Я проснулась, и не успев открыть глаза, вспомнила о том, что было вчера. Нет, радости от этого у меня не было. Я хотела чтобы все это быстрее закончилось. Потому что мне было реально страшно. Вот он раз, и влез уже в мою жизнь прямо очень глубоко. Нет, я не говорю что он сделал что то плохо, или сделает плохо. Я боюсь что не переживу боль, которая меня постигнет тогда, когда придет время покинуть эту квартиру, расстаться с этим мужчиной, и забыть это все, как волшебную сказку, которая то ли была, то ли не было. Как я буду это забывать? Ведь это самое хорошее, что случилось со мной в этой жизни!
Я открыла глаза. Опаньки! А рядом и не было никого! Все давно проснулись и находились где то в другом месте, но о моем покое позаботились, дверь в комнату плотно прикрыли. Я почти беззвучно оделась, и как могла неслышно открыла дверь. Два эти товарища, большой и маленький, лежали на полу посреди коридора и что то рисовали на большом листе ватмана. Причем периодически консультировались друг у друга. Оля учила Диму рисовать птичку. А он нарисовал схематично скелет. И Олю скелет занимал больше и постоянно переспрашивала его о том, где руки, где ноги, где живот.
Это была идеальная картинка семейной жизни. Я такой до того утра ни разу не видела, и наверное никогда не увижу. Что мне было делать в тот момент? Расплакаться или возрадоваться? Я не знала. Я просто стояла и наблюдала за идиллией. Причем Дима уже сообщил моей дочери, как его зовут, и они общались накоротке. Она даже местами на него покрикивала, и громким голосом объясняла , что у птички не может быть такого клюва, он совсем другой. И внутри человека не может быть столько костей, потому что человек мягкий. И показывала Диме какой он мягкий, прищипывая ему щеку. А ему это нравилось, он улыбался. И тут я.
- Есть будешь? У нас оладьи есть и какао. Да ведь, Оля? Мы сами все сделали.
- Буду, раз сами сделали.
- Ты на меня злишься? Я не хотел ничего плохого.
- Дима, ты и не делал ничего плохого. Только у меня никогда не будет такой жизни, какую ты мне сейчас показал. И как ты думаешь , что я должна чувствовать по этому поводу?
- Не злись , Галя. Было бы лучше, если бы ты осталась дома и пришел Витя?
- Я не знаю, что лучше, что хуже, я просто знаю, что все это скоро закончится и никогда не повторится. Я буду смотреть на Витьку, и вспоминать, как вы с Олей лежали на полу в этом коридоре и рисовали скелет.
- Ну хоть кто то будет меня вспоминать.
- Лизка еще тебя будет вспоминать.
- Точно будет. Слава звонил, и сказал, что не надо на нее ничего искать, у нее столько всего накопилось, что можно уже готовить материалы в суд.
- Тебе точно ее не жалко?
- Галя, тебе ее жалко?
- Знаешь, она мне никто, а ты с ней жил, женится на ней хотел и детей нарожать. Так что у нас разные позиции, как ни крути.
- Ты хочешь меня в чем то обвинить? Зря. Знаешь что бы я сделал на две тысячи, которые я ей дал?
- Что?
- Начал бы новую жизнь.
- Дима, ты кто? Почти кандидат наук! И она кто? Она ничего не знает про эту другую.жизнь.
- А я то при чем?
- Дим, ты как луч света в темном царстве! Так нас в школе учили? Лизке показал другую жизнь и бросил. Мне сейчас покажешь другую жизнь и бросишь. А как мы в той страшной жизни будем жить без твоих картинок? Не знаешь? И я не знаю! И Лиза не знает! Зато ты герой нашего времени!
- Ну что ты разошлась? С тобой то я всегда буду рядом.
- Всегда рядом, это как? Будешь махать ручкой из машины, когда встанет?
- Гал, пока я живу по этому адресу и что то в моих силах сделать для тебя, можешь придти в любое время и попросить.
- Конечно, я могу у тебя попросить все, что в принципе могу сделать сама. Но вот самое главное ты объявил с самого начала. Не моги, не мечтай, не будет!
И тут на меня накатило. Такого не было ни до, ни после. Никогда в моей жизни меня так не колотило, как в тот раз. В итоге я оказалась на полу. Меня просто мотало во все стороны, я рыдала, слезы лились водопадом. Мне казалось, что мне выворачивают суставы. Что это? Я понимала, что я не могу прекратить этот цирк, и Дима понимал. Он унес Ольгу в комнату, посадил на кресло, и почти бегом вернулся ко мне. Единственное, что ему оставалось, поднять меня с полу, обнять и прижать к себе. Теперь меня колотило стоя, и мои слезы лились на Димину футболку. А он держал меня, гладил по спине, и ждал, пока все это закончится.