конспект: В.Г. Ревуненков. Очерки по истории Великой французской революции 1789-1799гг. /изд. Ленинградского университета, 1989г. Научное издание.
В борьбе против роялистской контрреволюции и всё более смыкавшейся с ней Жиронды сложился широкий фронт левых сил, не лишённый, правда, внутренних противоречий. Важнейшими составными частями этого фронта были партия буржуазных демократов - якобинцев и санкюлотские группировки, т.е. эбертисты и "бешеные", а наиболее массовой народной опорой - крестьянское движение, которое, однако, носило стихийный, разрозненный характер и не создавало ничего похожего на крестьянскую "партию". Этот фронт левых сил сложился стихийно и не был оформлен организационно...
эбертисты - группа, которую возглавили редактор популярной газеты "Пер Дюшен" Эбер и прокурор Парижской коммуны (с конца 1792г.) Шометт. Эта группа занимала руководящее положение в Клубе кордельеров, а также в Коммуне Парижа (с конца 1792г.). Эбертисты представляли самостоятельных ремесленных мастеров и мелких торговцев, которые хотя и использовали наёмный труд, но не слишком ещё далеко отстояли от своих подмастерьев и приказчиков.
"бешеные" были слабо представлены и в Коммуне, и в Клубе кордельеров, но пользовались влиянием в некоторых секциях Парижа, особенно в секции Гравилье (секция Жака Ру) и в секции Прав человека (секция Варле). К "бешеным" были близки такие организации, как "Объединённые защитники 84 департаментов" и "Революционные республиканки". Но численность и влияние этих организаций были невелики. В организационном отношении группа "бешеных" была наименее сплочённой. Даже её главные представители Жак Ру, Леклерк и Варле плохо знали друг друга и подчас выступали друг против друга.
Термин "предпролетариат": это были ремесленные подмастерья, рабочие централизованных мануфактур, чернорабочие - уже образовавшийся зачаток, зародыш современного пролетариата в допролетарской массе трудящихся. Предпролетариат был важнейшей и исторически наиболее значительной частью санкюлотов. У него уже наблюдались известные проблески классового самосознания и зачатки организованности. И накануне, и в годы революции во Франции уже происходили такие специфически рабочие выступления, как стачки. Объективно идеологами предпролетариата являлись те публицисты и писатели, которые, как, например, Ретиф де ля Бретон, Шапки, Буассель, с первых лет революции выступали за ликвидацию частной собственности и которых, следовательно, нужно считать прямыми, непосредственными предшественниками коммунизма Бабёфа.
(социальные взгляды "бешеных", как и эбертистов, не выходили за рамки мелкобуржуазного уравнительства: ожесточённо нападая на крупную собственность, и те, и другие не ставили под сомнение принцип частной собственности как таковой).
Значительную прослойку среди санкюлотов составляли разоряющиеся ремесленники и лавочники, т.е. те, кто, владея ещё своей мастерской или своим станком, или мелкой лавкой, уже не пользовались наёмным трудом, а сами подвергались эксплуатации со стороны хозяев мануфактур или крупных торговцев и в результате каторжного труда добывали лишь нищенское пропитание. Не говоря уже о вдовах, сиротах, инвалидах и других "несчастных", а также об опустившихся на самое дно люмпен-пролетарских элементах (бродяги, нищие, проститутки), которых в Париже имелось великое множество -> легко поддавались бунтарским настроениям и агитации "бешеных".
Схема:
Монтаньяры:
правое крыло - выражали интересы определённой части крупной буржуазии, которая нажила свои капиталы в годы революции (дантонисты; Камбон, Барер, Лазар Карно, Робер Ленде, Приёр из Кот д`Ор -> Комитет общественного спасения)
центр - робеспьеристы, представляли верхние, зажиточные слои мелкой буржуазии
левое крыло - близки к эбертистам (Бийо-Варенн, Колло д`Эрбуа)
NB:
Ни правое крыло, ни центр не решились поддержать такие народные требования, как раздел крупных поместий и ферм, уравнение имуществ, наделение неимущих собственностью.
Санкюлоты и якобинцы совместно боролись с жирондистами, которые своим оппортунизмом губили революцию и всё более смыкались с прямой контрреволюцией. Но санкюлоты выступали против жирондистов более смело, более решительно, чем якобинцы. Восстание 31 мая - 2 июня 1793г., низвергшее господство Жиронды, было делом рук не столько самой Горы, сколько её плебейских союзников.
Поражение французских войск в Бельгии и на Рейне
Французская армия не была внутренне однородной. Она состояла из линейных войск и батальонов волонтёров. И те, и другие сражались совместно, у них было общее высшее командование, но внутренняя организация, устав, способ комплектования были у них различными. Волонтёры носили синюю форму, от которой и получили своё насмешливое прозвище "васильки". Они сами избирали своих офицеров и получали более высокое жалованье. Дисциплина у волонтёров не была строгой, и их срок службы ограничивался одной кампанией (т.е. не более года). Линейные войска носили белую форму и непочтительно именовались поэтому "белыми задницами". Солдаты линейных войск вербовались на длительный срок, получали более низкое жалованье, дисциплина у них была строгой, а офицеры, естественно, назначались сверху. Отношения между этими двумя видами войск были далеко не братскими. "Белые задницы" презирали "васильков", но вместе с тем и завидовали им. Довольно частыми были стычки между "синими" и "белыми".
В управлении армией отсутствовала централизация. Ею распоряжались и непосредственно Конвент, и его Военный комитет и военное министерство, и многие другие инстанции. Военные министры часто менялись (с 10 августа 1792г. Серван, с 3 октября - Пали, с 4 февраля 1793г. Бернонвиль), что ещё больше увеличивало неразбериху в военном ведомстве.
Необходима была коренная реорганизация армии. Необходимо было покончить с её двойственностью и создать единую национальную систему.
Предложение Дюбуа-Крансе в докладе Конвенту 7 февраля 1793г. от имени Военного комитета:
полное слияние батальонов с линейными войсками и распространение принципа выборности офицерского состава на всю армию.
-> энергично поддержал Сен-Жюст:
"Единство республики требует единства и армии".
Конвент огромным большинством голосов одобрил проект.
Декрет об "амальгаме" от 26 февраля 1793г. предписывал слияние линейных войск и батальонов: два батальона волонтёров будут объединены с одним батальоном линейных войск, образуя полубригаду. Волонтёры передадут линейным войскам свой пыл и гражданскую доблесть, позаимствовав у них в свою очередь опыт, мастерство, дисциплину...
В полном объёме "амальгама" была осуществлена лишь зимой 1793/94 года. Однако частичное слияние батальонов добровольцев и линейных войск началось уже с лета 1793г. по решению отдельных командующих армиями и Конвент санкционировал это.
В декабре 1792г. армии республики насчитывали в своих рядах до 400 тыс. чел., а в феврале 1793г. - лишь 228 тыс. (с конца 1792г. начался массовый уход добровольцев с фронтов) -> для пополнения личного состава армии Конвент по докладу того же Дюбуа-Крансе принял 24 февраля 1793г. декрет о призыве 300 тыс. человек...
Новый набор в армию не вызвал, однако энтузиазма в народе, который был глубоко разочарован социально-экономической политикой руководимого жирондистами Конвента. Набор натолкнулся на серьёзное сопротивление, особенно со стороны крестьян, и дал лишь половину намеченного пополнения.
Положение армий республики, над которыми буквально на всех фронтах враг имел большое численное превосходство, оставалось очень тяжёлым (армия плохо снабжалась, не хватало обуви, шинелей, продовольствия, боеприпасов).
Между тем внешняя политика Жиронды становилась всё более авантюристической. Не считаясь с реальным соотношением сил на фронтах, Временный исполнительный совет и Комитет общей обороны (один из комитетов Конвента) утвердили... план наступления, предложенный Дюмурье.
Предательство Дюмурье: уже 23 марта он вступил в переговоры с герцогом Кобургским через посредство своего адьютанта Монжуа. Дюмурье обещал австрийцам повернуть свою армию на Париж, разогнать Конвент и восстановить во Франции монархию во главе с Людовиком XVII.
Однако армия не пошла за Дюмурье, который явно переоценил свою популярность... (Дюмурье сбежал 5 апреля к австрийцам).
Поражение французских войск в Бельгии и на Рейне сильно скомпрометировали Жиронду, которая больше всех шумела о "революционной войне", а на деле оказалась совершенно неспособной её вести. Позиции Жиронды и в Конвенте, и в стране пошатнулись.
Новые народные волнения в Париже
Движение парижской бедноты за таксацию продуктов питания неуклонно нарастало.
12 февраля 1973г. в Конвент явилась депутация 48 парижских секций и "Объединённых защитников 84 департаментов" [организация федератов]. Выразив своё убеждение в том, что урегулировать положение с продовольствием можно лишь посредством хорошего закона, депутация потребовала "чтобы никогда под страхом наказания на первый раз шестью годами каторжных работ, на второй раз - смертью, не было позволено никакому земледельцу или торговцу продавать мешок пшеницы весом в 250 фунтов дороже, чем за 25 ливров".
=> Эта депутация была встречена в Конвенте крайне враждебно.
<= депутация подвергла критике декрет от 8 декабря о свободе хлебной торговли и особенно заявление Сен-Жюста о том, что любой закон о продовольствии не будет разумным.
в адрес депутации:
"Недостаточно объявить нас французскими республиканцами, надо ещё, чтобы народ был счастлив, надо, чтобы у него был хлеб, так как там, где нет хлеба - нет больше законов, нет свободы, нет республики..."
-> Жирондист Бюзо заявил, что отменить свободу хлебной торговли значит вызвать голод:
"Да, парижане, не обманывайтесь, ваша земля ничего не производит, вас кормит наша земля, и если вы остановите обращение зерна, вы погибните от нищеты, тогда как у нас будет изобилие".
Жирондист Легарди потребовал:
"призвать к порядку этот муравейник дезорганизаторов, которые, подобно паразитам, кишат повсюду... Существует ужасный план, направленный к тому, чтобы унизить Конвент и сделать господствующей некую фракцию при помощи беспорядков и анархии".
в адресе депутации:
<- "Вам сказали, что хороший закон о продовольствии невозможен, но это означало бы сказать, что невозможно управлять государствами, когда тираны свергнуты".
Особенное возмущение жирондистов вызвало выступление представителя федератов, который пытался говорить от имени 84 департаментов. Раздавались крики: "Надо выгнать этого обманщика! В тюрьму его! Если петиционер - представитель департаментов, то кто же мы такие?
Не менее резок был и Марат, который уже не раз выступал и против таксации цен, и против деятелей Коммуны и секций...
Если Коммуна и секционный актив боролись с дороговизной и спекуляцией организованным путём, оказывая давление на Конвент и используя находящиеся в их руках рычаги власти, то бунтарски настроенные народные "низы" склоняли к иным методам действий: народ должен сам осуществить ту таксацию, в которой ему отказал Конвент. Это были их традиционные методы, применявшиеся ещё до революции.
25-27 февраля 1793г. - продовольственные волнения в Париже, охватившие чуть ли не весь город -> резкое повышение цен на бакалейные товары (сахар, мыло).
(Толпы народа, состоявшие в своём большинстве из женщин, врывались в бакалейные лавки и заставляли торговцев отпускать товары по прошлым ценам).
Коммуна распорядилась пробить сбор Национальной гвардии и усилить обычные патрули. На заседании Генерального совета Коммуны прошли бурные прения по этому вопросу.
Робеспьер резко порицал "грабёж лавок" и пытался представить это стихийное, бунтарское, но бесспорно народное движение делом рук аристократии.
Марат тоже порицал "грабителей" -> "эти волнения являются делом рук контрреволюционеров" - говорил он 25 февраля в Якобинском клубе. Хотя его позиция в эти февральские дни была противоречивой и колеблющейся.
Эбер и Шометт также осуждали те методы борьбы с дороговизной, к которым народные "низы" прибегали 25-27 февраля. Но оба они по-прежнему требовали от Конвента быстрых и эффективных мер как против спекуляции и дороговизны, так и для коренного изменения положения неимущих в обществе.
Речь Шометта в Конвенте 27 февраля 1793г.:
"Бедняк так же, как и богатый, и даже больше, чем он, принимал участие в революции. Между тем вокруг бедняка всё изменилось, только он остался в прежнем положении. Революция принесла ему лишь возможность жаловаться на свою нужду... Революция, дав богатому свободу, дала ему бесконечно много. Эту свободу и равенство она дала и бедняку, но ведь, чтобы быть счастливым, надо прежде всего иметь возможность существовать. А если нет разумного соответствия между заработной платой и ценами на предметы первой необходимости, то бедняк не может существовать. Граждане, создайте это необходимое соответствие. Больше того, сделайте так, чтобы завоевания революции пошли на пользу бедняку; единственное средство заставить его полюбить революцию - это дать ему надежду стать со временем собственником. Может быть, в это счастливое время революция и будет полностью завершена. Только тогда бедняк перестанет смотреть на себя как на поденщика в собственном отечестве".
-> эбертизм.
Секция Гравилье решила было провести уличную манифестацию против "скупщиков", но в последний момент отказалась от этого намерения.
И речь Шометта, и петиция Гужона, и петиция Эбера не нашли ни малейшей поддержки в Конвенте. Господствовавшая в Конвенте Жиронда проявляла полное безразличие к нуждам беднейших слоёв народа, заботясь лишь о защите привилегии имущих классов. Монтаньярам же предстояло ещё пройти большой и сложный путь, чтобы хоть в какой-то степени приблизиться к той точке зрения, которую защищали Шометт и Эбер.
Ещё в конце января и особенно в феврале 1793г. в парижских секциях и народных обществах стали раздаваться требования об отзыве из Конвента "неверных уполномоченных", которые не голосовали за смертную казнь Людовика XVI, или тех, которые пытались спасти его путём "апелляции к народу".
-> Якобинцы долгое время не решались поддержать эти требования, опасаясь, что изгнание жирондистских депутатов из Конвента нанесёт ущерб самому Конвенту.
Поражение французских войск вызвало патриотический подъём (8 марта в Конвенте выступили Дантон и Жан Делакруа. Конвент постановил направить в этот вечер своих комиссаров во все 48 парижских секции, чтобы "призвать их от имени отечества поспешить на помощь своим братьям в Бельгии"). Секции вновь стали формировать отряды добровольцев и отправлять их на фронт. Вместе с тем агитация за отзыв жирондистских депутатов из Конвента ещё более усилилась.
Попытка вооружённого восстания в Париже против жирондистов (9-10 марта).
<- Секционные активисты и клубисты, собиравшиеся обычно в кафе Корацца (Варле, Фурнье-Американец, Лазовский, Проли, Шампьон и др.), а также "Защитники республики" (т.е. федераты).
-> Вечером 9 марта Варле убедил Клуб кордельеров принять следующее постановление:
"Парижский департамент, являющийся составной частью суверена, приглашается взять на себя исполнение верховной власти. Избирательный корпус Парижа уполномочивает заменить членов [Конвента], изменивших делу народа; должны быть посланы делегаты в комитет восстания".
Дело ограничилось тем, что стихийно собравшиеся толпы разгромили типографии двух жирондистских газет ("Курьер" Горса и "Парижская хроника" Кондорсе). А с утра 10 марта на улицах появились патрули Национальной гвардии, которые быстро восстановили порядок.
12 марта в Конвент явился отряд волонтёров из секции Пуассоньер вместе с депутацией от этой секции. Оратор депутации резко напал на жирондистов и Конвент:
"Национальный конвент не проявил всей должной энергии. Генералы не соответствуют своим постам по их вине погибли наши передовые отряды; я требую издать обвинительный декрет против Дюмурье и его главного штаба".
жирондист Инар бросается на трибуну и яростно нападает на "дезорганизаторов" и требует ареста председателя и мирового судьи секции Пуассонер.
Марат поддерживает Инара и также обрушивается на петиционеров. Он бросает им обвинение в том, что они... агенты контрреволюции:
"Подкупленные эмиссары обегают секции, патриотические общества, проникают в группы честных граждан и подталкивают их к применению насилия против депутатов народа, изменивших его интересам. Как бы ни были они виновны, любое покушение, любое насильственное действие против них было жестоким преступлением, которое повлекло бы за собой роспуск Конвента и гибель республики... Это злодеи, которые охотно раздувают все беспорядки. Я изобличаю перед вами Фурнье-Американца как подозрительного человека... Я требую его ареста".
-> противоречивая позиция.
Робеспьер, с одной стороны, громил жирондистов, с другой... предостерегал против восстания и против петиций с требованием отзыва жирондистов из Конвента.
Вывод:
Попытка Варле и его друзей из кафе Корацца поднять в ночь с 9 на 10 марта 1793г. восстание в Париже против жирондистов носила типично авангардистский характер. Эта попытка была предпринята в момент, когда идея восстания против Жиронды ещё не получила широкого распространения в массах и не было сделано ничего для подготовки восстания в организационном плане.
Начало восстания в Вандее
Почти одновременно с разгромом французских войск в Бельгии и на Рейне, вызвавшем столь бурную реакцию в Париже, на крайнем западе Франции, в приморском департаменте Вандея и прилегающих департаментах вспыхнул грозный роялистский мятеж, главной боевой силой которого являлись крестьяне.
Повод к мятежу: декрет Конвента от 24 февраля о наборе в армию 300 тыс. человек.
Причину:
- социальный антагонизм между крестьянством и буржуазией;
- недовольство крестьян аграрной политикой;
- использование в агитации неприсяжных священников и дворян наивного монархизма и религиозности крестьян;
- ненависть тёмных и фанатично настроенных крестьян к ростовщикам, купцам и др. крупным капиталистам.
Крестьянское восстание в западных департаментах (а это были, если исключить приморские города, самые отсталые и неразвитые области страны) вспыхнуло стихийно и повсеместно и сразу же вылилось в жестокую войну деревни против городов.
Уже 2 марта, в базарный день, крестьяне устроили в Шоле (департамент Мен и Луара) манифестацию против набора. В департаменте Иль и Вилен происходили многолюдные "сборища", раздавались крики: "Да здравствует король Людовик XVII! Да здравствуют дворяне и священники!" А в воскресенье 10 марта, в день, назначенный для жеребьёвки рекрут, по всей Вандее зазвучал набат. Вооружённые ружьями, саблями, пиками, вилами, кузнечными молотами и т.п. и с криками: "Мира, мира, долой жеребьёвку", толпы крестьян врывались в города и местечки, разгоняли местную Национальную гвардию, громили муниципалитеты и дома богатых горожан, убивали городских должностных лиц и "конституционных" священников. Восстание охватило обширную территорию от побережья до Брессюира и Шоле, т.е. не только Вандею, но и прилегающие департаменты. В него было вовлечено до 100 тыс. крестьян. Правда, все эти силы были раздроблены.
"шуаны" (от chat-huant, т.е. сова) - прозвище повстанцев поскольку они перекликались друг с другом, подражая крику совы. Они навешивали на свои куртки знак "сердце Иисуса" (Sacre Coeur), из красного сукна. Предводителями их сначала были люди из народа; затем - дворяне (бывшие офицеры).
Среди восставших было много неприсяжных священников -> самоназвание "католическая и королевская армии".
Вандейцы учиняли кровавые избиения в городах...
В течение нескольких месяцев роялистский мятеж в западных департаментах неуклонно разрастался, делая и без того тяжёлое положение республики ещё более затруднительным.
Политика Жиронды завела революцию в тупик. Все её завоевания оказались под угрозой. Только чрезвычайные меры общественного спасения могли вывести революцию из состояния кризиса и обеспечить её дальнейшее продвижение вперёд. И именно такого рода меры сумел выработать и осуществить блок якобинцев и санкюлотов, завоевавший всё более прочные позиции в стране.
Первые меры общественного спасения
На рубеже 1792/1793 года, на смену стихийным народным расправам с дворянами, священниками, "скупщиками" и т.п. пришёл "организованный террор", т.е. карательная политика, осуществляемая органами государственной власти на основании соответствующих законов. Ещё Законодательное собрание, приняв закон против эмигрантов (8 апреля 1792г.) и закон о высылке неприсяжных священников (26 августа того же года), положило начало такого рода террору. Это же Собрание создало и первый карательный орган против монархистов - Трибунал 17 августа, действовавший до конца ноября 1792г. Но фактически "эпоха террора" началась с марта 1793г., когда положение французских войск в Бельгии и на Рейне, измена Дюмурье, а главное, восстание в Вандее побудили Конвент создать Революционный трибунал с Фукье-Тенвилем в должности общественного обвинителя и принять ряд новых террористических законов.
9 марта в Конвент явилась депутация Генерального совета Коммуны Парижа, и её глава Шометт заявил: "Нам поручено требовать создания Революционного трибунала без права апелляции". Это требование поддержал Нанта Каррье, который предложил, чтобы Конвент в принципе декретировал учреждение Революционного трибунала и обязал свои Комитет законодательства завтра же представить проект закона. Несмотря на возражения жирондиста Ланжюине, назвавшего упразднение права апелляции "отвратительным и несправедливым", Конвент высказался за создание такого трибунала.
На утреннем заседании Конвента 10 марта Робер Ленде внёс от имени Комитета законодательства проект соответствующего декрета. Предлагалось учредить Чрезвычайный уголовный трибунал в составе 9 членов и предоставить ему право судить "всех предателей, заговорщиков и контрреволюционеров" без участия присяжных и без соблюдения обычных форм судопроизводства. Проект этот вызвал бурные дебаты. На трибуну бросился самый красноречивый оратор Жиронды Верньо. "Вам предлагают декретировать учреждение инквизиции, в тысячу раз более ужасной, чем инквизиция, существовавшая в Венеции; но мы все скорее умрём, чем согласимся на это", - воскликнул он.
Возражал и монтаньяр Камбон. Его беспокоила возможность произвола со стороны судей, которых никто не контролирует. Он говорил: "И народ обманывается при выборах; мы также можем, подобно ему, ошибиться. А если мы вручим эту власть девяти интриганам, девяти честолюбцам, которые могут продаться, то что можно будет им противопоставить? Разве само Собрание не могло бы стать их жертвой?" Камбон настаивал на суде присяжных. Дюэм с места кричит ему: "В Льеже режут патриотов, не предавая их суду присяжных, а мы хотим дать этот суд разбойникам, губящим отечество! Как ни плох трибунал, он ещё слишком хорош для этих злодеев". Но Камбон упорствует. "И я также не нахожу ничего, что было бы слишком суровым для контрреволюционеров, - продолжал он. - Но может быть погублен и хороший гражданин".
Конвент большинством голосов решает учредить при трибунале институт присяжных. Но жирондисты выдвигают новые возражения. Судьба декрета висит на волоске. Тогда на трибуну бросается Дантон. Он заявляет, что если Конвент не создаст немедленно Революционный трибунал, то тогда народ сам возьмётся вершить правосудие по образцу того, что происходило в Париже в сентябрьские дни.
Дантон:
"Учтём же ошибки наших предшественников. Сделаем то, чего не сделало Законодательное собрание. Будем страшными, чтобы избавить народ от необходимости быть страшным. Организуем трибунал не как благо - это невозможно, но как наименьшее возможное зло, и пусть народ знает, что меч закона неотвратимо обрушится на головы всех его врагов.
-> речь Дантона увлекла присутствующих.
10 марта 1793г. - принятие на вечернем заседании Конвента закона о Чрезвычайном уголовном трибунале (27 марта приняли дополнительные статьи к нему).
Подведомственность трибунала: "все контрреволюционные акты, все преступления против свободы, равенства, единства и неделимости республики, против внутренней и внешней безопасности государства, а также все заговоры, клонящиеся к восстановлению королевской власти или же к установлению всякой другой власти, посягающей на свободу, равенство и суверенитет народа".
Состав трибунала: 5 судей и 12 присяжных (назначались ещё 4 запасных присяжных), общественный обвинитель и два его помощника; все они назначались Конвентом из граждан Парижа и 4 ближайших к нему департаментов.
