А что вы думаете, разве можно без них? В любом экипаже без хохмочек, подколок, розыгрышей не обходятся, подводники просто не могут без этого! Что-то из этих рассказов прислали мне мои однокорпускники, что-то происходило на моих глазах, надеюсь, вам будет интересно.
Старпом «Коля»
Был у меня турбинистом матрос из глубинки по фамилии Герасимов. Отличался совершенным незнанием своей специальности, я до сих пор удивляюсь, как он попал на атомоход. Так вот, чтоб нам было спокойнее за лодку, ставили его исключительно на береговые вахты и дежурства. А надо сказать, что этот матрос уже прослужил больше года, стал считать себя крутым годком ! И вот, стоит наш Герасимов (сослуживцы звали его Гера, да и сам он с удовольствием отзывался на это прозвище) дневальным по казарме, и тут звонок.
Звонит с корабля старпом Денисов Николай Александрович. Герасимов: «Дневальный по казарме Соловьева матрос Гера, слушаю!» В ответ: «А это старпом Коля!» Ну, наш Гера вошел в строевой азарт и давай воспитывать этого «Колю», думая, что кто-то решил поиздеваться над ним. Через некоторое время снова звонок с корябля, «кореша» сообщают, что на связи-то был старпом, и тот ринулся в казарму «снимать стружку» c Геры. Пришлось нашему герою срочно подменяться, скрываться от праведного старпомовского гнева.
Ниже несколько веселых историй, рассказанных Андреем Григорошенко.
Корабельная лавка
Я всегда восхищался матросской сообразительностью и смышленостью. В любых вопросах. Год не помню, вроде 1988-й, проверяла нас тогда комиссия Министерства обороны. Кто хоть раз попадал под такую проверку, знает, что это такое.
Недаром умные флотские люди говорят, что «самое страшное, это проверяющий из штаба. Страшней может быть только проверяющий из вышестоящего штаба» (из мемуаров Ильи Анпилогова «Жизнеописание подводной лодки “К-421” или великая туфта адмиралов», – В.П.).
Толпа офицеров с большими звездами дружно прыгала по распростертому телу экипажа, обстоятельно доказывая, что мы все преступники (лично мне пообещали до 7 лет строгого режима) и безусловные дармоеды. Например, когда я спустился в «провизионку», за комплектом «документов», уменьшающих мой срок, увидел такую картину: стоят помощник командира Тришин Михаил, интендант Никитин Сергей, кок Бахшиев Валиага, перед ними стоят два полковника в зеленых мундирах (вроде доктора сухопутные) и, потрясая банками с севрюгой и копченой колбасой, орут дурными голосами, что «наши ребята в Афгане сухари с тушенкой жрут, а вы тут жируете!» В общем, атмосфера на корабле была «слегка» напряженная. Но речь не об этом. Проверка делилась на два этапа – основная часть на берегу, мы тогда стояли в «Конюхах» (бухта Конюшкова в заливе Стрелок – В.П.), грузили ракету для стрельбы. Вторая часть проверки – морские элементы с ракетной стрельбой. И несколько человек, из состава проверяющих, шли с нами на ракетную стрельбу. Так вот, уже почти перед выходом в море, суета на корабле, последние минуты перед отдачей швартовых. По отсекам, после ночной части проверки, вяло передвигаются потерянные фигуры из состава проверяющей комиссии.
