- Вика... что ты говоришь! – пробормотала я, еле шевеля губами, а она сильнее сжала мою руку.
- Помоги Антону. Прошу тебя. Молю. Он не должен сесть. Он не убивал. А я никому не скажу. И Оля тоже будет молчать. Никто не узнает.
- Ты шантажируешь меня, Вика?
- Я прошу тебя как мать. Я молю тебя, не портить жизнь моему сыну, он и так... втянут, и так сделал ужасное. Исправь это. Ты ведь можешь. Скажи, что на тебя напали в доме, придумай. У тебя был пистолет, ты видела, как все произошло. Я не знаю. Ты же писательница, Вера. Просто придумай... Только если Антон уйдет, я и тебя заберу, ясно?
Я встала с колен и посмотрела на нее с отвращением, с яростью. Но мне не страшно. Пусть она рассказывает кому угодно. Мне все равно. Я только думаю, вдруг он правда не виноват. Хочу верить... Но не могу, потому что хоть и наивная, но не настолько. Он ворвался в наш дом. Неужели не знал, кто владелец? Хотя... дом на именах родителей Федора.
- Уйди... Вика.
- Проклинаю!
- Проклинай! – ответила она, развернулась и пошла.
С неба начали падать первые капли дождя, а затем разразился гром и пошел ливень. Но я даже не оглянулась и не позвала ее в дом. Пропасть раскрылась между нами, она была такой же бездонной.
- Мама, как ты могла не видеть? Ты выбежала, ты стояла рядом с ними! – Юля кричала на меня, сжимая кулаки и огнем сверкая глазами.
Она была испугана, ее лицо было измазано слезами, а под глазами темные синяки. Я понимала, что она в ужасном состоянии, и мне так хотелось обнять ее, но я игнорировала дочь и смотрела на следователя, который пришел к нам домой и непринужденно мешал ложкой сахар в своем чае, который я ему приготовила. Пока допрашивают в спокойной обстановке, потом они начнут вызывать в отделение. Они не верят, что я говорю правду. Они уже нашли виновного и хотят завершить дело, но мои показания все меняют.
- Вера Викторовна, значит, если я правильно понял, вы утверждаете, что парень, который держал пистолет, не стрелял в вашего мужа?
- Нет! Он не стрелял! – четко ответила я и сама отпила глоток кофе.
Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не дрожать, не трястись как осиновый лист и не стучать зубами. Я все еще чувствовала себя больной. Будто все кости сломаны. Уже несколько дней я чувствую себя ужасно, просто невыносимо слабой. Голова кружится, пол под ногами подкашивается. Видимо, у меня даже давление упало. Иногда такое со мной бывает, анемия меня часто мучает. Вот я перенервничала и снова стало плохо.
- Расскажите еще раз, пожалуйста, как все произошло. Мне можно записать на диктофон?
- Да, конечно, записывайте. Я не против. Я понимаю, что это нужно для расследования.
Сколько раз я писала об этом в своих романах, сколько раз описывала допросы, ведь мои книги – это любовные детективы, но никогда не думала, что сама окажусь в такой ситуации. Нужно взять себя в руки и отвечать одинаково, не сбиваясь, не запутываясь. Я готовилась к этому. Записывала на бумагу все, что нужно сказать, и запоминала, чтобы оно звучало одинаково. Я хорошо подготовилась, и теперь надеялась, что смогу так же убедительно играть, лгать, как когда-то лгала перед зеркалом, говоря сама с собой...
- Я хотел бы прояснить некоторые детали этой истории. Вас зовут Вера Викторовна, верно? Вы указали, что Антон, сын вашей подруги, остался ночевать у вас. И я правильно понимаю, что у вас с Антоном есть романтические отношения?
- Да, верно. Я влюблена в Антона, и мы вместе - я действительно сильно страдаю от мысли о его участии в этом преступлении.
- Вас же никто не обвиняет в этом преступлении, не так ли? Мы просто пытаемся выяснить некоторые обстоятельства. У вас есть основания полагать, что Антон мог быть наводчиком для преступников или с ними как-то связан?
- Нет, у меня нет таких подозрений. У меня нет оснований сомневаться, что Антон имеет отношение к этому преступлению.
