Предыдущая глава
Капли дождя продолжали стучать в окно. Никто из находящихся внутри не знал, переживет ли он эту страшную ночь, а главное – хочет ли он ее пережить. Напряжение нарастало... Казалось, ещё немного, и непременно пролилась бы чья-то кровь.
Вдруг дверь магазина открылась, и туда вбежала промокшая до нитки девушка. Она поразила троих мужчин не только своим неожиданным появлением, но и невероятной красотой. Увидев ее, на какое-то мгновение им вдруг захотелось простить друг другу всё и начать новую жизнь. Картину света, пролитого в помещение, в котором до того притаилась смерть, дополнял ребенок, пришедший вместе с ней.
Мальчик ласково попросил маму быстрее взять ему воду, потому что папа ждет их в машине. Она взяла воду, расплатилась и вышла с ребенком из магазина, оставив остальных стоять пораженными этим, казалось бы, обычным визитом.
Три изголодавшихся по Счастью человека, увидели, как Оно простояло около них лишь минуту, а затем исчезло, будто навеки оставив их.
Радостное, доброе чувство охватило их. Но Генри оно покинуло в ту же секунду, как девушка с ребенком вышли из магазина. Он вдруг почувствовал себя очень несчастным. Это чувство завладело им так сильно, что он потерял абсолютно всякий интерес к ситуации, возникшей в магазине до этого. Проницательный Фил пристально поглядел на него и сразу понял причину таких перемен.
– Генри, – вновь обратился он к нему, – Ты ведь знаешь, что это знак? Просто иди домой, друг мой… Я сам разберусь.
Мэттью, очарованный увиденной мгновение назад картиной, будто только что грубо пробудили от какого-то дивного сна. Он понятия не имел, о каком знаке говорил старик, но тоже сразу заметил перемены, произошедшие с Генри. Взгляд полицейского вдруг потух.
Глаза его были наполнены слезами. Он словно постарел за одну секунду. Кивнув Филу на его слова, и даже не взглянув на Мэттью, Генри побрел к выходу.
«Что тут происходит?» – подумал Мэттью, смотря вслед уходящему полицейскому и переводя взгляд на старика Фила, провожающего его взглядом невероятного сочувствия. «Почему вдруг он просто берет и уходит? И где, черт возьми, его оружие?! Эти парни что-то задумали. Судя по всему, коп решил заглянуть к старому другу, забыв взять пистолет. Но встретил тут меня. Сначала он думал, что я просто какой-то дурачок, задержавшийся в магазине и достающий продавца. Но потом старик, вероятно, незаметно подал ему какой-то сигнал, дающий ему понять, что я вооружен. И коп решил выйти из магазина, чтобы вернуться с оружием, или с подмогой, и пристрелить меня. Ну, нет! Я больше никому не позволю обмануть меня».
Все эти мысли пронеслись в голове запутавшегося парня за долю секунды. Ещё мгновение спустя у него появился план. Он не был до конца уверен в том, что Генри вернется, как и в том, что они о чем-то успели договориться со стариком. Поэтому он решил сказать что-то оскорбительное вслед уходящему полицейскому. Если тот стерпит и все равно захочет уйти, значит, точно что-то задумал.
– Эй, коп! – крикнул он вслед Генри. – Вам бы привести себя в порядок. Ваша ужасная физическая форма абсолютно не соответствует полицейской. Этому городу нужны герои покруче.
Генри остановился. Мэттью заволновался, но продолжил:
– Нужны герои, слышите, сэр? А не слюнтяи, которые почему-то теряются при виде какой-то симпатичной мамаши с ребенком.
Фил закрыл глаза. Генри не обернулся, и хотел уйти, но вдруг почувствовал, как к его голове приставили холодное дуло пистолета.
– Смотри на меня! Хотели обмануть меня? – проговорил Мэттью. – Вообще, что ты за коп такой? Куда катится эта страна, если полицейский не носит с собой оружия? Мне убить тебя или отпустить? Ты вообще женат? А дети есть? Может, я пристрелю тебя, и освобожу их от бремени быть членами семьи такого идиота? Как считаешь? Так и будешь молчать и смотреть на меня слезливыми глазами? И это полицейский. Знаешь, что? Черт с тобой! Зови сюда хоть целую армию, мне уже плевать. Я отпускаю тебя.
