Вперёд и только вперёд !

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Девятое практическое занятие методиста Л.В.Соколовской по

выработке релаксационного дыхания
 повторное проведение глубокодыхательной пробы.
 что значит – "выйти из метода"?
 еще раз о формуле глубины дыхания.
 почему мы принимаем за эталон шести с половиной процентное содержание
СО2 в человеческом организме?
 как снимать приступ печени?
 расскажите нам о своих безболезненных родах на методе...
Их девятое, предпоследнее по регламенту, занятие началось на следующий день в
воскресенье в два часа по полудни. В выходной день никто из слушателей на казенную
городскую работу не спешил, и группа смогла собраться пораньше, точно также, как и
вчера.

– Вопросы? Самочувствие? – привычно приступила сразу к делу энергичная методист.
– У меня пауза слегка подупала. Двадцать секунд. Идет отхаркивание, – поделилась
своими трудностями и впрямь сегодня не очень хорошо выглядевшая Лидия Федоровна
Кольчугина. Ее выразительные глаза слегка покраснели, а к капризно изогнутым губам
она частенько подносила белый батистовый платочек.
– Мужайтесь. Мужайтесь. Легкие чисточки и колебания паузы – дело неизбежное.
Главное, не бросайте тренировок и от этого процесса будет только польза.
– Да я и не думаю бросать! – замахала руками театралка.
– У меня контрольная пауза пятнадцать секунд, – сияя всем своим открытым
простодушным лицом, доложила с места сторожиха.
– А у меня – восемнадцать секунд, – горделиво протянула девятилетняя Ирочка, весьма
довольная тем обстоятельством, что нашлись вот, дескать, ученики и послабее ее...

– У меня уже до тринадцати секунд контрольная пауза подросла. А начинала-то я с семи-
восьми секунд, – приподнявшись всем своим грузным телом, веско объявила Анна

Тимофеевна Зотова. – Удвоение паузы – вещь превосходная, – сразу же поддержала ее
Соколовская. – Ну, а я вот меряла несколько раз, получалось то двадцать одна секунда, а
то и все двадцать пять, – глядя сверху вниз на свою девятилетнюю внучку,
отрапортовала Мария Владимировна Суворова.
– У меня сегодня тринадцать секунд, – негромко сообщила дочь Суворовой-старшей.
У чернявой снабженки КП достигла двадцати девяти секунд. И это было последнее
показание, которое успел зафиксировать у себя в тетрадке Воронцов.
–Скажите мне, пожалуйста, – Людмила Валерьевна уперла руки в боки, – вот у нас с
вами сегодня уже девятое занятие. Девятое! Кто из вас в глубине души еще думает, что
глубокое дыхание полезно?!...
На терраске повисла чуткая тишина. – А кто сомневается, что неглубокое дыхание
полезно? – продолжала испытывать группу на прочность методист.
Видя, что смельчаков для решительного ответа не находится, Людмила Валерьевна
решила взять инициативу в свои руки:
– Чтобы получить однозначный ответ, мы сейчас еще раз, как и в начале наших занятий,
быстренько испытаем все на себе. Попробуем и то, и другое. То есть, проведем сейчас
повторную глубокодыхательную пробу!
Если кому-то во время ее проведения будет хорошо, – зеленоватые глаза методиста
лукаво блеснули, – то зачем же тогда ему неглубоко дышать? Заодно посмотрим, как мы
научились с помощью метода снимать симптомы глубокого дыхания. А также в
результате проведения глубокодыхательной пробы выясним самые слабые места в своем
организме.
Виктор Георгиевич вспомнил, что эту самую глубокодыхательную пробу они делали,
как и положено, еще на первом занятии. Но тогда он не стал ее описывать в своей
тетрадке. Посчитал, что все это неплохо изложено еще во втором томе на занятиях у
Клары Федоровны. К чему, мол, повторяться и отнимать у читателей лишнее время.
Но сейчас он понял, что совершил ошибку. Если уж давать возможность читателю
сравнивать чьи-то занятия, то надо давать их полностью. А уж читатель сам определит,
читать ли ему повторно этот фрагмент или просто перелистнуть страницу.
Поэтому, Воронцов решил хоть на этот раз описать глубокодыхательную пробу
полностью в изложении Соколовской.
– ...Итак мы с вами приступаем к проведению глубокодыхательной пробы по
Константину Павловичу Бутейко, – торжественно объявила Людмила Валерьевна.
Но сначала подготовим дневник: разделим чистую страничку на две части – верхнюю и
нижнюю. Сверху пишем: "Глубокодыхательная проба". Затем, пониже, – римскую
цифру 1 и: "Глубокое дыхание". Еще ниже оформляем три столбца:

