- Мама! Мама? Так ты надумала или нет? – взволнованно спросил Юра, прижимая плечом трубку.
Руки у него были заняты: в одной ложка, в другой хлеб. Юра приехал на обед.
– Мы с Аней тебя ждём!
Я стояла рядом и молчала, потому, что, вообще-то, меня никто не спрашивал – Юра без меня всё решил.
Раньше его мама, Оксана Николаевна, звонила сама. И очень обижалась, когда Юра пропускал сеанс связи: звонить у них было принято по понедельникам и четвергам обязательно в обед, в остальные дни – вечером.
Это не значило, что до вечера свекровь не звонила, нет, как получится. Всё зависело от её настроения.
Теперь она требовала, чтобы звонили я и Юра. И если я частенько отмазывалась от такого сомнительного удовольствия, то Юра разговаривал с мамой часто и подолгу. Точнее, говорила она, а Юра слушал.
Оксана Николаевна подробно рассказывала, как сходила в поликлинику, какие недобросовестные, ленивые и глупые там врачи, как она устала им объяснять симптомы своих болезней.
Жалобы плавно перетекали на соседей, магазин за углом, где товары безобразно дороги, а продавщицы не умеют пользоваться кассовым аппаратом и хамят. На женщину из третьего подъезда, которая надоела со своими собаками, и маленькую девочку, которая живёт над свекровью и бегает, как стадо слонов.
И если раньше после потока жалоб наступало временное затишье и хотя бы сутки мы её не слушали, то теперь Оксана Николаевна решила переехать в наш город.
Юра, в отличии от меня, был даже рад, что мама будет жить рядом.
- Пойми, Аня, мама стареет, ей нужна помощь. Кто, как не мы? Тем более я единственный сын, она меня одна растила, ничего в жизни не видела.
Я кивала и мысленно прикидывала, хватит ли нам денег до аванса или мне надо опять брать работу на дом? Работать в выходные не хотелось, но ведь если не будет денег, то развлекаться тоже не получится.
Был ещё вариант – экономить. Я непривередлива и могу поужинать отварной картошкой и салатом из капусты и моркови. А если заехать к маме, то к салату прибавятся её солёные огурчики, лечо или баночка домашней кабачковой икры. Но муж и дня не мог прожить без мяса и мясопродуктов. Не жалко, только дорого.
Переездом Оксаны Николаевны Юра занимался сам, даже отпуск взял. Продал её квартиру, купил подходящую в нашем городе. Помог с ремонтом, обстановкой, переездом. Я не возражала, иногда помогала и приходила убирать квартиру после строительной бригады.
- Очень удачная квартира, - радовался Юра. – Второй этаж, хорошая планировка, балкон есть. Поликлиника рядом, магазины в двух шагах, три аптеки недалеко, парк для прогулок. А главное, до нас легко добираться. Сядет на конечной, полчаса езды и всё – приехала.
Что Оксана Николаевна «приехала», я ощутила в первый же месяц. Сначала свекровь не надоедала визитами. Приходила только тогда, когда Юра гарантированно был дом, требовала от него внимания и решения своих проблем.
Хотя проблем-то никаких не было. Ну разве можно назвать проблемой соседку справа, которая громко хлопает своей входной дверью? Или соседа сверху, который работает по ненормированному графику и частенько встаёт ночью, ходит, топает, скрипит половицами?
Я не поддерживала разговор, и Оксане Николаевне это очень не нравилось.
- Аня, что ты молчишь? – требовательно спрашивала она. – Ты считаешь, что я старая развалина и должна всё сносить молча?
- Я считаю, что надо быть терпимее, - ответила я.
Что тут началось! Оксана Николаевна назвала меня чёрствой, обиделась, схватилась за сердце и распорядилась вызвать такси и отвезти её домой.
Юра, конечно, отвёз. Вернулся, и окончательно испортил мне настроение.
- Не могла промолчать? Ты же знаешь, мама всё близко к сердцу принимает, переживает, а ты ей нагрубила.
- Не преувеличивай! – возмутилась я. – Не нагрубила, а высказала своё мнение! Кстати, я бы молчала, если бы она ко мне не приставала с вопросами.
- Да кто к тебе приставал! Аня, предупреждаю – будь уважительной с мамой, я не допущу, чтобы ты её обижала.
