Полдень. На деревенском кладбище, опустив головы, стоят старушки в траурном одеянии, несколько пожилых мужчин нетерпеливо переминаются, ожидая поминок. Молодая женщина держит за руку заплаканную девочку лет семи. Та всхлипывает и размазывает кулачком по щекам слёзы.
Все молча смотрят на свежую могилу.
Пару месяцев назад.
Давние соседки Ольга и Татьяна никогда не дружили, но последнее время их отношения совсем испортились. Соседи с самого утра слышат их ругань по всяким пустякам и взаимные оскорбления.
Ольга уже ненавидит Татьяну, просто за то, что та существует и старается всеми способами её жизнь отравить. То мусор перебросит в её огород, а то прямо на грядку кинет битое стекло. Сколько плохого за все годы она сделала, Татьяна уже и не помнит.
В этот раз, пока Таня уехала по делам в город, Оля вызвала коммунальщиков, чтобы срочно починить трубу, которая давно протекала.
- Вот здесь прорыв водопровода, - показывает она рукой на место, где влажная земля за огородом.
- Интересно, - усмехается водитель. - А как нам туда проехать на большом тракторе?
- Я покажу! - Засуетилась Ольга и побежала показывать. - Идите за мной. Это лучше сделать по лугу за огородом моей соседки. Через меня вам не проехать.
Поясняет это Ольга, радуясь в душе своей подлости, которую она давно задумала. У Татьяны за огородом растёт два дерева: старая яблоня и молоденькая черёмуха. Обе весной радуют глаз буйным цветением и ароматом, а осенью вкусным урожаем. Ольга злится, что Татьяна прямо сияет, когда ходит возле своих любимых деревьев.
- И чего ты их не спилишь? - настаивает Оля.
- Зачем? - Смеётся Таня. - Яблоки сладкие, как мёд, а черёмуху я просто люблю. Красиво цветёт.
- Зачем они тебе? Только тень от них, - не унимается Оля.
- Так они за огородом растут. Мне не мешают, тебе тем более. Не пойму, тебе это зачем?
На этом их спор, казалось и закончился, но нет. Теперь трактор едет как раз на несчастные деревья. Места мало. Трактор зацепил сначала яблоню и сломал её, а потом и черёмуху.
Вернувшись домой, Таня с ужасом обнаружила деревья лежащими на земле с вырванными корнями. Она сразу бросилась к Ольге.
- Когда же ты успокоишься? Сколько нервов ты мне попортила, - кричит Таня, пытаясь скрыть слёзы, но они сами брызнули из глаз и покатились по щекам.
- Опять бузишь, соседка, - подсмеивается Ольга, умывая семилетнюю дочку из рукомойника. - Я тебя не понимаю. Я здесь причём? Это коммунальщики по работе приезжали. Вот с них и спрашивай. Иди в дом, Катюша. Сейчас ужинать будем.
Татьяна готова вцепиться ей в волосы, но сдержалась. Не удобно перед ребёнком. Задумалась на мгновение.
- Ты знаешь, я не хотела этого делать, но ты меня вынудила, - говорит она угрожающим тоном, руками подперев бока. - У меня бабка ведьма! Попрошу мне помочь тебя извести. Завтра же поеду к ней.
Она врала. А точнее не верила, что бабушка обладает подобным даром. Хотя многие обращались к ней за помощью. Ольга просто очень хотела напугать соседку, чтобы та оставила её в покое.
Утром Таня вышла из дома и направилась на остановку. Ольга следит за ней. Всю дорогу она кралась, прячась за кустами и оградой односельчан. Таня села в автобус. Маршрут ведёт в соседний посёлок.
- Неужели и правда к бабке поехала? - заволновалась Ольга. - Ерунда! Пугает.
Таня приехала поздно вечером. Ольга вся измучилась, ожидая соседку на крыльце своего дома. Увидев Татьяну, она подошла к калитке, иронично усмехаясь.
Таня остановилась и спокойно спрашивает:
- Меня ждёшь?
- Нужна ты мне! - усмехается Ольга. - Просто свежим воздухом дышу.
- А я вот тебе подарки от моей бабушки привезла, - произносит Таня, доставая из сумки кусок сухого хлеба и бутылку с водой.
Хлеб быстро перекинула через забор Ольге во двор.
- Ты что делаешь? - возмущённо кричит Ольга. На её лице страх.
- Подарки отдаю, - отвечает Таня, выплёскивая содержимое бутылки прямо в лицо опешившей соседке. - Это тебе целебная водички. Она отобьёт у тебя охоту мне вредить навсегда.
- А-а-а! – визжит Ольга. - Я полицию вызову! Тебя за хулиганство арестуют.
- Вызывай, - спокойно отвечает Таня и разворачиваясь идёт домой. - Не думаю, что за кусок хлеба меня посадят. А водичка к их приезду высохнет. Главное теперь жди результата, соседушка. Проклятье уже работает! Наслаждайся!
