Наверное, нужно немного сказать об оценке пьесы Островского историками. 21 января 1867 года историк и публицист М.М.Стасюлевич писал автору: «Мы с Николаем Ивановичем [Костомаровым] с наслаждением читали Ваш труд; он изумлялся в особенности Вашему секрету владеть языком эпохи и быть до мелочей верну её общему характеру. Василий Шуйский у Вас обделан до высокого совершенства: в изображении этой личности поэт берет верх над историком». Любопытно, что недоброжелатели Островского обвиняли его в плагиате - практически полном заимствовании материала из книги Н.И.Костомарова «Названый царь Димитрий». А вот сам Костомаров эти обвинения решительно опровергал: «Весною 1866 года, когда мой "Названый царь Димитрий" ещё весь не был напечатан, артист И.Ф.Горбунов читал мне эту драматическую хронику. Г-н Островский никак не мог видеть в печати второй части моего сочинения, а его хроника обнимает именно те события, которые изображаются в этой второй части. В рукописи я не сообщал своего сочинения г. Островскому… Сходство между драматическою хроникою и моим "Названым царем Димитрием" произошло, без сомнения, оттого, что г. Островский пользовался одними и теми же источниками, какими пользовался я». Так что с исторической точки зрения, видимо, всё верно.
Вернёмся к хронике Островского. После сцен, о которых я говорила в прошлый раз, у Александра Николаевича идёт встреча с матерью. К тому, о чём я уже писала, можно добавить вопрос-обещание Дмитрия
Землёю править, суд и правду деять,
Прощать виновных именем священным
Царицы-матери, несчастным слезы
Её руками отирать, - на которые он просит благословения.
А вот последующие сцены покажут нам Дмитрия, забывшего, кажется, обо всём в ожидании приезда невесты:
Мне весело, бояре; нашу радость
Желал бы я и с вами разделить.
Сегодня пир; придумайте потеху
Весёлую для радости моей.
Теперь, что день, то ближе наше счастье,
И скоро мы московский трон украсим
Жемчужиной, какой не обладают
Богатые индийские цари.
И вот тут, уж простите, всё время приходит на память одно из любимых моих произведений – такое ёрническое стихотворение А.К.Толстого «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», написанное чуть позже хроники, где всё время звучит рефрен
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
По мнению Толстого, Борис Годунов «чуть-чуть было порядка не завёл», но,
К несчастью, самозванец,
Откуда ни возьмись,
Такой задал нам танец,
Что умер царь Борис.
А я вспоминаю продолжение:
И, на Бориса место
Взобравшись, сей нахал
От радости с невестой
Ногами заболтал.
Вот это, как образно выразился Алексей Константинович, «ногами заболтал» нам и показывает Островский. Точна оценка Дмитрия, данная Басмановым:
Он добрый царь, но молод и доверчив;
Играет он короной Мономаха,
И головой своей, и всеми нами.
Мы видим, как счастливый жених (уже, разумеется, давно забывший Ксению Годунову, о которой никто и не вспомнит) размышляет, какими сокровищами можно осыпать желанную. Его слова
Да если б
В моей казне алмазов было больше,
Я б вымостил алмазами дорогу
Для панны Мнишковны – точно выражают его настроение: он готов платить бешеные деньги:
Я денег не жалею.
Я прикажу, и будет мне готово
Не только бархат, птичье молоко!
Он совершенно не задумывается над словами Басманова:
A ты забыл, что тотчас после пиру
Война у нас. Куда казна нужнее,
Подумай-ка!
Он и войне думает очень легкомысленно:
Верьте,
Поход короток будет; мы нагрянем,
Как Божий гнев, на головы неверных,
И долго будет страшно наше имя.
В пределах их — великую добычу
И славный мир мы завоюем разом.
Да, конечно, рядом с ним всё время демон-искуситель – совершенно прощённый им, но ничего не простивший ему Шуйский. Тот уже составил новый заговор и готовит выступление против правителя.
Сейчас он говорит льстивые речи, призывая тратить сокровища:
Недаром их копили
Родители твои; они как знали,
Что Дмитрию придёт пора их тратить
На брачный пир, для славы государства,
На диво и на зависть иноземцам.
И Дмитрию любо слышать подобные речи. И он даже не задумывается, насколько опасно предложение Шуйского разместить приехавших на свадьбу гостей:
Прислужников царицыных поставим
По улицам Чертольским, по Арбату,
В самом Кремле. Купцов, попов погоним
Из их дворов; не маленькие, сыщут
Приют себе. Хоть нынче ж вывозиться
Прикажем им.
Ему невдомёк, что слова Басманова «И вырастет из драки бунт народный» истинно пророческие, что жить ему осталось меньше месяца. Островский, как и в других сценах, ставит точные даты: описанный разговор происходит 23 апреля 1606 года, а свержение Самозванца произойдёт 17 мая… Но Дмитрий слеп в своём стремлении к блаженству и славе.
Этим-то и пользуется «лукавый царедворец» Шуйский.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь