На улице настоящая зима. Белые пушистые снежинки укрыли мягким покрывалом засохшие лужи и тротуар. Снежные шапки лежат на обшарпанных качелях и облезлых лавочках. Так двор выглядит даже уютным. Она запахивает куртку плотнее. По спине бегут мурашки. То ли от холода, то ли от страха. Вдруг он приехал сказать, что все кончено. Совсем. Навсегда. Хотя в этом случае было проще не приезжать. Исчезнуть будто и не было.
Последние шаги даются с трудом. Он взрослый и умный, а она просто маленькая капризная девчонка. Что она может ему дать на самом деле, кроме своей бесконечной временами болезненной любви?
Замирает в двух шагах от машины в тени балконов, пытается что-нибудь рассмотреть сквозь тонированное черное стекло. Легкие снежинки ложатся на волосы. Если скосить глаза, то можно рассмотреть замысловатый узор.
Дверь открывается, щелкает зажигалка, озаряя на секунду пространство внутри автомобиля ярким светом. Она делает шаг из своего укрытия.
-Привет.
Сигарета летит в снег. Он легко спрыгивает с подножки. В одном свитере, без куртки, значит сидит уже давно. За это время она успела немного изучить его привычки. Подходит совсем близко:
-Я хотел позвонить, но у вас все время занято.
-Мама с подружкой обсуждает похороны.
-Событие так событие, - хмыкает он и добавляет немного смущенно, - давай мириться?
Она хочет сказать "давай", но неожиданно ощущает себя победительницей в этой истории. И хочет укрепить позиции:
-Ты же сказал, что без меня жил и дальше проживешь..
Он делает шаг назад, достает другую сигарету.
-Понятно.
Да что она за д*ра такая? Думает одно, говорит другое. Он не Лысый. Который любую ерунду съесть с ее ладошки и на все закроет глаза. Он другой.
-Я пошутила, - она изображает самую обольстительную улыбку.
-У тебя скулы свело от старания быть секси? - уточнят он.
Теперь на самом деле смешно. Она заливается смехом, он присоединяется. Нервное напряжение отступает. И уже не важно, кто делает первый шаг навстречу.
Она целует его, прижимаясь всем телом, гладит ладошкой шрам на щеке. Ей все в нем нравится.
-Поехали прокатимся?
Она с готовностью запрыгивает на подножку. Украдкой косится на темные окна своей квартиры.
-Почему ты приехал?
-Как думаешь?
-Переживал? - робко предполагает она.
Он молча берет ее за руку, сжимает пальцы.
-Я не хочу тебя потерять.
-А я тебя! Никогда! Никогда больше не буду тебя подозревать! Буду верить и ждать, сколько потребуется, - она обнимает его одной рукой за шею, целует в шею, ещё и ещё.
-Ты меня дразнишь? - он отвлекается от дороги, тянет ее к себе ещё ближе. Она кладет голову ему на колени, приподнимает свитер и начинает целовать шрам на боку. Он смеётся:
-Щекотно. Но многообещающе!
Губы подбираются к груди, покрывают ее легкими поцелуями, потом она закручивает цепочку на палец, делает вид, что хочет его задушить.
-Не вздумай меня обижать! Понял? - хитро шепчет, пристально глядя в глаза.
-А то что?
-А то пожалеешь, - старается придать голосу самое суровое выражение.
-Это как? - его рука нарочито небрежно сгребает волосы на затылке, прижимается губами к губам, - так? Или так? - начинает ее целовать.
Где-то сзади раздаётся воющий звук сирены.
В зеркале заднего вида мелькают синие и красные блики.
-Что это? - спрашивает она испуганно, перебираясь на своё сиденье.
-Стервятники! - бормочет он, - такой момент испортили. С*ки!
Она вцепляется в ручку двери:
-Опять гастролёры? Или как их там?
-В этот раз свои. Гаишники. Видимо сидели где-то в кустах, а мы увлеклись и не заметили. Ну что, погоняем? Будет весело!
Он хохочет, ударяет ладонью по рулевому колесу и вжимает газ в пол. Двигатель завывает, снежинки все быстрее бьются в стекло, оставляя мокрые следы.
-Может просто остановимся? - жалобно предлагает она.
-Ага. Пусть салон прошмонают, стволы найдут. Траву ещё закинут в багажник.
Ты умеешь показания давать?
Она трясёт головой.
-Тогда пристегнись. Лови адреналин! Эта тачка меня ещё ни разу не подводила! Да и куда им на своих тазах со мной тягаться!
Она вжимается в сиденье, и таращит глаза в темноту так старательно, слово это от неё зависит, врежутся они куда или нет. Дорога петляет между домами, стелется под колёса. Машина слушается его беспрекословно. Звук сирены отдаляется, проблесков уже почти не видно.
Она начинает чувствовать азарт.
-Мы их сделали!
Из-за очередного поворота резко появляется дорожный знак на самом краю дороги. Он выворачивает руль, машина уходит в занос. Он сбрасывает скорость. Патрульная машина выныривает из переулка. В нескольких десятках метров от них.
-Бл*ть! Понаставили! Ты знаешь этот район? Нужно сваливать дворами!
Она пытается сориентировать. В темноте и в снегу все выглядит иначе. Что это впереди?
-Знаю! - кричит уверено, - сейчас первый поворот налево, потом опять налево и прямо до гаражей. Там заброшенный дом, от него дорога по берегу и в лес.
Мощная машина набирает скорость. До леса они добираются в считанные секунды. Дорога ведёт прямиком в рощицу из тоненьких берёз.
-Нет, не туда! Там тупик. Давай в объезд! Правее! Ещё! - кричит она так громко, что собственный голос отдаётся эхом в ушах. Она знает эти места. Мелкими они ходили сюда купаться, ловить рыбу с мальчишками.
-Куда? - в свете фар переливается водная гладь, чуть тронутая первыми заморозками.
-Левее, там дорожка между прудами, и в поле.
Он тормозит возле заброшенного стога сена. Глушит двигатель, Выключает фары и кромешная темнота окутывает пышущего жаром железного монстра.
Выходит, прислушивается. Вокруг такая тишина, что в ушах звенит.
-Оторвались! Ты круто придумала! - в ответ она выпрыгивает из салона, тут же проваливается в снег, которого гораздо больше, чем в городе. Бежит вокруг машины, запрыгивает на негу, обнимает за шею.
Ладошки мокрые от пережитых эмоций. Все смешалось. Паника, испуг, кураж, сумасшедший адреналин от погони и какая-то разнузданная радость, что у них получилось.
Он обнимает ее одной рукой, щёлкает зажигалкой. В морозном воздухе приятно пахнет табаком и дымом. Она повинуется порыву, перехватывает его руку с сигаретой, затягивается. Выдыхает дым в ночь.
-Свобода!
-Это не свобода, а безнаказанность, детка. Не путай. Но кое в чем ты права: тут мы можем делать, что захотим.