Первоначально было установлено, что трибунал не может судить за участие в заговоре или в преступлениях против нации иначе, как на основании обвинительного декрета, вынесенного Конвентом. Но уже 5 апреля Конвент отменил эту статью и уполномочил общественного обвинителя задерживать и предавать суду всех обвиняемых в указанных преступлениях лиц. Общественный обвинитель не мог только арестовать кого-либо из членов Конвента без обвинительного декрета самого Конвента, а также министров или генералов армии республики без разрешения Конвента.
Вслед за созданием Революционного трибунала (это название закрепилось за ним в публике, официальным оно стало лишь с октября 1793г.) Конвент принимает ряд грозных террористических законов, поводом к которым послужило восстание в Вандее, вспыхнувшее как раз 10 марта, т.е. в тот день, когда был принят декрет о трибунале.
Двоякая направленность системы террора: и против дворянско-монархической реакции, и против радикальных плебейских элементов.
19 марта 1973г. - принятие Конвентом закона, на основании которого было произведено большинство казней эпохи террора - Закона о наказании мятежников.
18 марта 1973г. - речь Барера и декрет Конвента об установлении смертной казни за требование аграрного закона.
29 марта 1793г. - закон Конвента о печати.
=> легитимация смертной казни.
Но не только революционная буржуазия спешила истолковать террор по-своему. По-своему истолковывали его и парижские санкюлоты.
Создание "революционных комитетов" секций, направленных против как "аристократов", так и "богачей" -> сторонники Жиронды => вскоре в Конвент посыпались жалобы на "произвол".
1 мая Генеральный совет Коммуны постановил сформировать в Париже армейский корпус в составе 12 тыс. человек для отправки в Вандею. Каждая рота Национальной гвардии должна была выделить для этого по 14 человек. Совет постановил также произвести принудительный заём у "состоятельных граждан" в размере 12 млн. ливров, "чтобы найти средства, необходимые для набора в Вандею и оказания помощи матерям, жёнам и детям тех, кто отправляется против мятежников". -> взимание займа и набор рекрут было возложено на революционные комитеты секций.
Меры общественного спасения, предпринятые Конвентом весной 1793г., не ограничились декретами, направленными на создание системы "организованного террора". Ещё большее значение имели его декреты относительно централизации власти.
Жирондистское правительство разваливалось. Его главные органы - Временный исполнительный совет и Комитет общей обороны, слабые и неавторитетные, были беспомощны предпринять что-либо для организации обороны страны.
Вопрос о диктатуре.
Современники революции понимали "диктатуру" в том значении, какое ей придавалось в древнем Риме, т.е. как личную власть, не связанную никакими законами и абсолютно исключающую всякую демократию. Если исключить Марата, который открыто требовал передачи всей полноты власти "военному трибуну", "диктатору", то все другие деятели революции "открещивались" от такого рода "диктатуры".
Дантон: "Я считаю, что республика, не допуская никаких диктаторов и триумвиров, тем не менее имеет возможность и даже обязана создать грозную власть (autorite` terrible); такова сила бури, которая треплет государственный корабль, что невозможно его спасти, если действовать лишь по всем формальным правилам".
Марат: "Вам желают внушить страх перед этим комитетом, говоря, что это было бы диктатурой; но диктатурой является вся полнота власти, врученная одному человеку, перед которым смолкают все законы; напротив, этот комитет подчинён вам... (Конвенту). Только силой можно установить свободу, и пришёл момент организовать на короткое время деспотизм свободы, чтобы сокрушить деспотизм королей".
Бюзо (жирондист): "Я понимаю, что обстоятельства требуют чрезвычайных мероприятий, но для этого нет необходимости убивать свободу. Да, римляне вручали одному человеку заботу о спасении отечества в минуту опасности, назначая диктатора; но в Риме диктатор был добродетельным человеком... Я требую, чтобы вы создали Наблюдательный комитет и ничего более, чтобы вы назначили других министров, если эти вам не подходят".
Биротто (жирондист): "Если сегодня Дюмурье угрожает свободе, то не позволительно ли другу свободы опасаться, что в этом комитете возвысится честолюбец, который под маской патриотизма узурпирует верховную власть".
6 апреля 1793г. большинством Конвента принимается декрет о создании Комитета общественного спасения (Comite` de Salut public), состоящий из 9 членов, избираемых из Конвента сроком на один месяц. В состав комитета были избраны не скомпрометировавшие себя в глазах Конвента лидеры Жиронды, а деятели правого крыла Горы и Равнины (Барер, Бреар, Гиттон-Морво, Дантон, Жан Делакруа, Дельмас, Жан Дебри, Камбон, Треар).
Функции комитета и его права:
"2. Этот комитет будет совещаться секретно. Ему будет поручено наблюдать и ускорять действия администрации, доверенной Временному исполнительному совету, постановления которого он может даже приостанавливать...
3. Он уполномочивается предпринять при неотложных обстоятельствах мероприятия общей обороны, внутренней и внешней; его постановления, подписанные большинством его членов, участвовавших в обсуждении... будут немедленно выполняться Временным исполнительным советом.
Комитету выдавалось 100 тыс. ливров на секретные расходы, но оговаривалось, что государственное казначейство "подчинено непосредственно наблюдению Конвента".
Т.о., Комитет общественного спасения получил строго ограниченные, но всё же весьма важные полномочия, позволившие ему постепенно стать главным контролирующим и распорядительным органом в сложной и запутанной системе тогдашней республиканской администрации.
В марте-апреле 1793г. возник ещё один орган революционной буржуазной диктатуры, формировавшийся на базе Конвента: институт народных представителей, посылаемый с миссией в армию и департаменты (repre`sentans en mission), т.е. институт комиссаров Конвента как полномочных представителей центральной власти на местах. Ещё 9 марта Конвент направил 82 депутатов в департаменты для организации и ускорения набора в армию 300 тыс. человек. По декрету от 9 апреля в каждую из одиннадцати армий республики были направлены по три народных представителя, которые должны были осуществлять "самое пристальное наблюдение за деятельностью агентов Временного исполнительного совета, всех поставщиков и подрядчиков армий, а также за поведением генералов, офицеров и солдат". По декрету от 30 апреля права "депутатов в миссии" были ещё более расширены. Они могли смещать и брать под арест генералов. Но каждый день они должны были послать Комитету общественного спасения отчёт о своих действиях, а каждую неделю - доклад Конвенту, который сохранял непосредственно за собой руководство всеми армиями и контроль над ними.
Из рук Жиронды всё больше ускользала и правительственная власть.
Ещё 23 января вышел в отставку Ролан. На пост министра внутренних дел был назначен Гара`, а на пост министра юстиции - Гойе. Но оба эти деятели постепенно отходили от Жиронды, сближаясь с правым крылом Горы. 4 апреля пост военного министра принял полковник Бушотт, близкий к парижской санкюлотерии, а 10 апреля Дальбарад, друг Дантона, сменил на посту морского министра Монжа. Во Временном исполнительном совете остались лишь два министра-жирондиста: Лебрен в министерстве иностранных дел и Клавьер в министерстве финансов. Однако позиции Жиронды в Конвенте оставались ещё достаточно сильными, чтобы продолжать тормозить принятие необходимых мер общественного спасения, особенно в экономической области.
Продовольственный вопрос.
На первых порах монтаньяры столь же решительно выступали против всякой регламентации торговли, как и жирондисты. Но если жирондисты остались на этой позиции до самого своего конца, то монтаньяры стали понемногу сознавать необходимость предпринять какие-то меры для обеспечения бедноты хлебом.
5 апреля 1793г. Дантон потребовал в Конвенте принятия декрета, который обеспечил бы бедняков хлебом по доступной им цене...
Но Дантон имел в виду отнюдь не максимум. Предложенный им и тут же одобренный Конвентом декрет обязывал государственное казначейство предоставлять местным органам "необходимые средства, взыскиваемые с крупных собственников", чтобы "оплатить излишек в цене, приведя её в соответствие в заработной платой нуждающихся граждан".
Этот декрет не затрагивал "свободы торговли" и лишь обещал беднякам известную скидку при покупке хлеба, оплачиваемую за счёт богатых. Процедура применения декрета не была определена. Практического применения он не получил.
