ПРОЛОГ
ШТАТ МЭН
АВГУСТ 2001 ГОДА
Томас Маклеод Маккиннон был человеком с проблемой.
Не то чтобы проблемы обычно беспокоили его. Обычно он рассматривал их как задачи, которые нужно решить, как вершины, которые нужно покорить, как препятствия, которые нужно преодолеть и превзойти. Это было раньше. Сейчас же проблема заключалась в том, что он видел перед собой.
Из-за рододендрона высовывались мышиные уши - по-другому их назвать было нельзя.
Он моргнул, для убедительности прикрыл глаза рукой и снова посмотрел.
Теперь ушей не было.
Мужчина переложил свой последний пакет с вредной американской пищей в другую руку, затем пересек крыльцо, чтобы внимательнее рассмотреть куст, о котором шла речь. Наклонился и стал изучать его, пытаясь определить, под каким углом он видел куст мгновение назад и как под таким углом может быть расположена та или иная конфигурация листьев, так чтобы они напоминали уши. Он использовал все свои способности к наблюдению и немалые запасы логики и смекалки для решения этой задачи. После нескольких минут усилий он пришел к простому выводу:
Он сходил с ума.
- Ладно, - заключил он вслух. - На это есть масса причин.
Рододендрон не высказал никакого мнения о том, какими эти причины могли быть.
Если бы он видел подобное впервые, он легко отмахнулся от сего происшествия. К сожалению, то же самое видение едва не заставило его сбиться с пути по дороге из магазина. Он ехал себе спокойно, когда, взглянув в зеркало заднего вида, увидел на заднем сиденье те самые черные шары, прикрепленные к шапке-бини, которые спокойно парили в воздухе.
Ладно, он ехал на старом Wagoneer, который не так уж часто мыли. Машина годилась для перевозки вещей, и это всё, что его волновало. Не исключено, подумал он, что частицы пыли, оставшиеся после его последней поездки на свалку, соединились вместе, образуя иллюзию шапочки с мышиными ушками. Возможно, что солнце отразилось от чего-то другого и отбросило тень туда, где её, казалось бы, не должно быть.
Но также вероятно, что первое умозаключение было верным, и его разум действительно начал сходить с ума.
Томас повернулся и вошел в дом, пока не наделал ещё каких-нибудь глупостей, - например, не стал дальше обсуждать свои галлюцинации с растением. Он бросил ключи на столик в прихожей и прошел в кухню.
Могла ли ультранездоровая еда из яиц, острой колбасы и плавленого сыра вылечить бредовые состояния? Он не был уверен, но хотел попробовать.
Он высыпал продукты на прилавок, достал сковороду и бросил на неё колбасу. Включил конфорку и с удовлетворением прислушался к звуку шипения вредоносного жира. Вот такая жизнь по нему! Незамысловатая. Без ограничений. Не нагромождённая представлениями о вещах, которым место в сувенирных магазинах тематических парков.
Томас наклонил сковороду, чтобы подвинуть сосиски в одну сторону, а затем вбил в освободившееся пространство несколько яиц. С учётом того, что ожидало его в ближайшем будущем, кто знает, когда он сможет снова нормально поесть?
Он убавил температуру и стал расхаживать по кухне, глядя в окно на беспрестанно накатывающее на берег море и наслаждаясь запахом позднего завтрака, наполнявшего кухню. Однако, чем больше он бродил по кухне, тем более тревожно ему становилось. Предположительно во многом это связано с тем, что он стоял сейчас в доме, который построил своими руками, но собирается покинуть его и провести год в чужой стране.
Томас отмахнулся от искушения порассуждать о состоянии своей психики.
Однако чувство ностальгии было очень непривычным. Раньше он никогда не был подвержен ей. Всегда делал то, что нужно, и шёл дальше, не оглядываясь назад.
Его образование было тому подтверждением. В двадцать лет он получил диплом историка, решил, что это не для него, и поступил на юридический факультет. Через три года отказался и от этой идеи. Он не хотел преподавать ни историю, ни право, а также не мог смириться с мыслью о том, что ему придется проводить дни в судебных разбирательствах. И без угрызений совести бросил обе специальности.
Обратился к фондовому рынку, надеясь заработать достаточно денег, чтобы делать всё, что захочется, не беспокоясь о средствах. За два очень суматошных года он превратил пятидесятитысячный кредит, взятый у своей отвратительно богатой бабушки, в пять миллионов. Он вернул ей долг с процентами и месяц был её вьючной лошадью во Франции, затем взял оставшуюся сумму, собрал несколько других серьезных инвесторов и основал собственную брокерскую фирму. Девять лет спустя продал эту фирму и добавил сумму, вырученную от продажи, к своему и без того ошеломляющему списку активов.
