Теплой июльской ночью, двое мужчин сидели на берегу небольшой, заросшей камышами и подернутой ряской речки. Ночь была прекрасна, яркие звезды светили словно крошечные бриллианты, делая темное небо похожим на сказочный город, раскинувшийся над головой. Было тихо, ни ветерка, от реки слегка тянуло прохладой и запахом теплой, разогретой за день тины. И лишь неуемные лягушки своим кваканьем нарушали эту благостную картину.
Двое мужчин находились в том благодушном настроении, когда первая бутылка уже была выпита, но душу согревает маленькая чекушка, взятая с собой на всякий случай.
– Слышь, Длинный – вдруг сказал низенький, полный мужчина.
– Чего тебе, Поссыкин?
В детстве Поссыкин очень страдал из-за своей фамилии. Особенно ему было обидно когда девчонки из его класса хором кричали:
– Поссыкин – он оборачивался, а девочки, смеясь, выкрикивали – пойди посикай!
И самое обидное было то, что заводилой у них была Танька, девчонка в которую он был влюблен еще с детского сада. Однажды, еще в третьем классе, он принес и положил ей на парту лягушку. Танька обозвала его дураком и била учебником математики по голове. Было больно, но Поссыкин понял, что ему удалось привлечь Танькино внимание. С тех пор он еще больше любил Таньку и не любил математику.
Потом, в старших классах, он украдкой, сидя за своей партой на заднем ряду, наблюдал за Танькой. Он просто млел, когда она смеялась и ее косички забавно тряслись. Но он так и не решился заговорить с ней.
Зато Танька часто снилась ему. Будто бы они вдвоем на море. Танька в одном купальнике сидит в шезлонге под пальмой, в руке у нее бокал мартини и она пьет его через трубочку. А он, Поссыкин, загорелый, стройный и с усами вставал перед ней на одно колено и говорил:
– Танька, ты любовь всей моей жизни!
И потом начинал целовать ее ноги, поднимаясь все выше и выше и когда он доходил совсем уже высоко, сон обрывался и Поссыкин просыпался мокрый и абсолютно счастливый.
В такие дни Поссыкин брал своего товарища, высокого и худого парня по фамилии Бой-Колотыга из параллельного класса и они вместе шли на речку, где Поссыкин жаловался ему на несправедливость жизни в общем и женского пола в частности, а особенно некоторых его представительниц.
Тогда Длинный, а именно так и называли Бой-Колотыгу все и даже его мать, хлопал его по плечу и говорил:
– Не ссы, Поссыкин, прорвемся.
И Поссыкин чувствовал себя так, будто он только что прошел сеанс психоанализа, хотя и не знал что это такое, да в прочем он даже и не слышал о нем.
После школы Танька вышла замуж за его одноклассника Андрюху Смирнова. Поссыкин мучился и ревновал. Ему казалось что его предали и он даже хотел избить Андрюху. Но тот был уж больно здоровый и Поссыкин не решился. Танька родила двух детей, располнела, отстригла свои золотые волосы. А однажды Андрюха уехал на заработки в большой город. В скором времени Танька получила от него письмо. Ну как письмо, смс-ку.
– Так, мол и так Татьяна. Я тут, в большом городе, встретил любимую. Прости, дорогая, прощай.
Танька поплакала, да и пошла в ЗАГС, развелась.
Поссыкин встретил Таньку в магазине. В его корзине лежали пакет макарон быстрого приготовления, в простонародье именуемый “бомж-пакет” и банка кильки в томате. Он только взял с полки бутылочку, чтобы скоротать одинокий вечер, как увидел Таньку. От неожиданности он даже поставил бутылку на место. Она тоже заметила его.
– Господи, Поссыкин, я даже тебя сразу не узнала! – Танька радостно кричала на весь магазин. – Как ты, жена, дети?
– Нет, Тань, я один.
– И что, никогда не был?
– Никогда.
– Господи, худой то ты какой, неухоженный.
Они вместе вышли из магазина. Поссыкин даже забыл про бутылку.
– Слушай, Поссыкин, пойдем я тебя накормлю.
И Танька взяла его себе. Она его отмыла, откормила так что у него даже появился небольшой животик. Пассыкин однажды рассказал ей про свою детскую любовь к ней и с тех пор по ночам, лежа в постели, перед сном, Танька прижималась к нему и просила
– Расскажи мне еще, как ты в детстве любил меня.