Тем временем Коммуна Парижа и департамент, подталкиваемые секциями, усиливали свой нажим на Конвент, добиваясь именно максимума, которого Гора всё ещё стремилась избежать, хотя и сознавала, что оставаться на позиции невмешательства в продовольственном вопросе уже невозможно.
18 апреля в Конвент явилась депутация Парижского департамента и её генеральный прокурор - синдик Люлье огласил следующую петицию:
"Дело идёт о неимущем классе, для которого законодатель не сделав всего, не сделал ничего. Пусть не возражают нам ссылкой на право собственности. Оно не может быть правом морить голодом своих сограждан. Плоды земли, как и воздух, принадлежат всем людям... Мы пришли требовать:
1. Установления максимума цен на хлеб по всей республике;
2. Упразднения торговли зерном [крупной];
3. Запрещения всякого посредничества между земледельцем и потребителем;
4. Общего учёта зерна после каждого урожая".
В этот же день, 18 апреля, на заседании Генерального совета Коммуны Шометт предложил заявить, "что он [совет] будет находиться в состоянии революции до тех пор, пока не будет обеспечено продовольствие; что он [совет] будет считать себя пострадавшим, если хоть один из его членов пострадает за свои мнения... и если какой-нибудь председатель или секретарь патриотического общества, собрания секции или даже какой-нибудь простой гражданин пострадают за свои мнения".
-> клятва Коммуны об единстве действий.
=> сыграла большую роль в подготовке народного восстания 31 мая - 2 июня.
Следует, однако, заметить, что "восстание", которое имел в виду Шометт, ещё не предполагало применения силы против Конвента. Шометт ещё надеялся, что удастся ограничиться "моральным восстанием". Но предместье Сент-Антуан уже не надеялось на это и прямо грозило применить силу против колеблющегося и сопротивляющегося большинства Конвента. 1 мая в Конвент явилась депутация граждан этого предместья и заявила:
"Нашим волонтёрам, нашим защитникам не хватает самых необходимых вещей; их жёнам, их детям не хватает продовольствия... Пусть большинство из вас забудет, что они являются собственниками. Пусть будет установлен максимум, и мы все будем защищать вашу собственность и ещё больше собственность отечества... Уполномоченные, вот наши средства спасения общественного дела... Если вы их не примите, то мы, желающие спасти его, заявляем вам, что мы находимся в состоянии восстания: десять тысяч человек стоят у входа в зал".
Активность парижской санкюлотерии в борьбе за максимум и другие народные требования приводили в ярость жирондистов.
4 мая 1973г. Конвент принял декрет о максимуме на зерно.
- обязывал всех торговцев зерном и всех земледельцев делать заявки в муниципалитетах о имеющихся у них запасах зерна и муки;
- продажа этих продуктов разрешалась лишь на публичных рынках;
- местные власти должны были следить за тем, чтобы торговцы и земледельцы доставляли на рынки достаточное количество зерна и муки;
- за максимум цен на зерно принималась средняя цена, по которой каждый сорт зерна продавался в данном округе с 1 января по 1 мая текущего года с небольшими понижениями в летние и осенние месяцы;
- предусматривалась ответственность:
1) граждане, уличённые в продаже или покупке зерна и муки по цене выше максимума, наказывались конфискацией у них этих продуктов и денежными штрафами.
2) лиц, уличённых в злостных и преднамеренных порче, уничтожении или укрытии зерна и муки, предписывалось карать смертью.
Восстание 31 мая - 2 июня
Если 9-10 марта требование об изгнании "неверных уполномоченных" из Конвента, выдвинутое Варле и его друзьями из кафе Корацца, поддержали лишь Клуб кордельеров и 4-5 секций, то в начале апреля этого потребовал уже и Якобинский клуб.
-> движение за изгнание жирондистов из Конвента приобретало всё больший размах и силу.
Робеспьер (29 марта в Якобинском клубе):
"Когда я предлагаю принять твёрдые и энергичные меры, то я вовсе не предлагаю тех судорожных движений, которые приводят политический орган к смерти. Я требую, чтобы все секции были бдительными и взяли под надзор дурных граждан, не нарушая неприкосновенности депутатов. Я не хочу, чтобы задевали эти фрагменты национального представительства, но я хочу чтобы с них сорвали маску, чтобы их лишили возможности вредить".
-> предостерегал против восстания и защищал "неприкосновенность" депутатов.
Марат (адрес от 5 апреля подпись Марата):
"Да, контрреволюция находится в правительстве, в Национальном конвенте; это там, в центре вашей безопасности и ваших надежд, преступные делегаты держат нити заговора, связанного с ордами деспотов, которые идут нас вырезать... Восстанем, да, восстанем все! Подвергнем аресту всех врагов революции и всех подозрительных лиц! Истребим без сожаления всех заговорщиков, если мы не хотим, чтобы они истребили нас самих".
-> звал к мятежу, к бунту и на этот раз уже к насильственному изгнанию жирондистов из Конвента.
Робеспьер (18 апреля в Якобинском клубе) публично осудил эту политическую линию:
"Мы должны всячески остерегаться ловушек, которые нам расставляют, и тщательно взвешивать наши слова. К чему такие выражения, как "очистить Конвент от всех предателей? Это позволяет изобразить нас как людей, желающих распустить Конвент и уничтожить фейянов и умеренных. Такие фразы дают нашим врагам опасное оружие. Я призываю вас тщательно взвешивать слова, и такою осторожностью вы спасёте республику".
=> выступления в Якобинском клубе.
15 апреля в Конвент явились комиссары большинства секций с мэром Парижа Пашем во главе и огласили петицию, одобренную 35 секциями и Генеральным советом Коммуны. Петиция требовала изгнания из Конвента 22 депутатов-жирондистов и ссылаясь при этом на неотъемлемое право народа отзывать своих уполномоченных:
"Разве республика может отказываться от права очистить своё представительство? Нет, без сомнения, т.к. право отзыва составляет сущность представительства и является защитой народа; он не для того уничтожил наследственную тиранию, чтобы позволить изменникам увековечить безнаказанность измен; декрета о праве отзыва, этого вечного права всякого избирателя, уже требуют во всех департаментах республики; общественное мнение уже единодушно высказывается, чтобы объявить вам волю оскорблённого народа. Прислушайтесь же к этому!"
Реакция Конвента: осуждение.
20 апреля Конвент принимает следующий декрет:
"Национальный конвент выражает неодобрение, как клеветнической, той петиции, которая представлена ему 35 секциями Парижа и одобрена Генеральным советом Коммуны".
13 апреля большинство Конвента приняло обвинительный декрет против Марата. Преданный суду Революционного трибунала по обвинению в том, что он в своих статьях и речах призывает к грабежу, к убийствам, к созданию власти, посягающей на суверенитет народа, к унижению и роспуску Конвента, и с триумфом оправданный (24 апреля) Марат стал своего рода знаменем борьбы с Жирондой, хотя его роль в практической организации восстания нельзя преувеличивать.
Кто готовил восстание?
Восстание против Жиронды готовили не Якобинский клуб, и не Клуб кордельеров, и не Парижская коммуна, которые всё колебались и не решались взять на себя инициативу. Это восстание готовилось даже не в Электоральном клубе (это название закрепилось за происходившими в Епископстве собраниями парижских выборщиков), хотя роль этого "клуба" была значительна. Восстание против Жиронды готовилось в парижских секциях, в наиболее революционных из них. Это восстание готовили активисты секций, принадлежавшие к числу и "бешеных" и эбертистов, и якобинцев. Подготовка шла по образцу того, что делалось накануне восстания 10 августа прошлого года.
Робеспьер (8 мая у якобинцев) предостерегал от восстания и доказывал, что бороться с жирондистами надо лишь "законными" средствами:
"Вам, может быть, кажется, что спасение родины - дело трудное. Вы, может быть, думаете, что для этого вам надо восстать, что вы должны принять вид повстанцев. Отнюдь нет. Вы должны истребить всех наших врагов оружием закона".
