Мама с порога начинает причитать:
-Где ты была столько времени? Где это видано, чтоб похороны как танцы до ночи? Или ты пила на поминках? Дыхни сейчас же.
Она с мрачным удовольствием выдыхает воздух матери в лицо.
-Ну что?
-Трезвая, - тянет та словно разочарованно, - уже не знаю, что и думать. Особенно после дня рождения. Как ты тогда до дома вообще дошла? Упала же пластом через порог. Где ты вообще ходишь вечно? Ночь, полночь, а тебя нет. Погода такая, хороший хозяин собаку не выгонит.
-Я гуляла, - отмахивается она.
-Гуляла? Где же? - мама невзначай берет ее за руку, - гуляла, а руки теплые.
-Я в подъезде гуляла, - бурчит недовольно. Не мать, а сыщик какой-то, честное слово. То дыхни, то руки проверяет.
Хорошо еще, что до обыска дело не дошло. Никакого доверия нет. Даже обидно.
Эта мысль наталкивает ее на другую. Может из-за этого он так разозлился? Что она верит кому угодно, только не ему? Катям, Анжелам, своим домыслам.
-Ты меня вообще слышишь? Да что с тобой такое? Оглохла?
-А? - она так поражена своей догадкой, что потеряла нить разговора.
-С кем ты в подъезде гуляла? С Димочкой?
-С каким? - переспрашивает она, потом соображает, о ком речь, - ага, с ним..
Мама довольно хмыкает и отстаёт на пару минут.
Она уходит в комнату, падает на незаправленную кровать как есть в одежде. Кажется, что с утра прошла неделя. Столько всего произошло. И плохого, и хорошего. Вспоминает, как он перебирал ее волосы в сторожке. Как нес на руках через кладбище . Как целовал в машине. Между ними что-то большее, чем просто страсть. И это стоит целой жизни. Пусть она будет короткой, зато яркой. Наполненной настоящими эмоциями. Какое ей дело до того, что было раньше? Она не хочет больше ссорится. Никогда. Хочет просто любить его.
Краем глаза замечает тень за окном. Слово кто-то наблюдает. Но у них третий этаж. Нервы совсем никуда не годятся. На всякий случай подходит к подоконнику, чуть отодвигает занавеску, чтоб удостоверится, что показалось. На неё из темноты смотрят два человеческих глаза!
Она визжит от ужаса , шарахается в сторону, больно ударяется ногой о кровать.
Вбегает мама.
-Что случилось?
-Ааа, ударилась сильно! - трёт ушибленное место и испуганно косится на окно.
-А орешь так, будто черта увидела! И кровать опять не убрана. А ещё девочка. Кто тебя такую неряху замуж возьмёт? Иди, ешь уже, - мать вздыхает и выходит за дверь.
Она крадётся на цыпочках к окну, резко отдёргивает штору. Свет из комнаты освещает сидящего на водосточной трубе Лысого.
-Ты сдурел? Третий этаж! Разобьёшься! - шепчет она.
Он машет рукой перед лицом. Сквозь стекло ничего не слышно. Она пытается бесшумно открыть старую раму, которая как назло дребезжит и мерзко скрипит.
-Зайти можно? - галантно осведомляется парень, словно зашёл на чай, а не висит на железной трубе на высоте десять метров над землей. Распахивает окно.
-Лезь скорей, д*рак, холодно! Я чуть не умерла! Ты совсем? - фырчит она, протягивая руку. Гость легко перепрыгивает на подоконник и, не давая ей опомнится, обнимает и целует в щеку.
-Тебя хотел повидать! Соскучился! Но ты в подъезд залетела как фурия. Понимаю, похороны не самое приятное занятие.
-Тебя сейчас мама спалит. Будут сразу ещё одни похороны, уже мои, - шипит она, аккуратно освобождаясь из кольца рук. Понимает, что после того глупого поцелуя Лысый возомнил себе невесть что. И считает ее своей. А она … она даже думать про него забыла.
-Я на секунду. И свалю! - снова чмокает ее куда-то в шею. Она ёжится. Чувствует себя самой мерзкой женщиной на земле. И не знает, как ему сказать. Точно не сейчас. А то прыгнет ещё с окна в порыве.
К счастью, раздаётся звонок в дверь.
-Это отец! - шепчет она.
-Увидимся завтра? - он легко
перебирается с подоконника на трубу, машет ей рукой и пропадает в ночи.
Захлопывает с грохотом раму. Задёргивает шторы. Все равно в комнате не уютно. Неприятное чувство, что Лысый в любой момент может за ней подглядывать. Не знала, что он такой ловкий. Как каскадёр.
Ещё скучает по Ире. И очень переживает из-за ссоры с ним. Так глупо получилось. Хочется побежать сквозь ночь, обнять его крепко-крепко и до утра целовать каждый шрам. Где угодно, хоть в сторожке на кладбище. Лишь бы вместе.
Только бежать некуда. Она по прежнему не знает, где его искать. Вот Лысый всегда рядом, хочешь ты этого или нет.
Слоняется по дому как неприкаянная. Мама с кем-то разговаривает по телефону. От нечего делать прислушивается.
-Да ты что? Наша Катька? С бандитами тоже екшается? Она сама видела? И они все оплатили? Да ты что, прям чёрный лаковый? А моя то молчит как партизан, слова не вытянешь. - женщина замечает интерес к своей беседе, - чего маешься? Иди вон ведро и ящик вынеси на балкон. Весь дом завалили! - бурчит мать недовольно и прикрывает дверь.
Она подбирает в коридоре разбросанные вещи и нехотя бредёт на балкон. Значит Катьку обсуждают. Видели, как она в джип садилась.
Открывает балконную дверь и с размаху швыряет ведро в угол. В свете фонаря кружатся снежинки. Красиво. Пару секунд наблюдает это завораживающее зрелище, представляя почему-то как снег укрывает два новеньких деревянных креста. И как горят под колпаком две свечи. Когда-нибудь и им кто-то зажжет такие свечки. Две. Он и Она.
Что у неё за мысли в голове?
Взгляд цепляется за тёмную тень внизу, на том месте, где он всегда ее ждёт. Свешивается с балкона. Трёт глаза. Джип стоит поодаль
, словно прячется в тени.
-Я скоро! - кричит в полуоткрытую дверь кухни, на ходу натягивая одежду.
Куртку накидывает уже на лестнице. Мать что-то пытается спросить. Стук каблуков по ступеням заглушает ее слова.
Отец выходит из комнаты на звук хлопнувшей двери:
-Кто пришёл?
-Не пришёл, а ушёл. Дочь наша. Сначала окном все хлопала. А теперь вот унеслась куда-то. Ночь на дворе. Дай Бог нам терпения и сил. Замуж бы отдать, пусть муж ее караулит.
-Окном, говоришь, хлопала? - на лице мужчины появляется задумчивое выражение, - а помнишь как я к тебе через балкон лазил по ночам?
-Так я на первом жила. А мы на третьем!
-На третьем то на третьем. Но все равно, мать, глядеть надо в оба. Сама знаешь, какие времена смутные. А молодая кровь горячая.