Лист этот видели многие, кто хоть немного знаком с творчеством художника Дмитрия Плавинского (1937 – 2012). Он максимально приближен к нам, мы видим его прожилки, его «плоть», которой уже коснулось тление. Вспоминается Платонов: «Синий лист дерева легко упал близ Дванова, по краям он уже пожелтел, он отжил, умер и возвращался в покой земли».
Свой офорт мастер назвал «Космический лист», и это действительно отдельный микрокосм. К литературным ассоциациям можно добавить Заболоцкого. А сам Плавинский называл Хлебникова, чью поэзию считал гениальной.
Лист непрочен, «жизнь» его коротка. Но, добавляет художник, рано и поздно уходит все. Рассыпаются страницы «Старой Библии», рушится «Заброшенная церковь», лицо (или, скорее, лик) «Старухи», этой «уходящей натуры, осыпается, как красочный слой рублевского «Спаса»…
Но Плавинский всюду способен увидеть вечный круговорот жизни. «Творение мысли и рук человеческих рано или поздно поглощается вечной стихией природы: Атлантида — океаном, храмы Египта — песком пустыни, Кносский дворец и лабиринт — вулканической лавой, пирамиды ацтеков — лианами джунглей. Для меня наибольший интерес представляет не расцвет той или иной цивилизации, а ее гибель и момент зарождения следующей…» На одной из его работ на корабль викингов погружены развалины великолепного древнегреческого храма. А на другой этот же корабль похож на умирающее, полузасыпанное снегом животное. Но из него растут цветы. Жизнь продолжается.
Во всех этих работах очевидна еще одна вещь – восхищение фактурой и структурой предметов. Будь это ткань, в которой вот-вот запутается «Бабочка», бумага, дерево или причудливо изогнутая раковина. Снова дадим слово Плавинскому: «…Главное всегда одно — любовь к структурам; структуризмом проникнуто все: пишет ли художник картины, изучает ли окаменевшие раковины, рассматривает ли гриб, кору, насекомых, — везде он ищет эту удивительную ритмичность разнообразных структур…»
Формы меняются, переходят одна в другую, гибнут или просто исчезают. В этом мире, как и мире Платонова, «некомфортно», порой холодно. А что сохранит от нашей эпохи для следующей другой художник? Ведь и великие цивилизации были не вечны.