Робеспьер долгое время возражал не только против восстания, но и вообще против того, чтобы прибегать к такой "незаконной" мере, как изгнание жирондистских депутатов из Конвента. Когда на заседании Якобинского клуба 13 мая прозвучало предложение предъявить 22 жирондистам обвинение в контрреволюционной деятельности, или вообще произвести чистку Конвента, то Робеспьер сказал:
"Эти люди совершенно не разбираются в вопросе о средствах спасения родины. Ибо к крайним средствам можно прибегнуть лишь исчерпав все те меры, которые не компрометируют наше Общество. Да и то, эти меры не должны предлагаться в лоне Общества, которое должно быть благоразумным и политичным".
Линия поведения Жиронды
18 мая на трибуну Конвента поднимается жирондист Гаде. Он бросает Коммуне Парижа обвинение в "заговоре" с целью роспуска Конвента:
"Нужно иметь смелость измерить всю глубину раны. Зло кроется в анархии, в своего рода восстании властей против Конвента; оно кроется во властях Парижа, этих анархических властях"... Предлагаю: "1. Парижские власти распускаются. Муниципалитет будет временно и в течение 24-х часов заменён председателями секций; 2. Заместители депутатов соберутся в кратчайший срок в Бурже, где смогут вступить в исполнение своих обязанностей по получении достоверного известия о роспуске Конвента".
-> монтаньяр Барер обвинил Коммуну в том, что она "преувеличивает свою роль" и "по своей фантазии фабрикует законы", предложил создать Комиссию двенадцати, которая проверит деятельность Коммуны и "предпримет меры, необходимые для общественного спокойствия".
Комиссия двенадцати, составленная из одних жирондистов, столь рьяно взялась за искоренение "крамолы", что в Париже "вспыхнула буря". По приказу этой комиссии были арестованы Эбер, Варле и другие вожаки санкюлотов. Немедленно Коммуна и большинство секций в соответствии с данной ранее клятвой выступают в защиту арестованных. Конвент осаждают возбуждённые и негодующие толпы. У его решётки одна за другой появляются депутации секций, которые сурово обличают Жиронду и не щадят Гору. Жирондисты яростно огрызаются.
-> Эбера и Варле пришлось освободить.
Общий подъём захватил и Робеспьера (26 и 29 мая у якобинцев):
"Когда народ угнетён, когда ему остаётся надеяться только на себя, трусом был бы тот, кто не призвал бы его восстать. Когда попраны все законы, когда деспотизм достиг вершины, когда топчут ногами честность и чистоту помыслов, то народ должен восстать. И этот миг настал".
"Если Коммуна Парижа не соединится с народом, не образует с ним тесного союза, то она нарушит свой первейший долг... Муниципалитет должен сопротивляться угнетению".
=> призывает к восстанию против "преступных депутатов" и обращается к Коммуне, приглашая её взять на себя руководство восстанием.
Во имя чего парижские санкюлоты готовили восстание?
-> с изгнанием жирондистов они связывали более далеко идущие политические и социальные цели.
Примеры (в Якобинском клубе):
1) из проекта петиции в Конвент (19 мая):
"Спешите декретировать, что все подозрительные должны быть немедленно арестованы, и что во всех департаментах Франции и в секциях Парижа учреждаются революционные трибуналы. Мы требуем, чтобы в каждом городе была создана революционная армия, состоящая из известных санкюлотов; чтобы численность этой армии в Париже была доведена до 40 тысяч человек, оплачиваемых за счёт богатых по 40 су в день... Законодатели, поразите скупщиков, эгоистов-торгашей и творцов ажиотажа! Существует ужасный заговор, ставящий целью уморить народ голодом, доведя цены на продукты до недосягаемой высоты... Истребите всех этих злодеев: родине достаточно, чтобы в ней остались санкюлоты и их добродетели".
2) из высказываний одного из ораторов на собрании секции Майль (21 мая):
"Имеются ещё другие аристократы - это все богачи, все крупные торговцы, все скупщики, все клерки, банкиры, лавочники, все судейские крючкотворы и все те, кто что-нибудь имеет. Необходимо очистить от них землю свободы".
=> нападки против богатых.
(что вызывало недовольство и у буржуа-монтаньяров).
А на юге страны начались антиякобинские перевороты, которые совершали совместно жирондисты и роялисты. В крупных южных городах, в которых существовали якобинские муниципалитеты, опорой жирондистов и роялистов стали секции, где преобладающим влиянием пользовались консервативно настроенные слои буржуазии и чиновничества.
Если в Париже секции были формами самоорганизации и власти народных масс, то в крупных городах юга секционное движение представляло собой форму жирондистко-роялистской контрреволюции (например в Марселе, в Тулоне и в Лионе).
Тревожные известия с юга ещё больше будоражили Париж. Необходимость изгнания жирондистов из Конвента становилась всё более очевидной для самых широких кругов населения столицы.
Органы революционной власти
Парижские выборщики (т.е. те, кто в начале сентября 1792г. избрали депутатов в Конвент от Парижа) продолжали собираться в Епископстве. По донесению наблюдателя Комиссии двенадцати, выборщики ставили своей целью: "Восстание, подобное 14 июля и 10 августа". 28 мая выборщики назначили свой исполнительный орган - Комиссию шести во главе с председателем Парижского департамента, членом Клуба кордельеров и Якобинского клуба Дюфурни.
<...>
Ещё после 10 августа 1792г. в Париже стали возникать типично народные органы борьбы с контрреволюцией. Повстанческая коммуна создала свой Наблюдательный комитет, который разыскивал и арестовывал бывших членов Клуба фейянов, лиц, чьи подписи значились под петициями Восьми и Двадцати тысяч, и других "подозрительных". Аналогичные комитеты возникли и в секциях. Но в дальнейшем многие из этих комитетов были распущены (или распались), в том числе и Наблюдательный комитет Коммуны. После событий 9-10 марта 1793г. в парижских секциях вновь появились (или активизировались) Наблюдательные и другие аналогичные комитеты.
Примеры:
1) секция Французского театра уполномочила 12 марта свой Наблюдательный комитет выдавать мандаты на арест "подозрительных".
2) секция Круа-Руж постановила 13 марта образовать особый комитет из 7 членов, который должен был собираться ежедневно и "принимать доносы на врагов республики". Этот комитет получил название Революционного комитета.
21 марта 1793г. Конвент принял закон о создании Наблюдательных комитетов в каждой коммуне республики и каждой секции, если коммуны разделены на секции. Новые комитеты должны были состоять из 12 членов, которые избирались населением, но не из числа духовных лиц и бывших дворян. На эти комитеты Конвент возложил, однако, лишь одну обязанность: принимать заявления от иностранцев, проживающих или прибывающих в данную местность, и в случае, если они обладают во Франции какой-либо собственностью или если их гражданские убеждения не вызывают сомнений, выдавать им удостоверения на право жительства.
-> Парижские санкюлоты широко использовали возможности, которые им предоставлял этот декрет. Они избирали в секциях предписанные законом комитеты, самовольно расширяли их права и присваивали им название "революционных комитетов".
Не наблюдение за иностранцами (чем Конвент ограничил их полномочия), а выявление и арест "подозрительных", - вот что стало главной функцией революционных комитетов парижских секций.
А так как "подозрительными" для них являлись не только "аристократы", но и "богачи", и уж, конечно, сторонники Жиронды, то вскоре в Конвент посыпались жалобы на "произвол" революционных комитетов.
Парижская коммуна была первой официальной властью, которая признала революционные комитеты секций и всячески содействовала расширению их функций.
4 апреля 1793г. она предписала этим комитетам удостоверяться средства к существованию и выполнение своих гражданских обязанностей гражданами данной секции и выдать им "сертификат цивизма" (удостоверения о гражданской благонадёжности). Она уполномочила их проверять документы военных и подвергать аресту тех из них, у кого документы оказывались не в порядке. Им поручалось также арестовывать всех граждан, не носящих трёхцветной кокарды.
Институт комиссаров
28 мая секция Сите, по предложению своего председателя Добсона, только что выпущенного из тюрьмы, куда он был посажен по приказу Комиссии двенадцати, направила остальным 47 парижским секциям приглашение "по-братски соединиться в её недрах, чтобы обсудить средства, которые необходимо предпринять при настоящих обстоятельствах".