10 сек 1 мин 10 сек 2 мин 10 сек
20 20 20
30 30 30
40 40 40
50 50 50
60 (1 мин.) 60 (2 мин.) 60 (3 мин.)
и около каждой цифры оставляем свободное место для записи.
Теперь нижняя половина. Пишем римскую II и: "Уменьшение дыхания". И также
оформляем три столбца, как и сверху:
10 сек 1 мин 10 сек 2 мин 10 сек
20 20 20
30 30 30
40 40 40
50 50 50
60 (1 мин.) 60 (2 мин.) 60 (3 мин.)
Вот, таким образом, мы разметили временные интервалы для проведения пробы.
По моему сигналу, и вовсе не обязательно с прямой спиной, начнем глубоко дышать,
можно с открытым ртом, в два-три раза глубже, чем обычно. Я буду отсчитывать
секунды, а вы следите за организмом, и записывайте, в каком интервале у вас появился
какой-то симптом, приятный или неприятный.
Приготовились, – методист подняла кверху руку с хронометром. – Начали! Десять
секунд... Двадцать секунд...
Виктор Георгиевич помнил, как смело группа дышала глубоко тогда, на первом занятии.
Не тут-то было сейчас. Глубокого дыхания уже боялись. И команда методиста, конечно
же, выполнялась не в полную силу.
– Не бойтесь... не бойтесь... Дышите глубже! Это же так "полезно"! Тридцать секунд...
Андрей Петрович, Анна Тимофеевна, пишите: "Покраснение лица и шеи." Сорок
секунд... Мария Владимировна – побледнение. Пятьдесят секунд... Не слышу глубокого
дыхания. Смелее... Глубокое дыхание – шумное дыхание.
– Вот уже и минута прошла... – вслух отметила Соколовская.
У Ларисы Андреевны заболела голова. Анна Тимофеевна Зотова записала, что у нее
закололо сердце.
– У меня появилось легкое головокружение, – призналась Суворова старшая. – Пишите,
пишите... – торопливо напомнила методист.
У Лидии Федоровны Кольчугиной ровно через минуту и десять секунд начался
нехороший кашель. И она почувствовала боль в подреберье, "где-то в районе печени",
как сообщила потом методисту сама театралка.
Через минуту сорок секунд появилась боль в затылке у сторожихи. Но к этому времени
уже почти все по согласованию с руководителем группы окончили пробу. И только
упрямые городковцы продолжали имитировать глубокое дыхание. Полноценно
глубоко продышать три минуты никто из группы не смог.
– Окончили пробу. Три минуты...
– А сейчас посидим в методе! Расслабим все мышцы у себя, чтобы снять эффект
раздышивания, – Соколовская напомнила о правиле правой руки. – Десять секунд...
Двадцать секунд... Записывайте происходящие изменения в организме. Тридцать
секунд... Как уходят симптомы...