Перешёл было к созданию элитной фирмы по управлению ценными бумагами, но именно в тот момент решил, что с него хватит. Компания по-прежнему принадлежала ему, но повседневное управление ею он передал своему приятелю по колледжу. В конце концов, это были просто деньги. Он зарабатывал их вёдрами, а что он с них получал?
Ничего.
Ну, кроме дома. Сейчас, вспоминая об этом, мужчина гадал, как ему удалось построить дом в штате Мэн и одновременно вести многомиллионный бизнес на Манхэттене. Он проводил все выходные, праздники и отпуска в течение трёх лет, отправляясь на север для работы над своим домом, вот как. Сейчас, стоя здесь, от одной мысли об этом ему хотелось вздремнуть.
Если бы он был любителем спать днём, а он таковым точно не был.
Конечно, его жизнь не была сплошным бизнесом - отнюдь нет. Уже в раннем возрасте он всегда окружал себя надёжными партнёрами, которые оставляли ему возможность заниматься своей истинной страстью, той, из-за которой его отец закатывал глаза, а мать заламывала руки.
Горы.
Низкие, крутые, высокие, покрытые льдом - ему было всё равно. Пока мог взбираться на них, он был счастлив. А когда не карабкался вверх, либо тренировался, либо работал как сумасшедший, чтобы заработать достаточно денег и иметь время для восхождения.
Всё это заставляло Томаса задаваться вопросом, почему он откладывает всю свою жизнь - дом и горы - в погоню за чем-то, что казалось ему не столько навязчивой идеей, сколько Судьбой.
Мужчина прекратил шагать туда-сюда, остановившись там, откуда начал. Протянул руку и встряхнул сковороду, затем повернулся и посмотрел на холодильник. Поверхность оного была практически чиста, за исключением отчетливо видневшихся на ней двух вещей, которые полностью изменили его жизнь.
Первая - фотография замка. Сестра сфотографировала его на прошлое Рождество, уже после того, как он купил это место, не глядя. За пару лет до этого он заметил аукцион в газете New York Times. Очевидно, какой-то титулованный британец избавлялся от своих активов, и замок был выставлен на торги. Не отдавая себе отчета в том, зачем он это делает, Томас перевел деньги, а затем выкинул приобретение из головы, потому что его внимание привлекло что-то другое.
Он посмотрел на другую фотографию и вздохнул. Эверест стоял во всей своей суровой красе, с характерным шлейфом белых облаков, украшающих его вершину. Он подумал, что их встреча была неизбежной. В тот момент, когда приятель положил ему на стол фотографию горы и предложил ему взобраться на эту гору, Томас испытал чувство особого удовлетворения от того, что сколотил состояние.
Эверест.
Почему бы и нет?
Причин для отказа было много, но он их проигнорировал. Он упаковал вещи в офисе, позаботился о своей квартире в городе, закрыл дом в штате Мэн и переехал в Юту. Нанял тренера и использовал пустыню и горы, чтобы физически превратить себя в горное животное, каким он никогда не был прежде, даже с невозможными высотами и отвесными скалами, с которыми ему приходилось сталкиваться в прошлом.
Но это не прошло даром. В январе он пропустил свадьбу своей сестры, потому что прошел лишнюю милю (точнее, лишние триста миль) и отправился в базовый лагерь Эвереста пешком, а не прилетел на самолете, как остальные члены его команды. Томас был полон решимости покорить вершину и готов был сделать для этого всё возможное. Он не привык проигрывать.
Мужчина пристально посмотрел на фотографию на холодильнике. Он без труда мог определить тот самый момент, когда начал задумываться, не поджарился ли его мозг на высоте. Должно быть, всё дело в недостатке кислорода. На высоте 27 000 футов не слышно голосов, не так ли?
Томас, в жизни есть нечто большее, чем скалолазание. Поворачивай и иди домой.
Он покачал головой. В пятистах футах от вершины, в пятистах футах от преодоления самого невозможного испытания в своей жизни, он начал слышать голоса. Скорее всего, это была его покойная бабушка. Она не возражала против прогулок туда-сюда, но никогда бы не одобрила его восхождение на вершину мира.
Конечно, он проигнорировал голос и пошёл на вершину, как и планировал. Иное было бы просто немыслимо. Но он не ощутил того наплыва чувств, которого ожидал, - чувства триумфа, глубокого удовлетворения, которые предвкушал.
Неужели в жизни есть что-то ещё, кроме восхождения на вершины гор?
