто не хотел.
Круглое розовое солнце садилось, окрасив деревья и кусты в саду в лилово-рыжий цвет своих лучей, но воздух всё ещё оставался тёплым.
Пришло время молодым мужьям увозить своих жён домой.
Все три пары дружно встали из-за столов и попрощались с гостями.
Ибрагим повёз свою Ксантию-Селин в дом на Ипподроме, который ему подарил султан. Матракчи забрал Нигяр в свой дом, а Осман с Хатидже отправились во дворец, где им отвели покои, потому что они вскоре должны были поехать на своё место жительства в Румелию.
Пири-Мехмет-паша тоже засобирался домой, но прежде заглянул в шатёр к султану, который обрадовался бывшему великому визирю и спросил, как ему живётся.
- Что Вам сказать, повелитель? Я всю жизнь был занят делом, вращался среди людей, а сейчас я один. Супруга моя, как Вы знаете, ушла в мир иной, а сын с семьёй живёт далеко. Немного не по себе мне, и поговорить не с кем, - честно признался паша.
- Так женись, Пири-паша, ты ещё хоть куда, и дома уют появится, и поговорить будет с кем, - предложил ему Сулейман, - посмотри, сколько у нас счастья сегодня!
- Пожалуй, Вы правы, повелитель, этим я сейчас и займусь,- ухмыльнулся в усы Пири-паша и попрощался с падишахом.
Выйдя от повелителя, он решительным шагом направился к шатру валиде-султан.
- О, Пири-паша, я очень рада Вас видеть, - приветливо встретила она его, - как Вы поживаете?
- Да дарует Вам Аллах вечное счастье, Айше-султан, - поклонился паша, - спасибо, всё у меня хорошо. Он поздоровался с Дайе-хатун и Айшель-хатун.
- О, Айшель-хатун, как давно я Вас не видел. Ваша красота не меркнет с годами, - учтиво поклонился он женщине.
- И я Вам рада, Пири-Мехмет-паша! Вы тоже почти не изменились, лишь Ваши шикарные усы слегка побелели, - улыбнулась Айшель.
- Годы идут, Айшель-хатун, но сдаваться я не собираюсь, - шутливо подкрутил усы Пири-паша. – Валиде-султан, не позволите ли на несколько минут забрать Вашу хазнедар, мне нужен её совет по поводу слуг, надо бы взять в дом новых, а где лучше их найти, не знаю. Дайе-хатун сильна в этих вопросах, - придумал он на ходу.
- Да, конечно, Пири-паша, Дайе и правда в этих делах хорошо разбирается, я надеюсь, она даст Вам правильный совет, - улыбнулась султанша и махнула рукой, позволив Дайе поговорить с Мехметом-пашой.
- Дайе-хатун, мне нужен хороший повар, - громко сказал Пири-паша, взяв под локоть Дайе и увлекая её в глубь сада.
- Мехмет-паша, ты специально захотел поставить меня в неловкое положение, - возмутилась Дайе.
- Моя Дайе, ты не угадала, я не хотел поставить тебя в неловкое положение, я бы хотел положить тебя в мою мягкую широкую постель, - прижал женщину к себе Пири-паша.
Дайе охнула и улыбнулась.
- Мехмет, увидят же. Откуда у тебя столько силы? Уж не к колдунье ли ты ходишь?
- Ты моя колдунья, Дайе, - страстно произнёс Пири-паша и став серьёзным, сказал: - Я ведь не зря увёл тебя сейчас. Ещё в прошлый раз хотел сказать тебе, но не успел…не до того было, да и ты торопилась. – улыбнулся он и стал шарить у себя за пазухой.
Наконец, он достал коробочку, открыл её и, встав на одно колено, протянул её Дайе.
- Дайе, прошу тебя стать моей женой. Если ты и сейчас мне откажешь, значит твои слова о любви были ложью. Я понимаю, когда ты не захотела стать моей второй женой, хотя, как великий визирь, я не имел права разводиться. Но сейчас у тебя не может быть причин для отказа, если только ты не разлюбила меня, - понуро опустил он голову.
- Нет, Мехмет, не разлюбила, - ответила Дайе, не сводя глаз с большого шикарного бриллианта, сверкающего даже под лучами звёзд. – Но пойми меня, не могу я оставить валиде, ей сейчас особенно нужна моя помощь, мне её очень жаль. Сулейман только встаёт на ноги, как падишах, нужны повсюду верные люди, гарем это ведь большая часть империи, - заговорила она, - я не знаю, что мне делать.
- Значит Хафсу тебе жаль, а меня нет, который уже столько лет мается без тебя, - обиженно произнёс паша, и они оба замолчали. Вдруг Пири-паша оживился и взял Дайе за плечи:
- Послушай, Дайе, а Айшель не сможет тебя заменить? Вы же втроём дружили, насколько я помню. Она будет валиде верна и также помогать, как ты.
Дайе на минуту задумалась и взглянула на Пири-пашу.
- А ведь ты прав, Мехмет. Это выход. Честно говоря, я давно задумалась, время идёт, а мы с тобой никак не можем соединиться. Да и не молодые мы уже, чтобы тайно встречаться. Я поговорю с Айшель, и если она согласится, пойдём вместе к Айше-султан. Мехмет, я говорю тебе “да”, - торжественно произнесла Дайе, забирая коробочку с бриллиантом.
Они обнялись с пашой и расстались с надеждой вскоре быть вместе.
В эту волшебную ночь три пары молодожёнов оказались в райских садах, утопающих в цветах и зелени.
Ибрагим, сгоравший от желания, поднял на руки, как пушинку, свою ненаглядную молодую жену и унёс на брачное ложе, чтобы познать настоящую любовь во всех её ярких красках.
Матракчи с Нигяр присели на краешек кровати в своей спальне и обсуждали, как Омер с Бейхан весь вечер дарили друг другу улыбки.
- Прости, Насух, я хотела сказать…- смущённо произнесла Нигяр.
- Что, моя роза? – с нежностью посмотрел на неё супруг.
- Может, мы завтра поговорим о Бейхан? – нерешительно предложила девушка.
- О, моя, Нигяр, - воскликнул Насух-эфенди, будто этого и ждал, - конечно, завтра, любовь моя, Нигяр, - он заключил супругу в крепкие объятия и стал жадно покрывать поцелуями всю с головы до ног.
Счастливая Нигяр улыбнулась и закрыла глаза…
А вот у Османа не сразу получилось испытать прелесть первой брачной ночи.