Русский перевод: есть
В прошлом году я увидела эту книгу сразу в нескольких списках рекомендаций и сразу взялась читать - прочиталась книга буквально за два дня и понравилась мне ужасно. Конечно, это эмоционально тяжелый текст с описаниями семейного насилия, причем от ребенка, который этому насилию подвергался. Но в предисловии к книге Стефани Фу сразу предупреждает - у ее истории хороший конец.
К сожалению, я уже на собственном опыте знаю, что травматическое расстройство - гадкий многоголовый дракон. Как и в случае с другими ментальными расстройствами, его лечение - не линейный путь от условной болезни к условному выздоровлению, а скорее совершенно непредсказуемая компьютерная игра, где какие-то уровни проходятся с легкостью, но потом тебя беспрерывно лупят по затылку, привычные тактики могут внезапно перестать работать и так далее, и тому подобное. И поэтому я в восторге от того, какую сложную работу проделала Фу, чтобы перелопатить все слои своего расстройства (а вместе с ними свою семейную историю, проблемы образования иммигрантов в США, потенциальные трудности диагностики и лечения травматических расстройств и многое другое) - и выстроить сложную, трехмерную модель мира человека с травмой. Что мне показалось особенно интересным?
1) Как аспирантка кафедры теории литературы не могла не восхититься техникой close reading в психотерапии. Стефани и ее окончательный терапевт (кстати, вот тут их можно послушать, это очень любопытно!) записывают аудио своих сессий, перегоняют его в текстовый формат и совместно редактируют гугл док с текстом, перечитывая и комментируя интересные места. Это звучит как идеальная терапия для меня - собственно, свою терапию я начала в текстовом формате и поняла, что для меня он подходит прекрасно (особенно возможность перечитывать записи и смотреть на них свежим взглядом, еще и через время).
С одной стороны, это звучит как невозможно затратный с точки зрения времени и ресурсов психотерапевта процесс. С другой стороны, лично для меня это вполне сочетается с концепцией, что в people jobs нужно работать с меньшим количеством людей, но качественнее.
2) Который раз уже вижу и мной лично подтверждаемые сомнения насчет полезности медитации, осознанности и разговорной терапии для людей с травмой. Осознанность работала для меня ровно до тех пор, пока не началась война и не обострились все мои хронические проблемы со здоровьем - совершенно невозможно прислушиваться к своему телу, если у тебя что-то постоянно болит. Упражнения на дыхание тоже не расслабляют, а повышают тревожность. Это неправильные реакции, но это не значит, что нужно делать себе хуже и игнорировать дискомфорт, ожидая, пока наступит волшебный момент просветления.
3) Большой фрагмент истории Стефани связан с ее культурным наследием. Ее абьюзивные родители - иммигранты из Вьетнама китайского происхождения с собственными нелечеными расстройствами. Разбираясь в том, почему в ее большой семье, как ей казалось, все закрывали глаза на избиения и издевательства над ребенком, Стефани глубже раскапывает обстоятельства жизни своих родственников - фактически они только тем и занимались, что пытались убежать от разнообразных войн и становились то свидетелями, то жертвами насилия. О перенесенных травмах никто не говорил - именно поэтому травмы эти превратились в поколенческие. И хотя их невозможно залечить на уровне каждого индивидуального человека (и не все из них хотят этим заниматься), для понимания целостной картины Стефани это оказывается важно.
4) Наконец, мне близко объяснение CPTSD как relational trauma (травмы отношений), которая, соответственно, и лечиться может только через "лечение" отношений в своей жизни и тренировку более доверительного общения с людьми. Конечно, очень тяжело переступить через себя и давать второй, третий и четвертый шанс коммуникации - особенно если обстоятельствами, воспитанием или как-то ещё сформирована привычка везде видеть подвох. Но так есть опасность впасть в совершенную мизантропию - и если всё-таки помнить, что все люди чисто физически не могут хотеть вам зла (они даже чаще всего о вас не думают, они тоже копаются в собственных страхах и комплексах!), то можно внезапно обнаружить, что разговоры вести интереснее, что они реже ведут к конфликту и непониманию.