Минута... Кому приятно, можно, сидя в методе, покачиваться вперед-назад, или в бок.
Минута десять секунд... Прислушивайтесь к своему дыханию. Слышно? Нормальное
дыхание – это дыхание, которого не видно и не слышно.
Кто потерял чувство нехватки воздуха, может помочь себе контрольной паузой, –
Соколовская демонстративно поднесла загорелую руку к своему аккуратному носику. –
Две минуты...
То есть, вам следует зажать нос на несколько секунд, чтобы появился маленький
недодых, – Людмила Валерьевна подождала, пока все слушатели выполнят ее указания.
– Две минуты пятьдесят секунд... Три минуты...
...Ну, а теперь потихоньку выходим из метода, – возвестила об окончании эксперимента
по сравнению результатов глубокого и неглубокого дыхания методист.
– Что значит, выйти из метода? Это значит, что вам следует прекратить контролировать
свое дыхание и осанку, – Людмила Валерьевна чуть опустила свои широко развернутые
плечи. – Рот все же закрыт.
Кому стало легче после сидения в методе по сравнению с раздышиванием?
Легче стало всем – об этом свидетельствовали дружно вскинутые вверх руки всех ее
слушателей.
Людмила Валерьевна поочередно, по кругу, опросила всех своих слушателей о ходе их
личной пробы, о том какие и когда возникали болезненные симптомы (кстати,
приятных симптомов не испытал никто) и как последовательно они исчезали в ходе
уменьшения дыхания.
– Теперь обсудим результаты испытаний. Побледнение кожных покровов – первая
защитная реакция против потери СО2 – спазм кровеносных сосудов. Покраснение –
вторичная реакция – расширение венозных образований. Закружилась голова –
спазмировались сосуды головного мозга – это ваше слабое место. В будущем, если вы не
перестроите дыхание и образ жизни, вам угрожает инсульт.
Голова заболела – это уже более сильный признак, сигнал неблагополучия. Вы уже в
пути к инсульту. Сердце – спазм коронарных сосудов. Конечная цель раздышивания –
инфаркт.
Сухость во рту – страдает эндокринная система. У женщин чаще всего – женская
патология.
Закололо в желудке, печени, почках – все это говорит о ваших слабых звеньях.
Как быстро уходят симптомы? Если с той же скоростью, что и пришли – вы уже освоили
метод, можете положиться на него в трудной ситуации. Не ищите таблетки – вы уже
самостоятельно снимаете симптоматику. Если есть запаздывание по времени в снятии
симптомы – вам еще надо учиться и учиться... У кого до сих пор есть остаточные
явления после глубокодыхательной пробы – хватайтесь за метод, как утопающий за
соломинку – это ваше спасение.
– У меня только один дополнительный вопрос, – приглаживая свои поредевшие седые
волосы, приподнялся с места Андрей Петрович Суворов. – Вот, если я очень старательно
выпрямляю спину, то я сижу в напряжении.
– Значит, не выпрямляйте ее до предела. Найдите среднее положение между идеальной
осанкой и вашей возрастной сутулостью.
– А почему нам нужно так "много" СО2? – взялась за проверку усваиваемости
преподнесенного группе материала Соколовская. – Зачем нужно постоянно наращивать
контрольную паузу?
Лидия Федоровна сделала большие глаза, но промолчала. Суворов старший только
крякнул в ответ. Рис. 64. – Посмотрите в книге "Открытие доктора Бутейко" таблицу
критериев вентиляции легких, – принялась подсказывать ответ Людмила Валерьевна. –
Видите, каково соответствие между уровнем содержания СО2 в человеческом организме