И Пассыкин рассказывал, а потом трогал ее крупные, но уже обвисшие груди. Тогда Танька слегка била его по рукам и счастливо улыбалась в темноту.
Длинный был одинок. Его мать умерла когда он служил в армии. Он даже не хотел возвращаться в город и долгое время ездил по стране на заработки. В конце концов ему надоело и он вернулся в родной город. За это время дом в котором он жил пришел в негодность и Длинный слонялся по городу пока его не приютил отец Георгий. Он поселил его в сторожку при храме где он подметал, зимой чистил снег и занимался всякими хозяйственными работами. Отец Георгий даже пробил ему разрешение в городской администрации на сбор пожертвований. И Длинный стоял на железнодорожной станции в рясе и с кружкой для пожертвований на восстановление храма.
Никто его не трогал, только иногда участковый Семенов подходил к нему и говорил:
– Вали уже отсюда, Длинный, ты на ногах не стоишь, да и перегаром от тебя за версту разит.
И Длинный уходил. Он очень хотел завернуть по дороге к своему другу, Поссыкину, но боялся Таньку. Он однажды уже попал под ее горячую руку. Тогда досталось и ему, а заодно Поссыкину. Поэтому, хотя ему и хотелось пофилософствовать, он шел домой, в свою сторожку и разговаривал с церковным котом.
Отец Георгий мирился со слабостью Длинного. Лишь когда Длинный сильно наглел и приходил совсем пьяный, а кружка была пуста, отец выволакивал его во двор и начинал наставлять божьим словом подкрепленным крепким, отеческим подзатыльником
– Жадные, пьяницы и воры Царствие Божие не наследуют – громко выговаривал ему отец Георгий.
Отец Георгий не всегда был священником. До этого он служил в армии, прошел несколько войн и на пенсию вышел в звании полковника. Так что его голос его был таким убедительным, что заботливые наставления перед строем полка, в бытность его в армии, до последней буквы выжигались каленым железом в душе даже самого последнего, зачуханного солдата.
И все соседи знали, что отец Георгий наставляет Длинного на путь истины, по-отечески заботясь о его грешной душе.
– Слышь, Длинный
– Чего Поссыкин?
– А давай денег с тобой заработаем?
– Нахрена?
– Как нахрена? – Поссыкин повернулся к Длинному. – Как нахрена, заживем как люди.
Длинный взял чекушку, с хрустом отвернул пробку
– Давай стакан.
Поссыкин протянул свой стакан. Длинный плеснул туда водки.
– Ты прям снайпер, Длинный.
– А то, сколько ее родимой выпито-то было.
Они подняли стаканы, чокнулись. Поссыкин почувствовал как водка горячей струей потекла в желудок, распространяя оттуда тепло по всему телу.
– Слушай, Длинный, я вот, например, хочу Таньку на море свозить, а денег то нет. Я и придумал план, как нам денег поднять.
Длинный молчал. Поссыкин продолжал развивать мысль
– Я тут по телеку видел передачу про какой-то этот, ну как его, черт, вретрит что-ли. Это когда люди платят деньги, а потом молча гуляют и занимаются всякой ерундой типа гимнастики. Вроде йога называется.
Длинный прилег на траву.
– Эй, Длинный не спи.
– Да я не сплю, только не пойму чего ты хочешь.
– Помнишь у нас тут недалеко лагерь пионерский был. Мы его почистим и туда пригласим народ на этот, тьфу черт, как его, вретрит.
– И?
– Ну они ж не затак приедут.
– Ладно, предположим, так их же кормить чем то надо, чего они у нас жрать то будут?
– А вот здесь проще простого. Они ж все, как их там, веганцы. Траву всякую жрут, огурцы, помидоры. Мы с тобой свеклы, морковки в колхозе накопаем. Капусты соберем. Там же охраны нет.
– Ладно, Поссыкин, давай по последней и по домам.
Ночью Поссыкин не мог уснуть, все представлял как Танька обрадуется что они на море поедут. Он ворочался в постели пока Танька возмущенно не ткнула его в бок
– Спи уже, Поссыкин, задолбал, сам не спишь и мне заснуть не даешь.
В городской администрации над ними посмеялись, но ключи от лагеря дали и сказали чтобы никакого дебоша там не было. Целый месяц Поссыкин и Длинный приводили территорию в порядок. Подметали, красили, ремонтировали кровати. Они выпросили на турбазе старые списанные туристические коврики и привезли их в лагерь. Потом, уже в середине августа, на старых Жигулях Поссыкина совершили ночной набег на колхозное поле. И в заключении Поссыкин привез тюк сена. Длинный его спросил:
– А сено нам на хрена?