А дальше, дальше цепь случайных совпадений. Навстречу капитану 1 ранга (сразу скажу – надводник, первый раз попавший на ПЛ) идет матрос, в руке у него зажато несколько тюбиков зубных паст, пара флаконов одеколона, зубные щетки. Моряки не всегда успевали купить в магазинчике базы шильно-мыльные принадлежности и просили офицеров и мичманов привезти им. После ракетной стрельбы планировалась боевая служба. Товарищ капитан 1 ранга забыл в гостинице свой тревожный чемоданчик, а тут навстречу идет матрос с тем, что капитану крайне необходимо. «Товарищ матрос, где вы взяли это?» – «В ларьке купил» – «А где у вас тут ларек?» Вот он, ключевой вопрос, после которого все и началось, мгновенно включился мозг матроса, всегда запрограммированный на «добрые дела»: «В 10-м отсеке, товарищ капитан 1 ранга!» И товарищ «капраз» мужественно стал пробираться в сторону 10-го… Матрос быстро по телефону предупредил вахтенных отсеков, чтобы те подсказывали направление к «корабельной лавке». Когда офицер добрался-таки до 10-го отсека, он был уже изрядно вымотан, очень раздражен. Его, как положено, встретил вахтенный, доложился. «Где у вас тут лавка?» – «Вот! (не моргнув глазом, показал вахтенный на дверь выгородки ВХЛ) Закрыто! Это после такого пути! Т’ащ, все жалуются! Как ни придут, его нет!» – «Безобразие, нужно разобраться с этим!» Я находился в центральном (зачем-то вызвали), когда заходит капитан 1 ранга и с ходу командиру, Журавлеву В. И.: «Товарищ командир, что у вас за бардак на корабле?» – «???» «Люди жалуются, безобразие!» – «?????» – «Почему корабельная лавка постоянно закрыта? Столько идти до нее чтобы дверь поцеловать!» – «Разберемся, товарищ капитан 1 ранга! Виновных накажем! Что Вы хотели там приобрести, зубную пасту и щетку? Вам принесут в каюту».
Вообще-то реакция у офицеров не хуже, чем у матросов. На лице Журавлева не дрогнул ни один мускул. Те, кто слышал это, долго хрюкали от удовольствия. А шутников даже искать не стали. Ведь все по-доброму же было!
Пятачок
1989 год. Возвращение с боевой службы. Сменился командующий флотилией и вместо вице-адмирала Храмцова В. М. назначили контр-адмирала Кожевникова В.А. Новый командующий решил возродить старые традиции подводников. Встречали необычно торжественно, можно сказать пафосно – на пирсе группа высокого командования во главе с командующим, оркестр, очень людно. И поросенок. Настоящий! Жареный!
Вот как вы относитесь к жареным поросятам? Я до того момента видел их только в кино. Ну не пересекались мои жизненные пути с целиком зажаренными поросятами. Я думаю, это была любовь с первого взгляда. С того самого момента, когда увидел его на подносе, за спиной командующего. Кто-то из штабных офицеров очень бережно держал этот приз. Чудный поросенок, хорошо зажаренный, с темной корочкой на боках, с какой-то зеленью по краям подноса. Шедевр, кулинарный шедевр флотских коков. Молоденький, размером не больше металлического овального подноса, на котором и возлежал. А какой пятачок… Наверняка очень симпатичный и аппетитный. Но из-за расстояния плохо рассмотрел.
Так вот. Отгремел оркестр, командир подводного крейсера, Журавлев Виталий Игоревич, сверкая рыжей бородой, громко и четко отрапортовал командующему о выполнении всех поставленных задач в море. Командующий поздравил экипаж. (Вообще-то этот бородатый сброд в ватниках только по пилоткам можно было счесть за флот.) Грянуло ответное «Ура!» После чего началось само торжество – командиру вручили поросенка, зазвучали громкие речи начальников разных рангов. Командир, чтобы освободить руки, передал поросенка замполиту, замполиту тоже руки нужны свободные, он тут же передал поднос старпому. Вы себе представляете старпома с обеими занятыми руками? Я тоже нет. Так вот, старпом передал поднос помощнику – исполняющему обязанности. Тришину Михаилу. Миша мужик, конечно, ответственный, но с не менее ответственными товарищами начал «готовиться» к приходу в базу часа за два еще. Поэтому пребывал в состоянии «повышенной готовности». Готовности ко всему. Даже к поросенку. Он стоял за спинами командования, которое говорило очередную торжественную речь экипажу, и задумчиво вглядывался в поросенка. А потом так же задумчиво наклонился к нему и откусил пятачок. Откусил! Напрочь! Весь. И стоит так же с задумчиво грустным взглядом, с подносом в руках и спокойно пережевывает.
А тут как раз командир закончил речь. Очень кстати. И со словами «Командование флотилии наградило наш экипаж поросенком», поворачивается, чтобы взять из рук помощника поросенка и продемонстрировать экипажу.
