- Последнее время мама очень часто болела. Она считала, что это ее наказание за страшный грех, совершенный ею в молодости. Она очень страдала.
- Что такое ее страдание по сравнению со страданиями маленького брошенного ребенка. – Серафима Васильевна пришла в негодование от того, что Лариса с такой жалостью говорит о своей матери.
- Я хорошо помню, как она пришла ко мне с новорожденной девочкой и спрашивала, нет ли желающих удочерить ее ребенка. Не помню уже, как я ее стыдила, велела ей отнести к Нефедьевым, отцом-то был женатый в то время старший Сашка.
- Простите, но мама никогда не говорила, кто является отцом этой девочки.
- Она не говорила, а мы-то знаем, что она с ним таскалась. Сколько слез пролила его жена. Просила, умоляла Лизку, чтоб она отстала от ее мужа. А та глаза свои выпучит и делает вид, как будто ни в чем не виноватая. Об умерших плохо не говорят, а мне нечего хорошего о ней вспомнить.
- Жаль, но мама была очень добрым, заботливым человеком. – Лариса просто не могла поверить тому, что говорила тетя Сима.
- Да-да, эта порядочная женщина отвезла своего младенца в Ерзовку и подбросила к дверям местного роддома, как котенка. А потом мне еще и хвалилась, что она сделала правильно.
- Девочку усыновят приличные родители, я уверена. У нее будет хорошая жизнь. А что со мной она увидит? Мать с отцом меня с ней на порог не пустили, сказали, иди туда, где нагуляла. У меня теперь, как гора с плеч.
Серафима Васильевна с тех пор невзлюбила Лизку. Сколько жили по соседству, столько она ей и колола глаза, что бросила дочку. – Это было уже намного позже, когда женщина вернулась с девочкой лет пятнадцати в родительский дом после смерти матери. Отец был плохой, за ним нужен был уход. Ему было не до того, чтоб напоминать дочери о ее грехе. Он доживал последние дни. С тех пор Елизавета и жила здесь, в поселке. Устроилась в магазин продавцом к Волчанскому. Ходили слухи о их связи, но доказательств никаких не было.
Да и у Волчанского жена не то, что у Сашки Нефедьева. Та живьем сгноит. Ни одна женщина с ней не связывается, обходит стороной. Поэтому считали, что распустил кто-то сплетню, чтоб позлить Нинку Волчанскую. А, может, чтоб столкнуть их лбами, посмотреть, кто одержит победу.
Это в девчонках Лизка была тихая, а потом научилась отпор любому давать. Иначе бы ее заклевали. Да и по женской линии притихла, скорей всего стеснялась свою взрослеющую дочь. Лариску после школы отправила учиться в город. Стала совсем порядочной женщиной. А старожилы ничего не забыли, нет-нет, да напомнят ей, как она практически выбросила свою дочку.
Лариса об этом узнала от своей одноклассницы в первый же месяц, когда пришла в поселковую школу. Она выслушала все, но ни одного слова в защиту матери не сказала, понимала, что вызовет еще больший гнев со стороны школьниц.
А дома матери устроила допрос.
- Мама, это правда, что у меня есть старшая сестра и что ты ее где-то бросила?
- Правда, доченька, правда, - и из глаз матери ручьем потекли слезы. – За это Бог и не дает мне счастья ни с одним мужчиной. Твой отец тоже обещал на мне жениться, когда узнал, что я тобой беременна, а потом бесследно исчез, до сих пор о нем ни слуху, ни духу.
- Мама, я про девочку маленькую спрашиваю.
- Стыдно мне теперь за свой поступок, но исправить уже ничего невозможно. Я ни разу не интересовалась дочкой. Я же ее просто подкинула. Сразу начнутся расспросы, кто я такая, почему интересуюсь. Боялась, что меня посадят. Вот так и живу с этим тяжелым грузом на душе, терплю все усмешки, укоры. Дети за родителей не в ответе, так и отвечай всем.
Ларисе не за что было обижаться на свою мать. Она лезла из кожи вон, но у дочери всегда было все самое лучшее. Она сама не съест вкусненькое, а для дочери припрячет, даже когда она уже училась в университете. Светлый образ матери не померкнет в ее памяти.
Она поблагодарила всех, кто пришел, чтобы помянуть Елизавету Аркадьевну. Как и положено на сороковой день, каждый получил пакетик с тарелкой и ложкой. Осталась ее одноклассница, она-то и помогла все убрать, все вымыть.
- Ларис, и чего ты теперь будешь делать? Здесь останешься или в город уедешь?
- Здесь не хочу, мне неприятно, когда о моей маме так плохо отзываются. Уеду, чтоб не слушать всех этих пересудов.
- А сестренку не хочешь найти? У тебя же совсем родственников не осталось, тяжко придется в жизни, не с кем посоветоваться, не у кого помощи попросить.
- Соня, люди ко всему привыкают, я не исключение. С тобой буду чаще общаться, ты же не бросишь меня?
- Что за вопрос? Мы так и останемся подругами. А сколько сейчас лет твоей сестре?
- Если мама не обманула, должно быть двадцать восемь, она на пять лет старше меня.
- А давай вместе искать. У меня есть кое-какая мысль. Так хочется, чтоб она подтвердилась.
- Поделись, чего ты надумала?
