В июле 2003 года одиннадцатилетняя Аня впервые в жизни собиралась поехать в детский лагерь. Она смутно представляла, как это, когда целый месяц живешь без родителей; в одной комнате с чужими девочками, наверняка и душ там будет общий. Еще и стирать самой себе придется? Руками?! … А три дня в душном поезде!.. Девочку одолевали сомнения.
— Познакомишься с новыми ребятами, накупаешься в речке, и потом, будешь сама себе хозяйка, совсем как взрослая, — уговаривает Инна Васильевна свою дочь.
У Ани была, конечно, альтернатива — поехать к бабушке в ее захолустье без телевизора, с козами и огородом и кислыми щами на обед, которые она так ненавидела. К тому же в деревне совсем не с кем гулять, кроме как Ваньки, а он обзывается. «Ну уж нет», — поежилась девочка, вспомнив прошлогоднюю поездку.
— Ладно, — отвечает Аня, — Если ты так настаиваешь, то поеду.
— Вот и отлично. Тебе понравится, я уверена! Я в твоем возрасте тоже впервые поехала в лагерь, правда тогда еще пионеры были, и все было по-другому… Но, все равно здорово! Завтра же поедем записывать тебя, — решает мама.
Наступает завтра, и Аня с мамой идут на остановку. Северное солнце непривычно жарит щеки, хотя пол-лета заливали дожди. Девочка мысленно перебирает весь свой гардероб в поисках самых модных нарядов.
— Ма, я вот думаю, надо бы помереть футболку с Бритни Спирс, может она мне мала уже? Тогда надо новую… А еще джинсы со стразами, помнишь, что мы с папой в прошлом году покупали — взять их, как думаешь?
— А чего это тебе футболка будет, вдруг, мала? — сквозь улыбку спрашивает Инна Васильевна.
— Мама, у меня вообще-то грудь подросла, если ты не заметила! — вспыхивает Аня.
Сдерживая смех, Инна Васильевна многозначительно кивает, мол, как это она сразу не догадалась, и соглашается, что надо непременно все заново перемерять. Мать и дочь почти доходят до остановки, как Аня замечает леопардовую толстовку.
На остановке стоит девочка, примерно Аниного возраста, с невозмутимым лицом она жует жвачку, на ней пестрая толстовка, джинсы-трубы из которых нескромно выглядывают розовые стринги, модные кроссовки-патрули. Женщина одергивает её, — похоже ее мама, — и девочка показательно фыркнув, выплевывает жвачку. Затем она достает маленький MP3-плеер, ровно такой же, какой Аня выпрашивала месяц назад у мамы на день рожденья, — черный, с цветным экраном, — и вставляет наушники в уши.
До остановки остается буквально пару шагов, но Аня тормозит, подходить ближе совсем не хочется. Аня узнает этот тип девочек: уверенные в себе, наглые, уже во всю гуляют с мальчиками, именно они решают, кто в классе чмошница, а с кем можно дружить.
В прошлом году закончилась младшая школа, и родной четвертый «Б», в котором Аня училась, разделили. Она вместе с еще парой мальчишек попала в пятый «А», а большинство ее подружек — в параллельный класс. С первой же недели учебы дружба с новыми девочками в классе у Ани не задалась. Рыжая Илона — главная заводила класса, — за что-то сильно Аню не возлюбила: то «случайно» столкнет ее учебники с парты, то показательно встанет вперед в очереди в столовую. В общем-то, ничего другого она больше и не делала, а иногда, во время контрольных, даже очень вежливо просила Аню дать списать, а потом все оставшиеся уроки улыбалась ей и вела себя вполне дружелюбно. Но на следующий день все снова вставало на круги своя.
Отличительной чертой таких илон была одновременная страсть к Дженнифер Лопес и группе «Пропаганда», старшеклассникам, джинсам с низкой посадкой, из которых всегда выглядывали кружевные трусики. Подружки Илоны были ей под стать. Когда во время перемены они стайкой собирались около туалета, Ане в прямом смысле приходилось терпеть до следующей или подниматься на другой этаж.
Наконец подъезжает маршрутка, из нее вываливается народ, но леопардовая толстовка, не дожидаясь, протискивается сквозь толпу и запрыгивает первой. Погодя, Аня вместе с мамой тоже забираются внутрь и устраиваются на передних сиденьях. Маршрутка трогается, а среди пассажиров как по сигналу начинается передача эстафетной палочки «за проезд».
— Передайте, пожалуйста, — стучит один из пассажиров Аню по плечу, пока та разглядывает в окне дорогу. Аня машинально принимает мелочь и протягивает руку вперед. Напротив, как назло, сидит Леопардовая толстовка. Встретившись с Аней взглядом, оценивающе проходится по ней до самых босоножек и утыкается в свой модный плеер. Мелочь забирает мама девочки.
