Матрёна неторопливо наполняла большую сумку угощениями. Здесь и банки с солениями и вареньем на любой вкус, и банки с компотом, и яблочки из своего сада, красные, наливные…
Ехать завтра днём, а Матрёну уже сейчас потряхивало от волнения. Сына она не видела одиннадцать лет, с той самой поры, как, окончив институт в близлежащем городе, был он направлен по распределению в дальние края: из холодной Сибири оказался Дмитрий в тёплом причерноморском городе.
Собирались родители проведать Диму на новом месте жительства, да так и не вышло. Только в одну сторону на поезде больше трёх суток ехать, а хозяйство оставить не на кого.
Потом Василий, отец Димы, заболел серьёзно и слёг. Ухаживала за мужем Матрёна почти четыре года. Тяжело было. Корову и свиней продать пришлось, оставила только курочек. Куда уж тут ехать?
Своих внучат видели бабушка с дедушкой только на фотографиях. Василий всегда не мог сдержать слёз радости, когда от сына приходило письмо с фотографией внучат.
- Старшенький не в нашу породу, - говорил он. – А младшОй – ну вылитый Митька. Голубчики вы мои, не доведётся мне уже с вами понянчиться, - горько вздыхал дед. – Только на карточках и буду на вас глядеть, - целовал фотографию дед.
- Ну, ты чего делаешь, старый? – причитала Матрёна. – Попортишь карточку, это же бумага!
- Да, права ты, Матрёна. Прибери карточки, беречь их надо, нечего их солёными слезами поливать…
- Ох, что-то совсем ты расклеился, дед, - тревожилась Матрёна. – Ты за всю жизнь ни одной слезинки не проронил, хотя жизнь хорошо тебя побила. А сейчас только слёзы льёшь…
- Чую, недолго мне осталось, Матрёнушка. Совсем я слабею.
- Нет, ты поживи ещё дед. Мне одной без тебя худо будет.
- Наоборот, избавлю тебя от хлопот. Не молода ты уже, чтобы таскать меня на себе. Мне порой до слёз, как ты со мной мучаешься.
- Ну, вот… Опять слёзы… Ну тебя, дед. Я и сама теперь плачу, - утёрла пожилая женщина глаза кончиком платка.
Василий умер в августе, сын на похороны не приезжал, не смог. Последних курочек Матрёна распродала, не нужно ей. Это Василий любил свеженькие яйца, каждый день обязательно по три штуки съедал.
Затосковала Матрёна совсем одна. В начале ноября письмо ответное от сына она получила, в котором он подтвердил, что ждёт её приезда. Больше Матрёну ничего не держало в родном доме, и она засобиралась в дорогу. Не верилось даже, что сможет внучат своих повидать.
- Матрёна, куда же ты столько набрала? Сумка больше тебя весит! - удивлялся следующим утром сосед, с трудом погрузив сумку в сани.
- Кузьмич, не поеду же я к сыночку и внучатам с пустыми руками, вот и набрала им гостинцев.
- Как же ты одна с этой ношей управляться будешь?
- А, ничего, управлюсь, - махнула рукой Матрёна. – В поезд, глядишь, добрые люди помогут мою поклажу погрузить, а там сыночек меня встретит.
Матрёна забралась в сани и посильнее укуталась в старенькую шубу. Почти вся деревня вышла провожать её в дальний путь. В деревне всего двенадцать дворов было.
- Матрён, ты конфеток шоколадных из города привези.
- И вина бутылочку. Говорят там, на юге, вино вкусное делают. Хоть бутылочку привези, попробовать.
Много ещё было разных пожеланий, Матрёна всё обещала исполнить.
- До тепла у сына погости! – пожелали напоследок односельчане.
- Это уж как получиться… - махала на прощание рукой Матрёна.
Долгая дорога была для пожилой женщины утомительной, но предстоящая встреча с сыном и знакомство с внучатами скрашивали неудобства.
На вокзале было шумно, многолюдно. Народ сновал туда-сюда, у Матрёны аж в глазах зарябило. Она стояла посередине перрона и пыталась в многоликой толпе разглядеть сына, но никого похожего на него не было. Матрёна нервничала и даже не замечала, что одета не по погоде: в городе было плюс восемь, в шубе и тёплой шапке она выглядела нелепо.
Женщина стояла в растерянности, а к ней так никто не подходил.
«Неужто не на той станции я сошла? - пронзила её мысль. – Немудрено запутаться, я ведь за всю жизнь из деревни никуда не выезжала».
Поезд ушёл, народ побегал и рассеялся. К своему облегчению Матрёна увидела, как навстречу ей идут хорошо одетые мужчина и женщина.
- Сыночек! – крикнула Матрёна, размахивая рукой.
- Ну, здравствуй, мать! – подошёл улыбающийся Дмитрий и обнял её. – Мама, а это жена моя, Анастасия, - указал он на женщину, стоявшую чуть поодаль.
- Здравствуйте, Матрёна Сидоровна, - вежливо, но без тени улыбки на лице сказала невестка.
- Мама, ну ты и нарядилась! – усмехнулся сын. – У нас же здесь тепло, город южный! Есть у тебя одежда полегче?
- Нет, сынок, не подумала взять… Да и положить было некуда, я вам целую сумку гостинцев привезла.
- Да уж, вижу, - потёр лоб Дмитрий и попытался поднять сумку, сумка поддалась ему с трудом. – Мама, как же ты это сама тащила?
- Люди добрые помогли… А ехать далеко? – спросила Матрёна.
- Да, мы почти на другом конце города живём.