Оля оглянулась во двор. Проклятый хлеб валяется на земле. Она побежала к нему, чтобы швырнуть его обратно, но сразу почувствовала, как сильно горят глаза. Ноги тяжёлые, еле двигаются.
Через неделю она совсем обессилела и уже не вставала с кровати. Дочь ухаживала за мамой. К ней зашла подруга Даша.
- Даш, позови Таню, виновата я перед ней. Хочу прощения попросить, - просит Оля. - Посмотри, что она со мной сделала.
Женщина сняла с головы платок и подруга ахнула. Вместо пышной копны вьющихся каштановых волос на лысой голове старческий пушок.
- Чувствую, что помру я, если она не снимет с меня проклятие, - просит Ольга подругу. - Позови её ко мне.
Даша передала Тане просьбу Ольги, та только посмеялась. Она уверена, что Ольга врёт и приукрашает проблему. Но позже, вечером пришла.
- Таня, прости меня, - плачет соседка, протягивая к ней руки с кровати.
В постели лежит сморщенная старуха, в которой Таня даже не узнала соседку.
- Я больше никогда не причиню тебе хлопот, - она разрыдалась. - Верни мне прежнюю жизнь и здоровье. Ради дочки прошу.
Татьяна сама напугана увиденным. В доме беспорядок, девочка сидит за столом грустная и растрёпанная. Мама больше не заплетает ей косички. Жалко Ольгу, а особенно её дочь Катюшу.
- Ладно, схожу к бабке, попрошу снять проклятье, - говорит Татьяна, поспешно выходя из дома, где такая гнетущая обстановка, что её всю колотит дрожь.
На следующий день она отправилась к своей бабке, что наколдовала болячки на соседку. Всю дорогу, что ехала в автобусе она сомневалась:
«Да, разве может быть такое, чтобы в наш век существовало колдовство? Скорее всего Ольга себе всё внушила. Но не до такой же степени, что умереть? - возражает она себе. - Ладно, пусть бабуля всё вернёт, как было».
Таня с порога обратилась к бабке Агафье, чтобы та вернула всё обратно. Старуха удивлённо посмотрела на внучку, и молча, уставилась на неё. По спине Татьяны побежали мурашки, а в горле запершило.
- Танюша, разве ты не знала, что колдовство не имеет обратной силы? - Спрашивает Агафья.
Таня почти плача начала оправдываться:
- Бабуль, я просто хотела ей попугать. Вот и всё!
- Хорошо, - усмехаясь предлагает бабка. - Хочешь помочь соседке, возьми её проклятье на себя. Это я могу сделать, хоть сейчас. Только всё, что твориться с ней перейдёт на тебя, и ты умрёшь. Готова?
- Нет! - Испуганно закричала Таня и расплакалась. - Мне её жалко, и Катюшу дочку её жалко. Что с ней будет, когда мать умрёт?
- Ты эту кашу заварила, тебе и расхлёбывать, внучка, - спокойно отвечает старуха. - Впредь думай, когда решишь ко мне обращаться, чтобы извести соседку. Ступай!
Татьяна вернулась домой и сутки думала над словами бабки. Потом пошла к Ольге с корзинкой продуктов.
Девочка сидела возле матери и плакала. Ольга хрипела и стонала. Похоже ей совсем худо. Татьяна прибралась в доме, накормила Катю и напоила Ольгу. Есть та уже не могла.
- Прости меня, соседка, - плачет Татьяна у кровати умирающей. - Не смогла я ничего вернуть. Прости!
- Катюшу мою… - начала Ольга и закашлялась. - Дочку не оставь. Позаботься о Кате. Забери её себе… Дай мне только с ней проститься.
Татьяна подвела Катю к постели матери. Ольга уже не открывала глаза. Нет сил. Она протянула ледяную руку дочке. Та прикоснулась и вздрогнула.
- Всё, - выдохнула Ольга и уронила руку на постель. - Уходите. Она не должна это видеть.
- Оль, хочешь, я останусь с тобой? - Взволнованно спрашивает Татьяна.
Женщина, молча, отвернула лицо к стене. По её щеке скатилась слеза. Таня одела Катюшу и увела к себе.
***
Татьяна очнулась от воспоминаний. Её плеча коснулся мужчина:
- Пора! Неплохо бы расплатиться и переходить к поминкам.
- А? Да, - кивает Татьяна и объявляет. - Прошу всех в автобус! Сейчас проедем до столовой, там всё накрыто. Помянем усопшую Ольгу.
Народ одобрительно засуетился и поспешил в автобус.
Наблюдая, как опустив голову, Катя царапает вилкой в тарелке, её сердце сжалось от стыда и жалости.
«Эта девочка не виновата в наших с Ольгой склоках, а расплачиваться ей, - вздыхает она. - Она будет мне вечным укором…»