Леопардовая толстовка сидит так близко, что Аня может рассмотреть ее веснушчатый нос с маленькой милой горбинкой, гладкие соломенные волосы, розовый блеск на губах и бронзовую кожу без единого прыщика. «А у меня уже весь лоб ими усыпан», — с досадой думает Аня. Леопардовая толстовка поворачивается к своей маме и тихонько шепчет: «Ма, надеюсь там будут взрослые ребята, а не только малые». Наверно она думала, что никто ее не услышит, а может наоборот, хотела, чтобы услышали?
И тут Аню пронзает как электрошокером: они тоже едут записываться в лагерь! «Это кто это тут малая, я что ли?», — нахмуривается Аня. Смотрит на свою маму и молчаливо вопрошает: «Куда же ты меня отправляешь? Буду там вон с такими…».
Подъезжают к дому культуры, где ведется прием документов в детский лагерь. Леопардовая толстовка со своей мамой выскакивает из маршрутки первой и стремительным шагом направляется ко входу. Инна Васильевна устремляется за ними, и уже было открывает рот, чтобы спросить, не в один ли лагерь они идут записываться, но Аня вовремя ее хватает за руку и одергивает.
— Ты чего? — спрашивает Инна Васильевна.
— Что-то я не хочу никуда ехать, мам, — произносит дочь. — Поехали домой?
— Вот те раз! Что случилось?
— Ничего. Просто перехотелось.
Но Инна Васильевна в своей манере улыбается, качает головой и подталкивает дочь ко входу. — Брось, тебе там понравится! Ты потом не захочешь возвращаться, обещаю! — подбадривает она.
«Ничего она не понимает, эта мама!» — решает Аня и понурив плечи топает ко входу.
Женщины заходят в большой концертный зал, заполненный родителями с детьми всех возрастов. На Аню несутся две близняшки лет шести, и та едва успевает увернуться. Инна Васильевна замечает небольшой столик с анкетами, берет одну и принимается вписывать данные о себе и дочери. Аня внимательно рассматривает других детей в поисках потенциальных друзей, но ей кажется, будто все уже пришли сюда с друзьями. Вон две девочки что-то бурно обсуждают, глядя в свои анкеты, вон две идут за ручки к выходу, словно только что заключили крепкий союз.
— У вас тут ручка ни одна не пишет! — вдруг доносится чей-то голос из толпы. — У кого есть ручка? Дайте ручку, ради бога! Аня вытягивает голову и обнаруживает маму Леопардовой толстовки, размахивающей ручкой в воздухе.
«У нас есть ручка», — думает Аня. Мама всегда носит в сумке по две, а то и по три. Она учитель младших классов. С секунду раздумав, Аня наклоняется над маминой сумкой и достает красную гелиевую ручку. Набрав в легких воздуху, продирается через толпу малышей, подходит к Леопардовой толстовке и молча протягивает ручку.
Девочка не сразу замечает помощь, а заметив, молча окидывает Аню с ног до головы. Опять.
— Есть только красная, — произносит Аня. «Будто она сама не видит», мысленно добавляет она. Леопардовая толстовка по-прежнему молчит. — Моя мама в школе работает. — добавляет Аня извиняющимся тоном.
— Училкой что ли? — прищуривает один глаз Леопардовая толстовка.
— Ну да. В младших классах, — отвечает Аня и продолжает стоять с протянутой рукой, чувствуя себя полной дурой.
— Не надо, мы нашли, — отвечает Леопардовая толстовка и поворачивает голову в сторону, где её мама и вправду уже что-то пишет на листке бумаги. Нормальной синей ручкой.
«Зачем я вообще подошла? Кто заполняет бумаги красной ручкой?», — думает Аня, чувствует, как лицо наливается краской, кивает, мол все ясно, и направляется обратно.
От Леопардовой толстовки до её места не больше двух-трех метров. А ей они кажутся предательски далеко. Аня шагает к своему креслу и рассматривает собственные босоножки, купленные не так давно на распродаже. «Дурацкие босоножки, надо было всё-таки выбирать другие. Эти какие-то детские, что ли. Никто уже такие и не носит!», — раздражается девочка.
Инна Васильевна замечает дочь и радостно протягивает брошюру с описанием детского лагеря «Солнышко», что стоит на берегу Волги. Аня пытается прочесть ее, а буквы пляшут перед глазами. Она с сожалением вспоминает о бабушкиной деревни, ну и что что там телевизора нет? Может еще не поздно передумать?
Но Инна Васильевна уже отдает анкету какой-то тетеньке с гигантским начесом на голове и притягивает Аню к себе.
— Вот, это Анечка, — представляет она дочь. Она немного переживает, что не сможет ни с кем подружиться, — добродушно замечает Инна Васильевна.
— Да ниче я не переживаю, — бурчит Аня и отстраняется от мамы. «Ну, блин, мама, ты еще крикни на весь зал об этом!», — злится дочь.
Инна Васильевна еще недолго разговаривает с тетенькой с начесом, наконец машет ей на прощанье, и мама с дочкой выходят из дома культуры.
Через неделю Аня с папиной дорожной сумкой болотного цвета стоит на платформе вокзала в ожидании поезда «Новый Уренгой — Москва». Инна Васильевна укладывает в ее цветастый рюкзак носовые платки и шоколадку, на случай, если дочери станет грустно.
