Незаметно шли дни, приближался тот, когда приезжает лавка. Всё прошло почти так, как и предсказывала бабушка. Вероника передала письмо Матрёне, та ей, для отвода глаз, сунула какую- то бумажку с рецептом.
К Виринее сразу же подошёл один из мужиков, протянул руку, посмотрел на бумагу, что-то спросил. Женщина показала на девочку, которая была с ней и ответила. Мужик кивнул головой, отдал бумагу - успокоился!
А Сергей во все глаза смотрел на ребёнка! Даже если бы он ничего не знал про дочь, то достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это его ребёнок. То же увидела и Матрёна. Коршуном кинулась к Сергею, зашаптала горячечно:
- Сынок, как хочешь, но лицо прикрой! Девочка - твой портрет! Увидят, поймут, мужики они тоже не глупые! Быстрее, быстрее! Или уходи отсюда, чтобы не увидели. Ох, что- то делать нужно, сынки, думайте, изменить внешность его надо. На мелочи попадётесь...
Что делать? Сергей взял мешок с мукой, который они купили бабушке, надвинул кепку на глаза и потихоньку пошёл в сторону дома. Душа рвалась к любимой и дочери, но он понимал, что нельзя, поддаться минутному чувству и всё испортить? Нет, тогда уже вряд ли они смогут помочь и Веронике, и остальным.
Его уход был вполне обычен. Ну понёс мужик мешок до дома и ладно! Никто и внимания не обратил, хотя приезжие из лесной деревни внимательно наблюдали за всеми. Матрёна подошла к Веронике, сделала вид, что оглядела дочку женщины, а сама незаметно сказала, почему ушёл Сергей.
Вероника глазами подала знак, что поняла и Матрёна в который раз поразилась терпению этой женщины. Ведь для неё эти короткие минуты были единственными, когда они могли увидеться с Сергеем. Но безопасность - это главное!
Нельзя подвергать риску ни себя, ни остальных людей. Она лишь незаметно, с тоской посмотрела в ту сторону, где уже вдалеке виднелась фигура её дорогого человека и "равнодушно" отвернулась, не вызывая подозрений.
Торговля подходила к концу. Те, кто уже купил нужное, стояли, переговариваясь, обменивались новостями, большинство стали расходиться. "Лесные" покупатели тоже готовились к отъезду - товар погружен на повозки, все на месте, можно трогать!
Вероника попрощалась с бабушкой Матрёной и пошла к повозкам. Бабушка, для вида, крикнула ей вслед:
- Не забывай каждый день заваривать. Всё и пройдёт.
Вероника обернулась, кивнула, помахала рукой и легко запрыгнула на повозку. Мужики дёрнули за возжи и процессия двинулась! Через короткое время повозки скрылись за деревьями. Автолавка закрылась и поехала по дороге, народ разошёлся.
Матрёна со своими постояльцами тоже пошла к дому. Сергей сидел в комнате, закрыв голову руками, мешок муки стоял около него.
- Думу думаешь? - Матрёна выложила остальные покупки на стол.
- Думаю! Ведь рядом совсем человек, которого я так долго искал, а я ничего сделать не могу. Теперь вот ещё себя изменить надо. И ничего, кроме бороды в голову не приходит.
- А что? Идея неплохая. Но борода за один день не вырастет, а искусственную приклеить - будут вопросы. Что можно ещё?
- Может зубы болят?
- Можно и зубы! Но повязку придётся носить постоянно. Единственное, что могут удивиться, знают же, что я лечу, Веронике вон дочку всегда лечу, а тут скажут - зубы не может вылечить! Здесь на каждый чих уже подозрение, вот в чём дело!
- Бабушка, а письмо?
- Сейчас, сейчас, достану. Спрятала надёжно.
Матрёна достала из кармана широкой юбки два сложенных листка.
- Одно тебе, Сергей, лично в руки. А второе - это для всех!
Сергей взял в руки листок бумаги, поднёс к губам и долго вдыхал знакомый запах любимой женщины. Затем положил листок в карман. Ему хотелось прочитать его наедине, и, хотя он очень хотел это сделать сейчас, но сначала нужно прочитать общее письмо.
Оно было не очень длинным, написано лишь самое главное.
"Нас в деревне три человека экипажа - лётчик и две стюардессы. Пассажиров восемь человек. Их поят отваром, поэтому они мало что понимают. Экипаж не трогают. Но у моей напарницы часто случались истерики, у неё дома остались дети, поэтому её иногда " успокаивают" тем же отваром. Мы долго с ней разговаривали и она делает вид, что приняла этот образ жизни, сейчас её не поят, она в нормальном состоянии, тоже ждёт, когда нас освободят.
Главные в деревне несколько человек - трое беглых из мест заключения, пятеро - из деревни староверов. Заключённые сначала жили у них, затем на их след напали и они подались в другое место, вырыли себе землянки, там и жили. Мы вышли на них случайно, после этого нас не отпускают, им нужны люди, чтобы создать видимость обычной деревни.
Чуть позже они привели ещё несколько человек, среди них трое мужчин и две женщины. Две пары муж с женой, у них родились дети, у меня - дочка, народу в деревне прибавляется, но нас держат под присмотром. Охраняют постоянно. Пятеро, что пришли позже, они пришли по своей воле и их не стерегут. Есть оружие, где его взяли и сколько его, мне неизвестно.
Чужих в деревню не пускают. Много писать не могу, я не под строгим присмотром, но часто проверяют, чем занимаюсь. Как нас вывести отсюда, надо думать, сами вы вряд ли справитесь, нужна помощь. Может есть у кого связи с органами, нужно привлечь все силы. Мужики все крепкие, защищаться будут яростно. Им терять нечего, хорошего их не ждёт ничего, если нас найдут. Мы потерпим, постарайтесь найти выход."
Мужчины задумались.
- Да! Задача непростая! Время есть, но оно не бесконечно. Если нас заподозрят, то могут внезапно уйти, тогда где всех искать? И кого звать на помощь? Бабушка, а кто в вашей деревне ещё знает, что там удерживают людей?
- Да, почитай никто! Я, да Иван! А что мы, два старика, могли сделать, чем помочь? В деревне думают, что там все староверы живут, а, поскольку живут такие обособленно, то к ним наши не лезут. Нам они никаких проблем не причиняют, к себе не пускают, поэтому живём сами по себе.
- А какая-то власть есть в деревне? Полиция, например?
- Есть, но не здесь, в районе. У нас что здесь - несколько домов! А вот в районе есть. Но нужно знать, к кому обратиться, а то можно и на дружков их попасть. Не видно, чтобы к ним кто-то приезжал, но мы же и не видим ничего.
Дело заходило в тупик. А у Сергея в уме сейчас было письмо. Лишь поздним вечером он смог остаться один и прочитать его.