и соответствующей ему контрольной паузой? Да и формулку давайте припомним, – она
быстро набросала на листочке нехитрое уравнение.
Гдых = 60/КП 100%
Глубина дыхания равна шестидесяти, поделенным на контрольную паузу и умноженным
на сто процентов. Все здесь, как видите, налицо. Чтобы уменьшить глубину дыхания,
необходимо увеличивать знаменатель. То есть, вашу контрольную паузу. А рост
контрольной паузы возможен только при увеличении уровня содержания углекислого
газа.
Вот вам и ответ, – ликующе заключила методист. – Дома, пожалуйста, вот по этой
формуле, – она повернула листочек так, чтобы его было получше видно, – подсчитайте, с
какой глубины дыхания вы начали занятия в нашей группе. И какова ваша глубина
дыхания сейчас.
Нижняя граница нормы контрольной паузы соответствует уровню содержания
углекислого газа в шесть с половиной процентов, согласно таблице критериев
вентиляции легких, – подчеркнула Соколовская.
А почему мы именно этот уровень содержания СО2 принимаем за эталон? Для того,
чтобы это еще раз, как следует, уяснить, откройте-ка все в той же коричневой книге на
странице семидесятой таблицу эволюции биосферы.
Методист быстро отыскала в книге нужную страницу и подняла раскрытую книгу
повыше для всеобщего обозрения. – Как видите, несколько миллиардов лет назад земная
атмосфера почти сплошь состояла из углекислого газа! – она провела мизинцем по
верхней прямой несложного графика.
Его содержание в атмосфере достигало девяносто восьми процентов!! Все водоемы
были насыщены углекислотой, а свободного кислорода практически не было. Кислород
находился в связанном состоянии, в виде соединений с другими элементами. И жизнь
клетки рассчитывалась именно на такую среду с семипроцентным уровнем содержания
СО2. – Людмила Валерьевна еще раз сбоку взглянула на открытую страницу с таблицей
эволюции атмосферы.
И одноклеточные организмы жили сначала в этих первичных океанах. И организмы
более сложных живых форм отрабатывались и формировались в те же периоды.
Многоклеточные организмы появились гораздо позже. Например, динозавры – триста
миллионов лет назад. Млекопитающие – двести миллионов лет назад.
Одноклеточные организмы напрямую питались углекислым газом и были анаэробными,
т.е. живущими в бескислородной среде.
А отходом их жизнедеятельности был кислород. Эти микроорганизмы впоследствии
"съели", так сказать, основные запасы СО2, выделяя при этом кислород.
И углекислого газа им, естественно, со временем стало не хватать... И были
отработаны другие формы жизни, которые приспособились усваивать кислород в
процессе своей жизнедеятельности.
– ...Вот теперь у нас в атмосфере, – она ткнула указательным пальцем в правую часть
таблицы, – углекислого газа осталось только три сотых процента. А кислорода –
двадцать один процент.
Но клетка-то наша для нормального своего развития по-прежнему требует
семипроцентного содержания СО2! Вот поэтому-то, в связи с эволюцией атмосферы,
нам и приходится теперь уменьшать глубину дыхания, подкапливая таким способом
заветный углекислый газ. Понятно?
– Понятно... – ответила за всех, сидевшая ближе других к методисту, сторожиха.
– А кислорода в атмосфере даже с избытком. Вот во Владивостоке, например, его не

двадцать один, а только шестнадцать процентов. И ничего, хватает. Коренные жители от
этого не задыхаются.
Но все же и там необходим метод ВЛГД. Всем нам нужно любыми способами стараться
уменьшить глубину дыхания. Корейская вегетарианская пища, например, наименее
раздышивающая. Ведь она основана на красном и черном перце. В черном и красном
перце содержится много полезных микроэлементов, энзимов – биологически активных
вещест.
– А у меня больная печень. Мне нельзя перец, – сокрушенно опустила вниз голову
Кольчугина.
– Ну, а как приступ печени снимается на методе ВЛГД знаете? – сразу же парировала ее
реплику Соколовская. – Нужно мелкими глоточками пить горячую подсоленую воду. И
питье это следует немного поперчить... Чуть-чуть черного молотого перца, на кончике
ножа.
Лидия Федоровна испуганно взглянула на методиста, но тут же отвела глаза в сторону.
Но любознательность пересилила:
– Но ведь его же печеночникам нельзя... – нерешительно протянула театралка.
– А кто это говорит? – не уменьшала напор методист.
– Ну... врачи говорят, – совсем смешалась Кольчугина.
– Так они же говорят, что глубоко дышать полезно... – торжествующе рассмеялась
ученица знаменитого доктора. – Вот тем, кто глубоко дышит – тем и нельзя. А нам –
даже нужно.
– ...Вопросы? – Людмила Валерьевна положила на стол книгу в коричневом переплете.
Их девятое, предпоследнее по счету занятие, фактически было закончено.
– У меня вопрос, – дочь Суворовой–старшей нерешительно подняла руку.