– Как на хрена, они же траву всякую жрут, а в сене витамины. Корова, вот сено жрет, жиреет и дает молоко.
Когда все было готово, они поехали в город и расклеили кучу объявлений на всех остановках и столбах. В объявлении они написали
– Центр восточных искусств имени Шивы приглашает всех желающих на ретрит каждые выходные начиная с сентября. Адрес и телефон.
В день заезда Длинный переоделся в трико, которое он где-то спер и заявил что он будет тренером по йоге, а Поссыкин будет ему помогать. Правда трико было розовым и со звездами на спине и животе, да и к тому же слегка ему мало. Но зато оно подчеркивало широкие плечи Длинного, что несомненно предавало тому мужественный вид.
Наконец, гости стали подъезжать и полдня Длинный и Поссыкин бегали расселяя гостей в номера и попутно решая кучу других вопросов. Но вот наконец все собрались в бывшем актовом зале пионерлагеря. К ним вышел Длинный, сел на коврик, сложил ноги как настоящий йог и произнес приветственную речь. Поссыкин стоял за кулисами и не мог понять, Длинный где-то выпил уже что-ли. Он нес что-то про Шиву, Брахму, нирвану и какие-то новые горизонты которые мы все откроем после ретрита. А все смирно сидели на ковриках и внимательно слушали ту дичь которую нес Длинный. Закончил он тем, что рассказал о распорядке дня и объявил тишину на все выходные.
Гости разошлись гулять по дорожкам, заботливо расчищенным для них.
Поссыкин высунулся из-за кулис. Длинный продолжал сидеть и как то странно шевелится
– Поссыкин, подними меня, я встать не могу, ноги свело.
– Ну ты и выступил, ты уже стакан принял, что ли?
– Нет, не пил я – слегка обиженно сказал Длинный – это я со страху.
– Все равно, я просто офигел, когда ты такую речугу задвинул.
– Я и сам офигел, но видишь людям понравилось
– Да – сказал Поссыкин поднимая Длинного с пола
Потом они пошли на кухню и принялись резать овощи на ужин. Поссыкин подумал и бросил в таз с нарезанными огурцами здоровенный пучок сена.
– Ты охренел – спросил его Длинный – сено зачем?
– Так витамины ж – отрезал Поссыкин.
Они свалили в большой котел огурцы с сеном, свеклу, морковь, капусту. Перемешали все и долго думали надо ли полить маслом, которое Поссыкин стащил дома на кухне, пока Танька была на работе.
Решили что и так сойдет, а кому надо масла или соли могут и попросить. Потом Поссыкин раскладывал салат по тарелкам, а Длинный бегал по залу расставляя еду по столам.
Наконец пришло время ужина, гости собрались и с сомнением уставились в тарелки с тем что Поссыкин и Длинный приготовили для них.
Один из йогов, видимо самый старший, попробовал то что было в его тарелке. В это время Поссыкин и Длинный с большим интересом из дверей кухни смотрели на них. Им не верилось, что люди могут жить без мяса и колбасы, а вместо этого есть то, чем, в их понимании нужно кормить козу или кроликов.
Этот старший йог, вдруг нарушил тишину. Он поднялся со своего места и сказал:
– Спасибо хозяевам за заботу, но мы это есть не будем.
Поссыкин и Длинный в ожидании скандала притаились на кухне, вжавшись в стену. А гость продолжил
– Но раз мы уже здесь и заплатили, мы остаемся и я, лично, перехожу на праноедение и буду питаться солнечной энергией. Гости захлопали ему и быстро покинули столовую.
– Длинный, слышь, что он сказал, едение чего?
– Не знаю, Поссыкин, но раз они есть отказываются нам же проще.
Выходные пролетели незаметно и гостям пора было по домам. И уезжая они сказали Длинному и Поссыкину
– Благодарим вас, это был замечательный ретрит, мы узнали много нового о себе. На следующие выходные мы хотим еще к вам приехать, только есть у вас больше не будем, лучше будем голодать.
Поссыкин и Длинный переписали объявление. Теперь оно звучало так.
– Центр восточных искусств имени Шивы приглашает всех желающих на ретрит, лечебное голодание и праноедение. Ждем вас каждые выходные. Адрес и телефон.
Бизнес у них пошел в гору. Но на море Таньку Поссыкин свозил только на следующий год. Дел было много, да и детей Танькиных в школу надо собирать.