- На лошадке бы подъехать…
- Мама, какая лошадка? – улыбался сын. – Это город! Большой город! Здесь ходят автобусы, трамваи и троллейбусы. Но мы поедем домой на такси!
- Дорого это, наверное, сынок? Но ничего, я отдам.
- Мама, не переживай. Я в состоянии оплатить поездку на такси. Тем более, столько лет тебя не видел.
- Не стоит из-за меня так тратиться, сынок. Лучше на внучат потрать…
- Усаживайся поудобнее, мам, - сказал сын, открывая дверь такси. – И никаких денег…
По красивому городу ехали долго, Матрёна смотрела в окно, не отрываясь, и с восторгом комментировала увиденное. Вышли из такси возле девятиэтажного дома, Матрёна остановилась, глядя вверх и не переставала удивляться, какой он большой и крепкий. На восьмой этаж поднимались на лифте.
- Это ж надо, какое чудо техники придумали! – в очередной раз восхищалась Матрёна, садясь в кабину.
Дома их встретили внучата – девятилетний Саша и пятилетний Лёша.
- Вы мои родненькие! – распахнула объятия Матрёна. – Уже и не надеялась, что увижу вас, - прослезилась она.
Лёша подбежал обнимать бабушку, а Саша остался стоять чуть поодаль.
- Здравствуй, бабушка… - только и сказал он.
- Ой, сладкие вы мои. Я вам гостинчиков привезла, - затараторила бабушка, - там и вареньице всяко-разно и компотики… Стойте-ка, сейчас…
Матрёна покопалась в сумке и достала два больших, красных яблока. Потерев их о кофту, она протянула каждому внуку по яблоку.
- Родненькие вы мои, вот попробуйте! Яблонька эта старая, папка ваш эти яблочки, ой, как любил…
Лёша тут же хотел откусить от яблока, но Анастасия вырвала яблоко у него из рук.
- Лёша, сколько можно повторять: немытые фрукты есть нельзя!
- Ой, Настенька, - запричитала свекровь, - мы всю жизнь в деревне так и ели, и Дима ел – и ничего…
- Нет уж, не нужно детей к этому приучать…
Лёша с удовольствием захрустел помытым яблоком, а Саша от угощения отказался.
- Мама, ты бы помылась с дороги, - сказал сын, - а потом ужинать сядем.
- С удовольствием, милый мой. Мне на прошлой неделе в баньку не довелось сходить.
Ужин был готов, а Матрёна всё ещё была в ванной.
- Ну, сколько можно? – возмущалась невестка. – Сейчас всё остынет… Матрёна Сидоровна! - постучала она в дверь ванной комнаты. – Мы вас все за столом ждём!
- Ой, Настенька! – крикнула Матрёна, - ты бы мне помогла – спинку потёрла.
Настя с недовольством вошла в ванную комнату, вскоре вышла и молча стала раскладывать ужин по тарелкам.
- Здорово! Надо же – вода горячая в доме! – вышла улыбающаяся Матрёна. – Пару только мало!
За ужином Матрёна ловила на себе недовольные взгляды невестки, от этого становилось неуютно. Постелили ей на полу, на кухне.
Перед этим Дмитрий и Анастасия ругались в своей комнате.
- Настя, как мы можем положить мою маму на кухонном полу спать? – возмущался Дима.
- А куда мы её положим? В своей комнате, а сами на кухню пойдём? Или, может, детей на кухню выгоним?
- Нехорошо же так, Настя! Это моя мать! Я её одиннадцать лет не видел!
- А я её сюда не звала! Не забывай, Димочка, что квартира эта МОЯ! От моих родителей досталась, мой отец пять лет за неё на вредности работал, потому и умер так рано. А ты приехал на всё готовенькое.
Ссорились супруги редко, во время каждой ссоры Настя напоминала мужу, что живёт он в ЕЁ квартире – это было веским аргументом, Дима сразу замолкал.
Утром сын и невестка, оставив гостье ключи, ушли на работу. Лёшу Настя отвела в детский сад, а Саша добирался до школы сам.
Матрёна обошла квартиру, постучала по стенам и удивилась. «Какие дома крепкие строят! На многие века!»
Вскоре Матрёне стало скучно одной и она, надев шубу, вышла из квартиры. На лифте ехать побоялась, спустившись на несколько этажей вниз по лестнице, пожилая женщина вспомнила, что не закрыла дверь на ключ и вернулась.
- Это у нас двери никто не закрывает, - решила она, - а здесь, мало ли что…
Матрёна с удивлением бродила по дворам. «Многие дома друг на друга похожи – сплошной каменный лес. Как люди тут не заблудятся? Мне в лесу проще, чем здесь».
И Матрёна заблудилась. Людей на улице было немного. Дети в детском саду или в школе, взрослые – на работе. Наконец, показался старик с авоськой, в которой лежала буханка хлеба и бутылка молока.
- Гражданин, помогите мне найти дом! – обратилась Матрёна.
- Ох, что ж ты, милая, не старая ещё вроде, а уже забываешь, куда идти, - пристально смотрел на неё старик из-под очков. К тому же в «плюс десять» Матрёна смотрелась в шубе нелепо.
- Из деревни я, к сыну в гости приехала, второй день здесь. В нашей деревне всего-то двенадцать дворов…
Они долго бродили вокруг домов, под то описание, которое давала Матрёна, подходили многие дома, адреса она не знала.
- Нашла! – крикнула она. – Вот этот дом! Помню я: возле нашего подъезда солнышко голубым мелом было нарисовано!
- Не теряйся больше… - сказал старик и медленно пошёл в сторону своего дома…