- Давай, я с Серафимой Васильевной переговорю, а потом уже будем думать, что делать дальше. – Софья надеялась, что большую часть информации узнает от женщины в возрасте, которая все про всех знает. Многие удивляются, кто ей приносит эти новости. Поздним вечером что-нибудь произойдет в поселке, а наутро уже все жители знают о нем, и все ссылаются на Серафиму.
Девушка запаслась карамелью, все знают, что Серафима любит с ними пить чай, и пошла к ней. Сразу с порога сказала о цели своего визита.
- А почему Лариска этим не интересуется? В мать пошла? Тоже нет дела до сестры?
- Нет, я просто решила ей помочь. Она еще не отошла от горя. Боится, что у нее ничего не получится.
- Вот что я тебе скажу, тебе надо идти к Сашке Нефедьеву.
- Потому что он отец этой девочки?
- И не только. Сразу после ее рождения Татьяна ушла от него. Поговаривали, что она и забрала себе эту брошенку. Сашка ездил к ней, уговаривал вернуться, а она ни в какую. Говорили, не захотела, чтоб Лизка узнала, где растет ее дочь.
- Удивляюсь, как вы столько лет молчите об этом и никому не проболтались.
- Никто и не спрашивал. Я решила не выдавать чужую тайну. Я сильно уважала Татьяну. Она у нас учительницей работала. – Софья поверила тете Симе, но к дяде Саше она идти постеснялась. Мужчина живет один, а всякое могут придумать. Уговорила Ларису.
К Нефедьевым две девушки пришли уже по-темному. Несколько минут стояли в нерешительности. Потом Софья все-таки набралась смелости и постучала в закрытые ставни. Услышали ворчание мужчины и улыбнулись.
- Вам чего тут понадобилось? – недовольным голосом спросил мужчина. Девушки, перебивая друг друга, назвали причину визита. – Ну, заходите. Лизки уже нету, царствие ей небесного, но думаю, она его не заслужила.
- Не одна же мама виновата в этом. Как говорят, вы отец этой девочки. – Пришлось Александру сознаться в том, как и чем он соблазнил семнадцатилетнюю девчонку.
- Я в то время в гараже работал. Возвращался из последнего рейса. Смотрю, на обочине стоит девчушка и голосует. А ветер дул сильный и холодный, Лизка вся продрогла. Посадил ее в кабину, а у нее зуб на зуб не попадал, губы синие, как у мертвеца. Дал ей свой костюм от робы, она не согревается, стучит зубами еще сильнее. Пришлось остановиться и согревать ее своим телом. Взрослые вы уже. Понимаете, что не всякий мужик устоит перед соблазном. Вот так получилось первый раз. А потом она уже сама меня высматривала и залазила ко мне в кабину. Месяца два, наверное, у нас это все продолжалось.
- И ваша жена не знала?
- Все Таня знала, но ждала, когда я образумлюсь. Но жизни у нас с ней все равно не получилось. От близости со мной она совсем отказалась. Приходилось изредка справлять нужду у твоей матери, Лариса.
- Говорите, никакой жизни с женой не было, может, было бы проще развестись с Татьяной Владимировной и жениться на моей маме. И дочка росла бы с родителями.
- Но не любил я Лизку, порой меня от нее просто воротило.
- Тетя Сима сказала, что ваша жена взяла эту девочку к себе. – Софье не терпелось узнать о девочке, а не о похождениях мужчины. После его рассказа у нее к нему даже неприязнь появилась.
- Таня, как только узнала, что Лизка избавилась от ребенка, сразу поехала по приютам, потом роддомам. В Ерзовке ей показали подкидыша. И она сразу же начала оформлять документы. Через два месяца забрала девочку, назвала ее Инессой и уехала к своим родителям. Инесса до сих пор не знает тайну своего рождения, поэтому не советую вам нарушать ее жизнь. Они с Татьяной друг в друге души не чают.
- Инесса знает, что вы ее отец?
- Конечно, мы с женой до сих пор не разведены, она носит мою фамилию.
- А как бы мне хоть одним глазком взглянуть на нее?
- Только посмотреть, никакого знакомства и всяких разговоров, иначе ничего не скажу.
- Поверьте, мне только издалека увидеть свою сестру, больше я ничего не прошу.
- Дочка работает старшим преподавателем на кафедре педагогики и психологии в педуниверситете. Только там.
- А фото?
- Никаких фото, если Инесса твоя сестра, сердце тебе само подскажет. Только издали… Не подведите меня, а то Татьяна меня больше ни разу не подпустит к дочери.
- Если бы тетя Лиза захотела, она бы нашла свою дочь, которая жила все это время от нее в пятидесяти километрах. Значит, все-таки не было у нее материнских чувств к этой девочке. – Софья шла и рассуждала, а лицо Ларисы заливала красная краска, ей стыдно было за мать, которую она всегда считала самой лучшей и заботливой мамой. А она, оказывается, только видимость делала, что у нее душа болит за брошенную дочь.
Через неделю обе девушки стояли перед самыми дверями кафедры. Проще простого назвать данные того преподавателя, которого они ждут. Но они обещали дяде Саше. Кафедра находилась в левом крыле. Как только из-за угла показалась женщина в строгом костюме, у Ларисы сердце не екнуло, а запрыгало. Она теперь не одна! У нее есть старшая сестра, которая не знает о ее существовании.
Лариса верит, что придет такое время, и они обязательно обнимутся и вместе поплачут.