- Понятно. Давайте еще раз вернемся к моменту выстрела. Вы говорите, что услышали выстрел и увидели, как преступники сбегают через окно. Вы видели только одного, верно?
- Да, я видела только одного преступника, который быстро покинул дом через окно. Но я чувствую, что их было двое.
- Почему вы думаете, что было два преступника?
- Не знаю точно. У меня есть эта уверенность, ощущение, что вначале один прыгнул, а затем другой.
- Есть ли у вас какие-либо подозрения относительно того, кто открыл дверь преступникам? Может быть, Антон имел связь с ними?
- Нет, я не думаю, что Антон был связан с преступниками. У меня нет оснований подозревать его.
- Я понимаю, что для вас эта ситуация очень сложная. Но мы должны рассмотреть все возможные варианты. В вашем преступлении были украдены ценные вещи, золото, если верить вашим словам. Подумайте, может ли быть связано убийство с кражей? Может быть, преступники были заинтересованы именно в ценностях в доме?
- Я действительно думаю, что это может быть связано с кражей. Они перевернули весь сейф и искали ценности. Деньги моего мужа в сейфе не хранились, только золото.
- Я понимаю, что вам сложно говорить об этом, но мы должны знать всю правду. Вы лгали о своих отношениях с Антоном, и это понятно, учитывая обстоятельства. Но сейчас важно не скрывать информацию, которая может помочь в расследовании.
- Мне жутко страшно, что когда все узнают о наших отношениях, я потеряю дочь, так же как и ее отца. Прошу вас понять меня.
- Я понимаю, что для вас это трудно и у вас стресс. Мы понимаем, что вы пытаетесь защитить свою семью. Но для расследования важно получить все факты. Я знаю, что это сложно для вас, но у нас есть обязанность выяснить истину. Мы не можем разрешить страхам мешать правосудию. Вы можете рассчитывать на нашу поддержку во время этого расследования.
А еще в голове мутились мысли о том, что он собирается жениться на своей Оле, и они уже ждут ребеночка. Все эти мысли постоянно возвращались ко мне. Даже ночью я видела сон, как стою среди гостей на их свадьбе. Я ясно видела ее в свадебном платье с животиком. Она смотрела на меня и улыбалась, а я слышала, как она шепчет "он мой". А во сне я только кричала, "мой". Я кричала и плакала, потому что чувствовала, что мое тело разрывается на части. Этот страшный сон мучил меня всю утреннюю пору, и у меня кружилась голова, словно меня всю переворачивали с ног на голову. Казалось, что я оставила все свои внутренности там.
- Хорошо, я все записал. Если у нас возникнут еще вопросы, мы свяжемся с вами в отделении. - Следователь записал что-то на бумаге и несколько раз подчеркнул.
Его лицо оставалось бесстрашным, но я знала, что он злится. Мои показания очень сильно мешают ему, и они не могут посадить Антона. Я обещала Вике, что это не произойдет, что я сделаю все, чтобы его не посадили. Все, что я могу. Взамен на ее молчание...
- А... Антона отпустят? - спросила я, надеясь на лучшее.
- Зададим ему несколько вопросов и посмотрим, - ответил следователь.
Я очень надеялась, что к нему пустят Вику, и она успеет сказать то, что я сказала следователю, или адвокат передаст информацию. Я надеялась, что все это время он молчал, потому что имел на это право. Нам нужно говорить одинаково, он должен повторить мою историю слово в слово. Чтобы не было никаких расхождений, чтобы ничего не вызывало подозрений. Вика обещала, что встретится с ним.
Я так много солгала, что уже сама начала верить в это, сама себе говорила, что он не виноват. В противном случае я бы сошла с ума. Мои нервы не выдержали бы идеи, что я влюбилась в убийцу своего мужа. И то, что я была в него безумно влюблена, я уже понимала. Иначе я бы не смогла так лгать. Никогда не думала, что я способна на это.
Когда следователь отошел, дочь бросилась на меня как фурия и схватила мою руку.
- Мама... ты врешь, правда? Скажи, что ты рассказываешь им сказку. Я просто не понимаю, зачем? - Юля смотрела мне прямо в глаза и была сильно возмущена. Мне стало страшно, что она сможет разглядеть меня как на ладони. Юля всегда была очень проницательной.
Продолжение следует…