Многие секции избрали комиссаров, которые стали собираться с вечера 29 мая в Епископстве, "хозяйкой" которого была секция Сите. Собравшиеся комиссары присвоили себе название: "Общее революционное собрание города Парижа".
На этом собрании были представлены 34 секции; из них 28 секций (т.е. более половины) дали своим комиссарам неограниченные полномочия "для спасения общественного дела", а 6 секции - ограниченные полномочия.
Вечером 30 мая комиссары большинства секций объявляли город Париж "в состоянии восстания против аристократической и угнетательской клики", распорядились о мобилизации "людей 14 июля", "людей 10 августа", приказали закрыть городские заставы и назначили новым временным командующим Национальной гвардией Парижа мелкого таможенного служащего, командира батальона секции Санкюлотов Анрио.
Комитет десяти
Собрание комиссаров назначило также свой исполнительный орган - Комитет девяти, в который вошли лучшие из секционных активистов: Варле, испанец Гусман, Бономме, Симон, Вендлинг, Митуа, Лорен, Фурнеро, Лебурсье. Через несколько часов Комитет девяти превратился в Комитет десяти: в него вошёл Добсан, председатель секции Сите.
Этот комитет стал душой "революционного собрания". На него легла вся тяжесть организационно-оперативной работы по подготовке восстания. Председатель - Добсон (якобинец), заместитель председателя - Варе ("бешеный").
Центральный революционный комитет (ЦК)
В течение дня 31 мая и собрание представителей установленных властей Парижа в Якобинском клубе, и Коммуна, посылают своих делегатов в Комитет десяти*,
_______
*на собрании в Якобинском клубе был создан свой собственный Комитет одиннадцати, который пытался было играть самостоятельную роль, но затем слился с Комитетом десяти и делегатами Коммуны.
_______
который перебирается в ратушу, расширяет свой состав и берёт себе название Революционный комитет Парижского департамента или, как его обычно называли, Центральный революционный комитет. Этот ЦК состоял из 25-30 членов. Ведущую роль в нём играли такие люди, как Добсон, Варле, Фурнеро, Луа, Маршан, Клеманс, Ассенфрац. Многие из членов ЦК 31 мая входили в прошлом в состав Коммуны 10 августа: Фурнеро, Ассенфранц, Бономме, Овре, Сеги, Крепен, Кайо, Бодре, Мессар, Буэн. Многие из них позднее если не участвовали, то были близки к бабувистскому движению: Фурнеро, Буэн, Крепен, Клеманс, Маршан, Женуа. С точки зрения "партийной" принадлежности состав ЦК был довольно пёстрым: тут были и "бешеные", и эбертисты, и якобинцы. Но все они - деятели прежде всего секций, секционный актив.
Парижский департамент постановил созвать утром 31 мая в Якобинском клубе представителей всех установленных властей Парижа "для обсуждения мер общественного спасения". -> попытка перехватить инициативу у комиссаров.
Вечером 30 мая в Епископство явился мэр Паш и стал уговаривать комиссаров секций отказаться от вооружённого восстания, по меньшей мере подождать до собрания в Якобинском клубе. Но комиссары не поддались на эти уговоры.
По приказу Комитета десяти в 3 или 3 1/2 часу утра 31 мая ударили в набат. В 6 или 6 1/2 часов утра в здание ратуши явился Комитет десяти в сопровождении многочисленной вооружённой свиты и от его имени Добсан объявил, что суверенный народ отстраняет от власти мэра, прокурора, муниципалитет и Генеральный совет Парижской коммуны, но... восстанавливает их в их функциях "революционным образом".
Генеральный совет Коммуны проверил полномочия комиссаров секций, нашёл их правильными, заявил о готовности сложить свои собственные полномочия и, будучи восстановлен в них, принёс гражданскую присягу в качестве Революционного Генерального совета Парижской коммуны.
=> Этим торжественным актом восставшие секции подтвердили своё доверие Коммуне (которая для Конвента всё ещё оставалась "временной", т.е. не вполне "законной") и облекли её революционной властью.
Борьба двух линий в ЦК и в Генеральном совете Коммуны
1) левоэкстремистские планы роспуска Конвента (Варле, Гусман ("набатчик")).
2) тактика "морального восстания" (недопущение насилия над Конвентом, что петиций и других легальных средств воздействия на Конвент достаточно, чтобы убедить его исключить лидеров Жиронды (Шометт, Паш, Эбер, Добсон)).
-> безрезультатность дня 31 мая.
Что происходило в Париже в этот день?
С утра били в набат. В секциях звучал барабанный бой (сигнал общей тревоги и сбора). Анрио распорядился произвести выстрел из сигнальной пушки на Новом мосту (за что Конвент по требованию Верньо, вызвал его к своей решётке, но Анрио не явился). Народ дружно поднялся. Вооружённые граждане спешили к местам сбора. Повсюду строились роты и батальоны. Улицы кишели войсками и просто любопытными гражданами. Но войска... не знали, что им делать. Повстанческий ЦК распорядился об охране застав и общественных зданий, но он не дал приказа о стягивании вооружённых сил к Конвенту. Толпы стихийно шли к Конвенту и, постояв, расходились.
Ещё 27 мая по распоряжению Комиссии двенадцати для охраны Конвента были вызваны батальоны консервативно настроенных секций Бютт де Мулен, Майль и 92-го года. Днём 31 мая за решёткой сада Пале-Эгалите (бывший Пале-Рояль) укрылись вооружённые граждане из секции Бютт де Мулен, опасаясь, что их обезоружат. К ним присоединились вооружённые группы из других консервативных секций. На "штурм" этой крепости двинулась многотысячная толпа граждан предместья Сент-Антуан, подогретая слухом о том, что у укрывшихся в саду Пале-Эгалите имеются королевские эмблемы (слух оказался ложным). Но столкновения не произошло. Граждане из секции Бютт де Мулен предпочли побрататься с гражданами из предместья Сент-Антуан.
Ни одна из парижских секций не поднялась на защиту жирондистов, но... никто и не угрожал Конвенту. Около 3 часов дня прекратили бить в набат. Тревожное настроение, царившее утром, сменилось взрывами веселья. Народ и войска гуляли по улицам, заглядывали в Коммуну, в Конвент, смеялись, пели... Вечером город был иллюминирован.
А что происходило в Конвенте и в Коммуне?
Около 5ч. дня в Конвент явилась депутация Генерального совета Коммуны и секций и огласила подготовленный повстанческим ЦК адрес, в котором выдвигались следующие требования: принятие обвинительного декрета против 22 лидеров Жиронды, членов Комиссии двенадцати и министров Клавьера и Лебрена; арест "подозрительных"; смещение дворян с высших постов в армии; чистка администрации почт и ассигнатов; создание "революционных армий из санкюлотов с оплатой по 40 су в день; установление во всех департаментах цены на хлеб в размере 3 су за фунт; выполнение декрета о помощи жёнам и детям защитников отечества.
-> депутаты Горы приветствовали депутацию, но большинство Конвента отнеслось к ней враждебно.
В Коммуне шли бурные прения...
Вслед за депутацией Коммуны и секций у решётки Конвента появилась депутация департаментских властей Парижа во главе с генеральным прокурором - синдиком департамента Люлье. Эта депутация также потребовала обвинительного декрета против 22 лидеров Жиронды, членов Комиссии двенадцати и министров Клавьера и Лебрена.
С резкими обвинениями против Жиронды выступил Робеспьер. Но и авторитета Робеспьера оказалось недостаточно, чтобы сломить сопротивление большинства Конвента принятию обвинительного декрета против лидеров Жиронды. От имени Комитета общественного спасения Барер предложил другой план: упразднить Комиссию двенадцати (эта комиссия была уже ликвидирована 27 мая, но на другой день восстановлена) и... передать в распоряжение Конвента вооружённые силы Парижа.
Это был ловко рассчитанный ход. Комитет общественного спасения жертвовал Комиссией двенадцати, понимая, что её уже нельзя спасти, но одновременно наносил удар по Коммуне Парижа: отнимал у неё вооружённые силы.