Я опешила. Я обидела Оксану Николаевну? Чем?
С мужем мы помирились только на следующий вечер. Я приготовила вкусный ужин, посидели, поговорили, и пришли к выводу, что характер у свекрови сложный, но надо как-то смягчать острые углы.
Знала бы я, что теперь этих углов у нас будет, как у ежа – иголок!
После той ссоры Оксана Николаевна стала заходить к нам чаще. Каждый её визит заканчивался скандалом. У меня было такое чувство, что за этим она, собственно, и приходит.
- Аня, почему у тебя пыль под диваном? Ты когда-нибудь убираешься? Что ты за хозяйка, если не можешь нормально квартиру отмыть?
- Я делаю уборку в субботу, а сегодня пятница. Конечно, пыль успела скопится.
- Аня, что ты сидишь? У тебя в комоде бедлам! Трудно прибраться? Чему тебя только твоя мама учила?
- Не трогайте мою маму! И нечего лезть в мой комод, в своём порядок проверяйте!
- Юра! Ты слышишь, сынок? Твоя жена мне опять хамит! Юрочка, в твоём доме оскорбляют твою мать, - задыхалась от злобы Оксана Николаевна.
- Оксана Николаевна, это мой дом. Квартиру купили мне родители и бабушка, так что сейчас вы находитесь у меня в гостях, не забывайте.
- Юра, она меня упрекает! Она меня скоро взашей выгонит! И это за то, что ты на ней женился, тратишь на неё свои деньги и работаешь на её благосостояние.
- Оксана Николаевна, я зарабатываю не меньше вашего сына, а иногда, когда отказываю себе в отдыхе – и больше.
- Аня, ты упрекаешь моего сына куском хлеба? Юра, ты слышишь? Ты объел свою жену! Она работает на тебя без выходных. Она скоро матери твоей чашку чая не нальёт!
- Аня! – вопил мой муж. – Прекрати спорить с мамой, мама тебе ничего плохого не сказала! Она пожилая женщина, а ты отговариваешься на каждое слово.
Ну да, отговариваюсь. Я считаю, что у свекрови нет права делать мне замечания. Не надо учить меня жить, мыть посуду, варить суп и критиковать всё, что я делаю.
Не надо настраивать против меня мужа и жаловаться на каждое моё слово.
Не надо проверять содержимое моего шкафа и белой бумажной салфеткой возюкать по полу в прихожей.
Мне это не нравится!
Через три месяца Юра заявил, что так больше продолжаться не может. Что я окончательно распоясалась и веду себя, как самая последняя хабалка. Оксана Николаевна ужасно страдает от моего поведения, от того, что я совершенно не умею готовить и вести хозяйство. А он, Юра, страдает от того, что я слышу только себя и забочусь тоже исключительно о себе.
- До приезда свекрови мы два года прожили – и тебя всё устраивало, - заметила я.
- Потому что тогда ты, хотя бы, не оскорбляла мою мать. Но теперь всё. Я ухожу от тебя. Буду жить с мамой, только она меня любит и ценит. Собери мои вещи.
Зря он это сказал. Потому, что если в начале разговора я ещё могла контролировать себя, то теперь – нет.
Я распахнула шкаф, накидала на пол то, что попало под руку, потом взяла всю кучу и вышвырнула в открытое окно. Не обращая внимания, как оно там полетело, я вернулась к шкафу.
- Аня! – взвыл муж, теперь уже бывший. – Что ты делаешь?
- Собираю твои вещи, - невозмутимо ответила я, накидывая следующую кучу. – А чего ты хотел от неуклюжей, ленивой и криворукой жены?
Вторую кучу Юра мне выбросить не дал. Вырвал из моих рук и, прижимая к груди охапку своих вещей, побежал в кладовку за чемоданом.
На прощание он сказал, что наш брак – самая большая ошибка в его жизни.
В принципе, я была с этим согласна.
Через месяц Юра начал писать мне в вотсапе, что скучает и думает о нас. Потом – что он не может без меня жить, всё осознал и хочет начать с начала. Дальше пошли упрёки в моей чёрствости и заверения в его нежности.
«Живи с мамой, вы друг другу подходите», - ответила я.
Внесла Юрин номер в чёрный список и подала на развод.