Я люблю поздний ноябрь. Поздний ноябрь, как поздняя любовь – впереди уже только седые виски и смирение, но ещё есть шанс успеть до тех пор, когда тебя уже окончательно запорошит и заснежит, и никто уже не вспомнит и не отогреет: ни поквартирное отопление, ни чашка горячего какао, ни её губы – никто. Но еще есть шанс успеть до тех пор, пока медленно и так больно садится ноябрьское солнце.
Вокруг на первый взгляд тишина, ярко голубое девственное небо, воздух молчит, аж до звона в ушах, сосны торжественно пылают, окутываемые солнечными холодными лучами, вода бесшумно течёт по почти высохшему руслу озера, и водоросли в нем извиваются и танцуют под кристально чистой стуженой водой – янтарно-прозрачный свет разлился по этой картине в этом торжественно молчаливом дне.
Открываешь рот и из него, нехотя, и медленно, но достаточно выразительно выплывает пар.
– Согреешь мои ладони? – спрашивает куст барбариса у сосны.
Господи, откуда в сосновом бору куст барбариса?
Я подхожу ближе, думаю, показалось, и я спутал с кустом волчьей ягоды. Ан нет, и правда – куст барбариса. Застыл в смущении или в ожидании ответа на свой вопрос, смотрит своими красными маленькими сережками на высоченную сосну и ждёт ответа: «Ну так согреешь?».
Безмолвие вокруг нарушает нарастающий рокот приближающегося вертолета, в этот момент начинаешь вспоминать про время и век. В лесу легко забыть про него, ни камер наблюдения, ни интернета, ни людей – стоишь без всего этого обмундирования и не понимаешь, в мезозое ты или в 2023 году.
Острый, как шило, воздух, насыщенный лесной прелью и сосновой хвоей наполняет тебя, как шарик с гелием. Эх, не взлететь только от всего этого быта вокруг и суеты, не убежать и не спрятаться, не согреться, как тому барбарису.
Земля застыла под ногами и готова принять на себя снег, он уже не растает, он всех нас согреет, и куст колючего барбариса тоже.
