Везет создателю «Москвы и москвичей», везет. Уцелел дом, квартира, обстановка, вещи. В квартире Владимира Алексеевича до сих пор живут его потомки (во всяком случае, жили недавно). Они вели переговоры с государством, чтобы сделать тут музей, но передумали. Так что домой к дяде Гиляю просто так не попадешь.
Рассказываю то, что сумел вычитать!
Кто держал дверную ручку?
В Столешниковом переулке Гиляровский жил почти полвека. Место было не такое «пафосное», как теперь: например, в здании напротив, шумел извозчичий трактир. Адрес у короля репортеров был такой: дом 9, квартира №10 (1889-1935 годы).
Вот каким видел этот дом в позднесоветское время журналист Леонид Репин:
«Обшарпанные, давно не видавшие ремонта стены, заколоченные фанерой окна первого этажа, да и подъезд по левую сторону арки, ведущей во двор, не производит впечатление парадного. Похоже, и дверь заколочена… Но нет, открылась. Широкая каменная лестница на удивление чистая, разве что кошками отчаянно пахнет… Я поднимаюсь по лестнице и не могу избавиться от мысли, что Владимир Алексеевич Гиляровский… пятьдесят лет по ней ходил. Останавливался вот перед этой высокой двустворчатой дверью с замысловатой бронзовой ручкой…»
Ручка была украдена 1 мая 1992 года и, очевидно, отдана в металлолом. В голову неизвестного вандала не могло прийти, что эту бронзу держали в руках (кроме хозяина квартиры):
- Толстой;
- Чехов;
- Куприн;
- Бунин;
- Есенин;
- Маяковский;
- Шаляпин;
- Немирович-Данченко;
- Саврасов;
- Короленко;
- Илья Репин;
- Андрей Белый;
- Леонид Андреев;
- Глеб Успенский;
- Сумбатов-Южин;
- Телешов;
- Суворин;
- Дорошевич;
- Луначарский
и многие, многие другие.
Квартира-памятник
Теперь эта квартира с обстановкой — объект культурного наследия регионального значения. В начале XXI века памятное место хранит художница Елена Абаренкова — внучка приемной дочки родной дочери Гиляровского.
В передней — желтый диван, на котором так любил сидеть Лев Николаевич, заглядывавший к другу по пути домой, в Хамовники.
У дверей — чугунная подставка, куда ставил трость лечивший семью Антон Павлович.
В гостиной — диван, который Чехов называл «вагончиком»: талантливые гости здесь усаживались плотно, как в вагоне конки.
В буфете — чеховская чашка, в которую специально для писателя заваривали крепкий чай, по его вкусу.
И самовар, который любил разжигать Куприн.
А на печной заслонке — кочерга, которую тут завязал узлом хозяин дома, богатырской силы человечище. Об этой силе ходили легенды: рассказывали,Гиляровский не просто побил трех грабителей, а всех троих приволок в околоток. Один поднял груженую телегу, чтоб спасти придавленного ею человека.
Гений любви
А вот каким запомнил Владимира Алексеевича коллега-газетчик:
«Если как у писателя у него есть талант, то как у человека у него есть гений, гений любви».
Много голодных приходили в этот дом и неизменно получали помощь. Даже радушная жена порой ворчала:
— Ты хоть хитрованцев-то не пускай в дом, зарежут ведь когда-нибудь.
Тут побывал и художник Саврасов, под осень жизни он часто уходил в запой и начинал бродяжничать. Гиляровский обул гениального оборванца в валенки и снабдил теплыми носками.
Владимир Алексеевич специально покупал слабые работы у художников:
— Хорошие-то всякий купит, а ты вот слабые купи… так денег дать вашему брату, художнику, нельзя, обидится, а купить этюд — дело другое. И хлеб-то есть, и дух поднят.
Конечно, было здесь и много других, замечательных картин.
На стене кабинета, в котором родились«Москва и москвичи» и многое другое, висел портрет хозяина кисти Александра Герасимова, пейзажи Левитана, Саврасова, Поленова, Архипова.
Лежа в постели перед этими полотнами, «король репортеров» умирал осенью 1935 года и делал до последних дней какие-то записи. Созерцать эти картины он уже не мог — в начале 1930-х Гиляровский ослеп (чуть раньше, как известно, едва не оглох, после того как второй раз прошел по руслу подземной Неглинки). И вот незрячий журналист — выучился писать вслепую.
Именно так была написана последняя редакция «Москвы и москвичей», которую издали уже после смерти автора.
Читая мраморно написанные главы, не стоит забывать, что историки и более или менее серьезные краеведы относятся к свидетельствам «Дяди Гиляя»… с крайней осторожностью. Репортер любил жареное, многое получал из вторых рук и пользовался непроверенными слухами чаще, чем нам хотелось бы.
При всем почтении к литературному таланту!
Дом поэтов
У Гиляровского было несколько более или менее известных соседей, и почему-то все они — поэты. Поэт — и сам Владимир Алексеевич. Из его стихотворных строк ушли в народ вот эти, созданные после нашумевшей пьесы Толстого «Власть тьмы»:
В России две напасти:
Внизу — власть тьмы.
Вверху — тьма власти.
На исходе XIX века соседкой Гиляровского стала Татьяна Щепкина Куперник — известная писательница и поэтесса, которая за десять дней (!) перевела стихами всего «Сирано де Бержерака»… надо было спешить, ведь европейские премьеры ставились в русских столицах с интервалом в несколько недель.
Жило тут несколько других поэтов меньшего масштаба. Один из них, имажинист и друг Есенина Иван Грузинов — прямо над Гиляровским, в квартире №12. Этого соседа я сам обнаружил в адресной книге 1926 года. По старой нумерации, под «домом 5» скрывается наш дом — ошибки быть не может, ибо в том же «доме 5», в квартире №12, отмечен «Гиляровский В. А., 3-68-09».
Последние цифры — это телефон. Номера были тогда пятизначными...
Крепкий орешек
Длинное здание в Столешниках выстроил архитектор Василий Карнеев в 1874-76 годах. Хозяином доходного дома, где жил Гиляровский, был по совпадению, еще один маститый краевед Дмитрий Никифоров — автор книг «Старая Москва», «Из прошлого Москвы (записки старожила)», «Москва в царствование императора Александра II».
В семье Гиляровского сохранилось предание о первом домовладельце:
«Он брал с каждой подъезжающей подводы по кирпичу и бросал с высоты четвертого этажа. Если кирпич разбивался, его не покупали. Вот так строил».
Построенное из такого материала — не нуждалось в реконструкции. Мемориальная квартира сохранилась еще и по этой причине. Верхние этажи до сих пор остаются жилыми.
Где можно встретить Гиляровского?
А еще здесь есть монументы. Целых два. Один — мемориальная доска с ошибкой в датах.
В 1886 году «король репортеров» поселился в доме 11, который стоит рядом, стенка в стенку. И только три года спустя переехал в дом 9. Однако в 1950-х, когда появилась красная доска, этого еще не знали.
Чтобы увидеть второй, более любопытные памятник, надо пройти во двор сквозь арку, над которой висит знак Осоавиахима «Крепим оборону СССР».
Во дворе — обезличенный старинный дом: неизвестное лермонтовское место Москвы! Наверное, напишу о нем отдельно.
Правее — двухэтажный флигель кремового цвета (№9с5).
У его стен — Владимир Алексеевич собственной персоной.
Сидит он перед центром собственного имени (филиал Музея Москвы). Впрочем, центр Гиляровского нельзя назвать музеем этого писателя. Постоянной экспозиции там нет, зато проходят выставки, лекции, кинопоказы.