Робеспьер запротестовал:
"В самом деле, что это за вооружённая сила, которую хотят поставить в распоряжение Конвента? Это граждане, вооружённые для защиты своей свободы против злодеев, которые её предают, а такие есть в Собрании. Кто участвует в обсуждениях Конвента? Разве нет там личностей, разоблачённых парижским народом? ... Но в таком случае было бы нелепо передать в их руки вооружённую силу".
После долгих прений предложенный Барером декрет принимается в следующей редакции:
"1. Вооружённая сила Парижского департамента впредь до получения нового приказа находится в состоянии постоянной готовности...
2. Комитет общественного спасения проследит совместно с установленными властями нити заговоров, которые были изобличены сегодня у решётки Конвента...
3. Чрезвычайная Комиссия двенадцати упраздняется".
=> это было половинчатое и двусмысленное решение.
Требование восставшего Парижа об аресте лидеров Жиронды отвергнуто, Комиссия двенадцати упразднена, но её миссия фактически возложена на Комитет общественного спасения.
NB: "Моральное восстание" 31 мая, для которого были характерны нерешительность, неорганизованность, отсутствие какого-либо конкретного плана действий, оказалось по существу безрезультатным.
Мнение Марата.
Марат негодовал. Около 8ч. вечера он принимал в Конвенте делегатов от многих секций, которые спрашивали у него, что же им делать. Друг народа ответил: "Как, вы всю ночь били в набат, вот уже целый день, как вы вооружились, и вы не знаете, что вам делать? Мне нечего сказать людям, лишившимся рассудка". Оставив делегатов, Марат вернулся в зал заседаний и сказал нескольким окружившим его якобинцам: "Нет, невозможно, чтобы народ спасся, если у него нет вождей". Один из оказавшихся здесь жирондистских депутатов воскликнул: "Как, ты требуешь вождя!" Марат отвечал: "Грубиян, вождь для меня - это не владыка... Я хочу вождей, которые руководили бы действиями народа, не давали бы ему совершать ложные поступки и противились тому, чтобы его усилия оставались бесплодными. Что значат сто тысяч человек под ружьём в течение двадцати четырёх часов, если у них нет вождей, чтобы руководить ими?"
На заседании Якобинского клуба вечером 31 мая Бийо-Варенн выразил недовольство решением Конвента. "Я думаю, что родина ещё не спасена, - говорил он. - Париж должен продлить восстание... Патриоты восстали, и они должны сложить оружие только после того, как в Национальном конвенте будут уничтожены все предатели".
Днём 1 июня Варле жаловался в Генеральном совете Коммуны не нерешительность, проявленную вчера. Он сетовал на то, "что гражданин мэр не был подвергнут домашнему аресту", как это было сделано 10 августа, и обвинял Добсона в том, "что тот также мешал действиям революционного комитета".
Эбер и Шометт по-прежнему отстаивали легалистскую тактику. Шометт потребовал, "чтобы не делалось никаких предложений об аресте. Совет постановил, что если кто-либо из его членов предложит какой-либо арест, то он будет призван к порядку".
На это заседание Коммуны пришёл и Марат. Председательствовавший на заседании Детурнель обратился к нему с вопросом: не должен ли народ, поднявшийся против предателей, обращаться исключительно к своим должностным лицам и применять только средства, предписанные законом? Но Марат дал Коммуне другой совет. "Граждане, вам не на что рассчитывать, кроме как на свою энергию, - сказал он. - Внесите в Конвент своё обращение, потребуйте наказания депутатов, не верных своему отечеству, оставайтесь на ногах и не складывайте оружия, пока вы не добьётесь своего".
-> вмешательство Марата укрепило позиции тех, кто отстаивал и в ЦК, и в Генеральном совете Коммуны линию, предполагавшую применение силы против Конвента.
Подготовка восстания.
В ночь на 2 июня повстанческий ЦК постановил, "что командующий генерал прикажет с утра окружить Конвент внушительной вооружённой силой, чтобы главари клики могли быть арестованы в течение дня, если Конвент откажется удовлетворить требования граждан Парижа".
ЦК утвердил конкретный оперативный план действий на 2 июня, а также составил список 30 депутатов, подлежащих аресту, с указанием их адресов.
В 9ч. утра 2 июня собрался Генеральный совет Коммуны. Представитель повстанческого ЦК информировал совет о принятых этой ночью мерах.
<...> Анрио командовал в это время Национальной гвардией.
Оказавшись под угрозой расстрела картечью, большинство Конвента вернулось в зал заседаний (откуда вышло для требования, предъявленного народу, о снятии караулов от дверей Конвента и удалении вооружённой силы. Этот декрет Конвент принял тут же) и по предложению Кутона декретировало временный арест 22-х лидеров Жиронды, членов Комиссии двенадцати и министров Клавьера и Лебрена: всего 33-х человек, т.к. некоторые жирондисты были вычеркнуты из этого списка по предложению Марата.
Что попытался прежде всего сделать дантонистский Комитет общественного спасения после того, как было низвергнуто господство Жиронды?
-> Распустить Парижскую коммуну и революционные комитеты парижских секций.
Предложения мер, направленных на ликвидацию элементов двоевластия (Барер: отстранить штаб Парижской Национальной гвардии и её командующего Анрио, которые должны быть заменены путём новых выборов в секциях; присвоить Конвенту исключительное право вызывать вооружённую силу в Париже; установить наказание в 10 лет тюрьмы для тех, кто покушается на свободу печати (а Коммуна Парижа уже стала закрывать жирондистские газеты)), были отложены. Но лишь временно. Большинство Конвента выжидало лишь благоприятного момента, чтобы покончить с диктатом Коммуны.
С особой враждебностью вся правая сторона Конвента, включая и правых монтаньяров, относилась к повстанческому ЦК в Епископстве.
жирондист Ланжюине (из выступления в Конвенте 30 мая): "Одним из мест, где в настоящий момент составляют заговор, является Епископство. Это там собираются незаконно назначенные 10 августа выборщики, самые дерзкие вожаки якобинцев и секций, люди, наиболее способные внушать ужас... Это собрание сформировало исполнительный комитет, диктаторский комитет"; самым опасным из этих "демагогов" является Варле, и требовал, "чтобы с Варле не спускали глаз".
Требовал "чтобы все революционные власти Парижа и в особенности собрание в Епископстве и его центральный и исполнительный комитет были уничтожены" (из выступления в Конвенте 2 июня).
Дантон воскликнул: "Епископство нужно обратить в небытие".
Но просто распустить повстанческий ЦК якобинские власти не решились. -> избрали другой способ покончить с этой диктаторской властью.
Реорганизация ЦК и чистка.
Комитет общественного спасения потребовал прежде всего от Коммуны, чтобы из состава ЦК были устранены люди, избранные в Епископстве.
Из протокола заседания Генерального совета Коммуны от 2 июня:
"Совету сообщают, что Комитет общественного спасения недоволен составом Революционного комитета, который нуждается в быстром обновлении. Совет постановляет, что граждане, назначенные в числе девяти установленными властями Парижского департамента, составят исключительно Революционный комитет с тем, чтобы они избрали себе помощников, поставив об этом в известность совет".
-> Варле и многие другие члены ЦК, избранные в Епископстве, были устранены из него.
Но одной чисткой ЦК дело не ограничилось. Его юридический статус был в корне изменён.
По предложению председателя Парижского департамента Дюфурни, собрание комиссаров департамента и парижских секций, состоявшееся 8 июня в Якобинском клубе, преобразовало бывший ЦК в Епископстве в Комитет общественного спасения Парижского департамента: орган департамента, Коммуны и объединённых секций (с сентября 1793г. этот комитет стал называться Наблюдательным комитетом Парижского департамента). Этот комитет, состоявший примерно из 20 членов (Клеманс, Маршан, Фурнеро, Жак Марке, бывший священник и позднее полицейский агент Русвиль и др.), осуществлял наблюдение за общественным порядком в Париже, контролировал действия полицейской администрации Коммуны и революционных комитетов секций, следил, чтобы в театрах не ставили "непатриотических" спектаклей, а в книжных лавках не появлялись "непатриотической" литературы, и пр.
-> бывший повстанческий ЦК в Епископстве превратился в важный, но всё же вспомогательный орган политической полиции, подчинённый Комитету общей безопасности Конвента.