Гилберту Киту Честертону в возрасте Христа впору было впасть в глубокое отчаяние. «Чёрт меня дёрнул родиться в такое время и в такой стране!» — мог бы воскликнуть он. Дело было в его вере (католической) и литературном таланте. В англиканской, то есть заведомо еретической стране, жители которой учили своих детей, что «клятые католические попы строили церкви на высотах, потому что оттуда при вторжении папистов они могли обстреливать окрестности» (реальное мнение, бытовавшее среди английского народа), католику приходилось несладко. Но то было далеко не самое худшее.
Хуже всего было то, что самые талантливые из английских писателей той эпохи, современники, друзья и собеседники Честертона, практически все были даже не англиканами, а вообще не пойми кем. Точнее, Честертон отлично понимал, кем они являются, и понимал даже слишком хорошо. Буквально только что, в 1905 году, вышел сборник его эссе «Еретики». В этих эссе Честертон с душевной скорбью и горечью констатировал прискорбное безверие лучших писателей Англии: Редьярда Киплинга, Бернарда Шоу, Герберта Уэллса, иных менее известных русскому читателю авторов той эпохи. Казалось, что деваться некуда, духовная тьма сгущалась и в ней не было ни единого просвета.
И тогда Честертона осенило. Если не получается взращивать Добро из зёрен, за отсутствием оных, его следует сделать самому. Сделать пока несуществующее добро из окружающего и даже слишком осязаемого Зла. Вот к примеру, в России некий злодей-бомбист Азеф (ну и имена у этих русских!) оказался ещё и предателем, агентом зловещей «Okhranka», русской тайной полиции. Почему бы не взять этот сюжет, не перенести его на свою, британскую почву и не превратить в красочное представление, мистерию, к вящей славе Господней? Так появился роман «Человек, который был Четвергом», сразу ставший классикой английской литературы.
Но ведь можно сделать нечто подобное и в большем масштабе. Например, придумать современного героя. В каком жанре? Ответ совершенно очевиден. После фантастического успеха рассказов Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, детективный жанр в Англии переживал расцвет. Пусть герой раскрывает преступления, раз публике это нравится. Осталось придумать самого героя. Для этого нужен прототип. В идеале — совершенно не похожий на мистера Холмса, дабы не быть обвинённым в подражательстве. Первое и главное, герою нужно имя.
Раз получилось с Азефом, значит метод «взять злодея и переделать его в положительного персонажа» вполне рабочий. Осталось выбрать злодея. Лучше не современного, дабы не вляпаться в ненужные аллюзии, а исторического. Честертон наибольшим злом считал ересь, значит нужен архиеретик и притом как можно более известная личность. Лютер, Кальвин? Не годятся, это вожди народов, руководители, горлопаны, таких людей Честертон не любил и про них не писал. Кто-то более скромный, но не менее популярный у еретиков современных. Вот к примеру…
Джордано Бруно обычно изображают молодым, хотя к моменту казни ему было 52 года. Честертон также сделал своего героя человеком в возрасте. Бруно — итальянское имя, по-английски его можно назвать… да хотя бы Браун. Бруно монах-доминиканец… лучше не надо, доминиканцы в общественном сознании слишком тесно связаны с инквизицией. Среди инквизиторов хватало монахов из других орденов, например францисканцев, но так исторически сложилось, что большинство инквизиторов были «псами господними», домини канес. Пусть лучше герой будет простым сельским священником. Ведь Джордано тоже им был, хоть и не сельским, и совсем не простым.
В остальном Честертон постарался сделать своего персонажа как можно менее похожим на исторический прототип. Джордано изображают худым, патер Браун будет толст. Джордано житейской мудростью не отличался, он парил в высших материях духа. Патер Браун нарочито приземлён и говорит в основном об обыденных вещах. Джордано размышлял о космосе и богословии, патер Браун — о том, кто из его прихожан и по какой причине проломил голову ближнему своему. В общем, персонаж получился как живой, читатели его сразу полюбили.
Подобно Конан Дойлю, Честертон стал писать не романы или повести (начинал он как журнальный эссеист, а состоявшимся писателем стал, сочиняя романы, вроде «Наполеона из Ноттинг-Хилла»), а отдельные рассказы. Первый сборник «Неведение отца Брауна» вышел в 1911 году, последний, «Скандальное происшествие с отцом Брауном» — в 1935-м. Автору на тот момент исполнилось 71, проживёт он ещё год, и к концу жизни вполне мог бы сказать словами персонажа, который появится в книгах английской писательницы в конце того же XX века: «шалость удалась!»