— А там будет телефон, чтобы я могла звонить? — задумчиво спрашивает дочь, глядя на то, как два мальчика постарше отходят от толпы и раскуривают одну сигарету на двоих.
— Наверно должен быть, — отвечает мама, — Ну, конечно, ты сможешь позвонить! — уверенно добавляет она.
На платформу тяжело прибывает поезд. «Раз, два, три», — считает вагоны Аня, хотя на каждом и так виднеется номер. Напротив останавливается вагон №8, и толпа ребятишек с родителями выстраивается в длинную очередь. Аня поднимается по узкой лестнице в вагон вместе с мамой.
—- Так, у тебя двадцать седьмое, нижнее, — уточняет Инна Васильевна.
— Угу, нашла, — грустно отвечает дочь и кидает рюкзак на свою полку.
Вагон быстро заполняется детьми и их провожающими. От духоты Аня расстёгивает олимпийку, обнажив взирающую на всю суматоху Бритни Спирс с белоснежной улыбкой. В плацкарт шаркающей походкой заходит девочка, шумно плюхается на полку напротив и достает из кармана знакомый MP3-плеер. Аня с неприятным удивлением обнаруживает, что её попутчица — Леопардовая толстовка, только на этот раз она в спортивном велюровом костюме.
Инна Васильевна заботливо смахивает прядь волос с лица дочери и прижимает ее к себе.
— Не дрейф, Анька, я уверена, все будет хорошо! Вот увидишь!
— Угу, — угрюмо кивает дочь.
— Просьба всех провожающих покинуть вагон, скоро тронемся! — доносится голос проводницы. Инна Васильевна наспех чмокает дочь в лоб и вместе с другими родителями спешно покидает вагон.
В плацкарт залетают двое мальчишек, кидают свои сумки на верхние полки и шлепаются на боковые сиденья, откуда видна платформа. Один за другим они восторженно стучат в окно и принимаются махать своим родителям на прощанье. Аня тоже хочет найти на платформе маму, но вдруг до ее уха доносится громкий спор.
— У меня дочь тут! Дайте пройти! — кричит женщина в начале вагона.
— Женщина, поезд сейчас отбывает, покиньте вагон! — загораживает ей дорогу проводница.
— Я те говорю дочь у меня тут!
— Не положено! Я сейчас милицию вызову! — не сдается проводница. Гам возбужденных детских голосов резко стихает. Женщина грубо отталкивает проводницу и заглядывает в первый плацкарт.
— Доча! Ты здесь?! — не находя дочери, женщина шаткой походкой двигается к следующему плацкарту. — Доча, я пришла! Светка! — продолжает звать женщина, — Еб, твою мать! — наконец она равняется с Аней, и в нос девочки ударяет сильный запах перегара.
— Светка, че ты молчишь! — плюхается женщина рядом с Леопардовой толстовкой. Девочка заметно краснеет и отворачивается к окну. Мама обнимает дочь и принимается расцеловывать. — Ну че ты, а, я ж пришла проводить!
— Ну хватит, ма! — вспыхивает девочка. — Иди, а то щас вместе с нами уедешь, — добавляет она чуть тише.
Женщина затуманенным взглядом оглядывает плацкарт, затем сжимает коленку дочери, и оперившись на нее, медленно встает. Икнув, она делает нетвердый шаг вперед и озирается в поисках выхода.
— Че тут, куда идти! — выкрикивает женщина, и на помощь ей тут же подскакивает проводница. Взяв женщину под руку, она поспешно выводит ее из вагона. Аня, всё это время наблюдавшая за сценой с края своей койки, осторожно пододвигается к рюкзаку и обнимает его словно самую драгоценную вещь на свете. Страх и любопытство борются в девочке, и, наконец, последнее побеждает. Аня поднимает взгляд на попутчицу. Та, подобрав коленки, утыкается в MP3-плеер.
Поезд трогается с места.
Аня долго разглядывает на ногах девочки белые кеды с блестящими полосками, отмечает два синяка чуть выше щиколотки. Переводит взгляд на руки с черным облупившимся лаком. Вспомнив, Аня лезет в карман рюкзака и достает шоколадку. Вскрывает упаковку, отламывает кусочек и кладет угощение на стол. Затем, чуть погодя, пальцем пододвигает шоколадку ближе к Леопардовой толстовке и отворачивается к окну.
Попутчица поднимает голову, переводит взгляд с шоколадки на Аню, и снова утыкается в свой плеер.
Поезд набирает ход. Мимо окон нестройными рядами спешно проплывают высокие ели. В хмуром северном небе жмутся друг к дружке серые облака, собираясь расплакаться проливным дождем.
— «Многоточье» слушаешь? — вдруг спрашивает Леопардовая толстовка.
— Да, — поспешно врет Аня, а потом добавляет, — Вообще-то я не уверена, что знаю их песни.
Попутчица едва заметно ухмыляется, вынимает из уха один наушник и протягивает Ане, — Меня Света зовут, — представляется она, а затем тянется за шоколадкой.