– Что у вас? – поинтересовалась методист, заглядевшись в глубокие еще почти по-
девичьи красивые и ясные карие глаза Ларисы Андреевны.

– Не расскажите ли вы нам о своих удивительных родах? – все также не очень смело
продолжила дочь хозяйки тенистой терраски. – Так-то, отрывочно, мы кое-что уже
слышали от Виктора Георгиевича, – Суворова-младшая покосилась на своего
двоюродного родственника. – Будто что-то у вас совсем необыкновенное, безбольное
было. Но хотелось бы, как говорится, пользуясь случаем, услышать все из первых рук...
Лариса Андреевна осторожно опустилась на свое место.
– Я думаю, это будет интересно всем женщинам в группе. Ведь им, если самим уже не
рожать, то у многих есть и дочери, и невестки, которым они после смогут рассказать.
– Ну что же? – Соколовская украдкой взглянула на часы. – Время, вроде бы, позволяет.
Ведь, мы сегодня и впрямь пораньше собрались. А что, действительно многие хотят
услышать о том, какие преимущества дают роды на методе Бутейко?
– Конечно же! Мы с удовольствием послушаем, – прямо-таки зарделась театралка. – Да
и куда особенно-то спешить? Сегодня же как-никак воскресенье.
– Ладно! Уговорили, – не стала сопротивляться уговорам Людмила Валерьевна, метнув
исподлобья полувопросительный взгляд на супруга. Воронцов поспешно кивнул в ответ
головой.
Еще бы! Уж кто-кто, а он-то превосходно знал, какой это будет незаменимый для
женщин отрывок в книге. Ведь сколько рожениц мучаются смертными муками! А какие
идут всевозможные у них токсикозы, рвоты и прочие "прелести" глубокодышащего
вынашивания плода.
Метод волевой ликвидации глубокого дыхания избавлял несчастных от этих страданий.
Более того, он делал безбольными сами роды! Безо всякой анастезии!!

Да разве найдутся в подлунном мире женщины, готовящиеся стать матерями, которым
такое будет неинтересно?! А уж про больных с детства будущих мамаш, которым,
благодаря целым букетам заболеваний, врачи вообще категорически запрещают рожать, и
говорить не приходится.
Для них роды на методе – единственный шанс и единственная возможность услышать
крик своего немертворожденного и недефективного (что могло бы иметь место при
глубоком дыхании роженицы) дитяти.
Ведь, Людмила Валерьевна Соколовская, практически с детских лет страдавшая
тяжелыми хроническими (взять те же ее ужасные головные боли) заболеваниями, на себе
познала, что значит услышать от эскулапов свой "окончательный" приговор. "Вам, при
ваших болезнях категорически нельзя рожать! – от такого удара согнется любая
молодая женщина. Соколовская хорошо прочувствовала сие на собственной судьбе.
Но оказалось, что Великое Открытие убирает на своем пути даже такие преграды. Они
убираются легко и красиво, словно песочный домик, сдуваемый порывом освежающего
прибрежного ветерка.
И разве можно ей, методисту с дипломом, молчать про такое? Нет! Конечно же, нет!!
Воронцов не сомневался в этом ни одной секунды. Чтобы после того, как на Людмилу,
пытаясь повергнуть ее в трепетный ужас, топал ногами главврач их роддома, убеждая в
практической невозможности ее благополучных родов, да не поведать миру о
всесильности Великого Открытия о вреде глубокого дыхания?! После того, как, несмотря
ни на какие топания, у Соколовской все же родился чудесный здоровый ребенок?!!
Воронцов просто не мог себе представить подобного умолчания. Об этом следовало
трубить на всех перекрестках, чтобы те несчастные женщины, которых судьба "обрекла"
на бездетность по причине их слабого здоровья узнали, что шанс есть! Да еще какой
шанс!!!
Воронцов открыл свою уже было закрытую тетрадь и приготовился записывать.