Закончив свою речь, Мэттью опустил пистолет. Генри отвел взгляд, который заполнялся все большим страданием с каждым словом, сказанным ему. Он посмотрел через окно на тёмную ночь, становившуюся все более ужасной от непрекращающегося дождя, и вновь прошептал:
– Такого не забудешь...
Генри вышел из магазина. Старик Фил был уверен, что больше никогда его не увидит...
– Что ж, старик. Пока мы вновь одни, я расскажу тебе, что стало причиной моего гнева. – Сказал Мэттью, устало плюхнувшись на стул с лицом победителя. – Мои родители сегодня развелись. Спустя двадцать лет брака, представляешь? Конечно, для такого повидавшего мудреца, как ты, это мелочи! Я вижу твой осуждающий взгляд. Он мне знаком. Так же на меня смотрел мой отец, когда я упрекнул его за его желание уйти от моей матери к другой. Он сказал, что я слишком молод, чтобы осуждать его. Но ведь он сам всю жизнь только и делал, что осуждал меня и учил жизни. Но чему мне учиться у человека, который не смог найти общий язык с матерью его ребенка, с кем прожил двадцать лет? Я просто взял пистолет из его ящика, вышел на улицу и сам не знаю, как оказался здесь. Ты напомнил мне его. И мне захотелось сделать с тобой то, что я мечтал сделать с ним – пристрелить, как старого, пса! Что скажешь, старик? Тоже осудишь?
Фил многое увидел в этой жизни. Он прошел войну, похоронил жену и сына. Он работал в три смены, чтобы прокормить четверых оставшихся с ним внуков. Ему было жаль Мэттью. Но жалел он его не из-за величины самой проблемы, а напротив, из-за того, насколько она мала в сравнении с горем, постигающим людей ежедневно.
Все закончилось тем, что Фил налил ему чаю, и они поговорили по душам. Однако течение всего разговора лишь одна мысль делала Мэттью счастливым – впервые в жизни он смог дать отпор такому сильному человеку, как Генри. Его всегда подавляли. Он чувствовал себя неудачником, но сегодня он не просто победил зазнавшегося копа, но и проявил великодушие, отпустив его на свободу. Мэттью встал и собрался уйти.
– Коллеги твоего друга пристрелят меня, когда я выйду. Спасибо за этот разговор, и прощай, старик.
Сказав эти слова, Мэттью пошел к двери, готовый встретиться с безумным дождем и со смертью.
Однако странная фраза, брошенная стариком на прощание, остановила его:
– Тебя там никто не ждет, сынок. Иди с миром. – Старик Фил сказал эти слова, желая успокоить молодого человека. Ведь он знал о Генри то, чего Мэттью знать не мог.
– Почему ты уверен, что меня там никто не ждет? – спросил он.
Фил вздохнул и произнес с грустью:
– Генри – не полицейский.
С минуту Мэттью молчал, будто чувствуя, что продолжение поразит его ещё больше.
– Что, прости? – переспросил он, не веря своим ушам.
– Ты меня слышал, сынок. Несколько лет назад в дождливую ночь, очень похожую на эту, его жену и сына убили. Он не смог простить себе, что не смог защитить их. С тех пор он носит эту полицейскую форму, которую Бог знает, где приобрел. Он ходит в ней и грезит, что он хранитель закона, оберегающий слабых от зла. Врачи сказали, что нет смысла его лечить.
Мэттью долго молчал.
– Я думал, что победил сильного человека, а потом ещё и смилостивился над ним, сохранив ему жизнь. А на деле я просто поиздевался над больным человеком. И ты не остановил меня... Ты смотрел и глумился над нами обоими.
Парень смотрел на старика каким-то диким взглядом. Он чувствовал, как вновь стал никем и вновь был предан. Это были последние слова, произнесенные Мэттью в том магазине.
В ответ же он услышал:
– Горе многолико, сынок. Каждому из нас оно взглянуло в лицо. Выдерживают не все. Иди с миром...
Прозвучал выстрел. Кровь пролилась одновременно на Библию и упавший на пол эротический журнал, за который Мэттью отказался платить 98 центов.
Молодой человек долго смотрел на убитого им старика, лежащего между двумя такими разными книгами. Одна была полна греха, другая – раскаяния. Ему предстояло выбрать, какую из них поднять.
Конец.
Завтра новый рассказ. Подписывайся