Наверно так часто по жизни бывает. Мгновение до, и мгновение после. Вот он сияющий, с поджаренными бочками, вызывающий непередаваемые эмоции и… раз!, и без пятачка. Праздник закончился. Опять серые будни. Ну, какой праздник, если у поросенка нет пятачка? Я не слышал, что командир говорил Тришину. Мишка стоял, понурив голову крепко сжимая руками поднос с поросенком. Так их двоих и послали. Наверно далеко. Виталий Игоревич умел.
А поросенок даже без пятачка оказался очень даже ничего. Посланная командиром парочка направилась прямым ходом в амбулаторию к доктору. Где их приняли старые друзья, и помогли преодолеть стресс. Обоим. Или обеим.
***
«Нех..во устроился…»
Этот рассказ Андрея откорректировал Саша Игнатьев.
А вторая история такова. Этот случай произошел во время одного из выходов в море на торпедные или ракетные стрельбы. Впрочем, это не важно. На корабль необходимо было доставить какие-то химические приборы, и вот, под руководством флагманского химика Иорина приборы доставляет прибывший на практику курсант школы мичманов. Каким-то образом, после выполнения поставленной задачи, будущий мичман нашел место в одной из кают, прилег и заснул. А выход задерживался только из-за этих вот приборов. Проснулся, когда лодка уже была в подводном положении. Служба снабжения, увидев молодого курсанта, чтобы не путался под ногами, тут же с радостью вручила ему белую форменку и направила рабочим по камбузу помогать коку Бахшиеву Валиаге. А звали того курсантика Гена, впоследствии почему-то прозвали Геннудием. Старшим на выходе был начальник штаба дивизии Бондарев Владимир Петрович. Когда он выходил в море, ему всегда готовили новое РБ, «верхонки» (брезентовые рукавицы на меху), тапочки. РБ его я никогда не видел подписанным – Бондарева и так все знали. Любил он после объявления учебной тревоги пройти в курилку и там спокойно, без народа покурить. Курилка – место демократичное на корабле. Курить могли одновременно четыре человека, больше просто не помещалось, невзирая на должности и ранги. А по тревоге все сидят на своих постах. Красота! Заходит Владимир Петрович в курилку, там в это время находился мичман Солдатов Леонид – химик санинструктор. Курилка входила в заведование химической службы, и там был шкафчик с химическим барахлом. И Солдатов, когда ему хотелось покурить по тревоге, всегда озабоченно и деловито рылся в этом шкафчике. Не придерешься. В общем, полная идиллия. Начштаба курит, Солдатов, роясь в шкафу, тоже покуривает… Тут открывается дверь и заходит наш жизнерадостный товарищ Геннудий, одетый в белую рубаху рабочего по камбузу. Плюхается рядом с начштаба и сходу начинает хвастать, как ему повезло здесь. Похлопывая Бондарева по коленке, спрашивает того: «Мужик, а сколько ты здесь “заколачиваешь”?» Бондарев, ошалев от такой фамильярности, отвечает, что нормально, ему хватает. Будущий мичман, курсант, спрашивает, а сколько же он сам будет «заколачивать»? В ответ – сколько, мол, заслужишь, столько и будешь. Сидит будущий мичман рядом с начальником штаба дивизии и рассказывает взахлеб: «И место теплое и сытное, и свободного времени навалом, и уважаемый человек – на раздаче пищи, как-никак, и покурить можно, когда никого нет в курилке и вообще – жизнь удалась, нех..во устроился!»
«А ты тут кем, мужик?» – интересуется у сидящего рядом, снова похлопывая того по коленке. – «Начальником штаба я тут… тоже, вроде бы, нех..во устроился».
Этот курсант стал потом мичманам, служил на нашей базе где-то на берегу. Вот фамилию героя, к сожалению, не помню. Его потом долго звали в шутку «Нех..во устроился». Зато после этого случая каждый раз как Бондарев шел в курилку, то звал: «Геннудий, пошли, покурим!»
Перед Вами отрывок из книги "Мой экипаж, моя юность, моя память..." В. Полтихина
Приобрести и прочитать книгу полностью Вы можете, написав нам в личные сообщения нашей группы в ВКонтакте - https://vk.com/ipkgangut
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!