Томас нахмурился, отвернувшись к плите. Что, чёрт возьми, это должно было значить? Преодоление трудностей - это еще не всё? В жизни есть нечто большее, чем достижение целей? Заработать состояние, покорить вершины, стать лучшим - это ещё не всё?
Он не мог отрицать, что подобные мысли начали приходить ему в голову во время строительства дома. Когда он работал над кухней, то представлял там жену и детишек: как она будет заполняться семьёй по праздникам и дням рождения, наполняться смехом и разговорами. Работая над спальными комнатами, особенно тщательно следил за тем, чтобы они были прочными и надежными, чтобы в будущем в них могли спокойно жить дети. Спальня хозяев была сделана с расчетом на женский комфорт и уединение от остального дома. В доме было множество укромных уголков, которые дети могли использовать для игры в прятки. У Томаса было три сестры, и у него остались очень приятные воспоминания о том, как он играл с ними в подобные игры.
Все это имело мало общего с зарабатыванием миллионов долларов или восхождением на горы, способным убить даже самого опытного.
Именно эти мысли и привели его в последующие месяцы к постоянным рассуждениям о негативном влиянии высоты на здравый смысл.
Зазвонил телефон, и мужчина подскочил от неожиданности. Может быть, он не высыпался. Да, дело в этом. Ему нужно больше спать.
Он поспит немного, как только закончить говорить по телефону со звонящим, кем бы тот ни был, чтобы превратить его последний день дома в ад. Возможно, это был отец, пытавшийся отговорить его от нынешней навязчивой идеи, которая в свете его обычных навязчивых идей выглядела довольно скромно.
Когда Томас купил замок, отец лишь закатил глаза. Ворчание началось, когда Томас послал сестру изучить это место, и она вышла замуж за британца. Настоящий рёв начался, когда Джон Маккиннон узнал, что Томас тоже намерен пересечь Атлантику. Его не успокоили даже заверения родителя в том, что это всего лишь годичный проект, рассчитанный на самостоятельную работу. Отец был уверен, что сын сошел с ума.
Томас не был так уж уверен в том, что отец ошибался.
Телефон продолжал звонить. Томас выключил огонь под сковородой, затем схватил трубку.
- Что? - рявкнул он.
- Ну, что за милое приветствие, - промурлыкал чувственный женский голос.
А, Тиффани Эмбер Дэвидсон, начало крушения его личной жизни. Не то чтобы это была большая любовь, но она, безусловно, разрушила то немногое, что он к ней чувствовал.
Чёрт, только этого ему не хватало. По сравнению с определенно неприятными минутами предстоящего разговора с этой женщиной, ворчание его отца казалось просто музыкой. Если бы Томас только знал год назад, к чему приведёт простая улыбка в сторону очень дорогостоящей Тиффани, он бы продолжал хмуриться.
- Тиффани, - произнёс он, - я же говорил тебе...
Её вздох был прекрасен. Он почти благоговел перед тончайшими оттенками и нюансами разочарования, отчаяния и вызывающего чувство вины упрёка, которыми был наполнен простой выдох. Человек с меньшим самообладанием был бы тронут.
- Томас, может быть, оставим прошлое в прошлом?
- Конечно, - легко согласился он. - Прошлое есть прошлое. Давай его там и оставим.
- Нет, - проговорила она таким тоном, словно ей стоило огромных усилий набраться терпения. - Я имею в виду, давай начнем сначала.
- Где? Когда? - вежливо спросил он. - Два месяца назад? В тот июньский день? До или после того, как я увидел, как ты демонстрируешь свои прелести моему бывшему другу на его столе во время обеденного перерыва?
- Ты должен был вернуться из своей дурацкой поездки на ту идиотскую гору только в июле!
Ему следовало бы восхищаться её способностью полностью игнорировать более серьёзную проблему.
- Полагаю, я должен извиниться за это, - сухо бросил он.
- Я прощаю тебя, - великодушно ответила женщина. - Так что, мне прилететь завтра?
- Меня не будет дома.
Даже по телефону он почувствовал, как сузились её глаза.
- Не будет?
- Не будет.
- Какой-нибудь очередной дурацкий квест? - ядовито спросила она.
- Что-то вроде этого.
Он не собирался рассказывать ей, куда едет. Меньше всего ему нужно было, чтобы Тиффани преследовала его по всей Англии, пока он занимается реконструкцией.
- Когда ты вернешься?
- В следующем году, наверное.
- Что? - завопила Тиффани. - Томас, ты не можешь никуда уехать. Я люблю тебя. Никто и никогда не будет любить тебя так, как я.
Да помогут ему Небеса.
- Прощай, Тиффани.
- Я сделаю что угодно! - в отчаянии настаивала она.
- До свидания, Тиффани.
- Но моё кольцо!
