Предлагаю Вам к прочтению старенькую статью из немецкого переводного журнала Internationale Politik 03/2003 за авторством Проф. Кристиана Томушата (Институт международного и европейского права Берлинского университета им. братьев Гумбольдтов). Она крайне интересно читается сегодня в контексте СВО, как и многие другие статьи о международной безопасности, написанные в начале нулевых.
Это четвертая часть статьи, первая ЗДЕСЬ
Дискуссия о реформе Совета безопасности ведется в Организации Объединенных Наций уже многие годы. Знатоки считают, что она зашла в тупик и не имеет перспективы. До сих пор постоянно говорилось о необходимости увеличить число членов, чтобы расширить представительство после возрастания количества развивающихся стран и повысить таким образом приемлемость резолюций. После трудностей, возникших в процессе принятия резолюции по Ираку, идея увеличения числа государств-членов, по-видимому, на определенное время утратила всякую поддержку, во всяком случае, поддержку постоянного члена Совбеза США, без согласия которого невозможно принять решение о реформе. Учитывая свой опыт, связанный с членством Германии в Совете безопасности ООН на непостоянной основе, Соединенные Штаты не будут больше проявлять готовность предоставить Германии место постоянного члена Совбеза. Возможно, решающим вопросом будет развитие событий как раз в противоположном направлении, а именно: в интересах дееспособности Совета Безопасности сократить число его членов. К нынешним пяти постоянным членам могли бы присоединиться, например, официальные представители других регионов мира.
Очевидно, что и этот вариант было бы трудно или, вероятно, вообще невозможно реализовать. Завоеванные позиции никогда не сдаются без крайней необходимости. Решающим препятствием для повышения дееспособности Совета Безопасности является, видимо, не столько количество его членов, сколько право вето пяти постоянных членов. Но как должно было бы или могло бы выглядеть новое устройство Совета Безопасности? Долгое время речь шла о трансформации мест Франции и Великобритании в место Европейского Союза. Путь к этому варианту — а это всего лишь теоретическая конструкция — сегодня на необозримое время закрыт. С другой стороны, Китай и Россия являются державами, право вето которых с политической точки зрения должно оставаться непоколебимым. Обе страны ни при каких обстоятельствах не сдадут занимаемые ими правовые позиции. С точки зрения правовой политики, не имело бы большого смысла отказывать им в праве вето, поскольку они по-прежнему представляют собой силовые блоки в мировой политике, мимо которых не пройти. Решения Совета Безопасности должны быть решениями международного сообщества, поскольку лишь при этом условии они будут обладать необходимой им легитимностью и, стало быть, обретут способность воздействовать на страны таким образом, что их будут выполнять без применения силы.
Понятно, что Соединенные Штаты Америки воспринимают возражения других постоянных членов и противоречия как помехи и препятствия. Однако неоднократные высказывания Президента Буша о том, что, если Совет Безопасности не хочет утратить свою значимость, то он должен принять внесенные американские предложения, являются фундаментальным недоразумением. Каждому коллективному решению предшествует комплексный процесс волеизъявления, и все стороны должны быть готовы, по меньшей мере, выслушивать аргументы другой стороны и при определенных обстоятельствах также вносить коррективы в свою позицию. Таким образом, опыт последних месяцев должен в целом привести к пониманию того, что членство в Совете Безопасности связано с институциональной ответственностью перед мировым сообществом. Каждый член Совбеза, как постоянный, так и непостоянный, должен быть открыт для понимания и познания, которые постепенно накапливаются в процессе переговоров о кризисных ситуациях. Ультиматумы и заранее застолбленные позиции в принципе несовместимы с этой институциональной ответственностью.
В соответствии с тем вожделенным образом однополярного мира, к которому стремятся Соединенные Штаты, единственным существующим правовым контрольным механизмом, во всяком случае, в вопросах войны и мира, были бы внутренние демократические процедуры государственного устройства США. Очевидно, что международное сообщество не может довольствоваться этим. Сколь бы впечатляющими ни выглядели достижения США, отчасти и в сфере внешней политики, — освобождение Европы от нацистской диктатуры никогда не будет предано забвению — столь же мрачными являются, с другой стороны, те тени, которые отбрасывает на реноме мировой державы период «холодной войны». Чтобы сдержать внушавшее страх продвижение коммунизма, приходилось без раздумья поддерживать любые военные диктатуры, прежде всего в Латинской Америке. По этой причине США нигде в мире не воспринимают как посланцев и приверженцев демократии. Таким образом, гегемониального мирового порядка не будет, во всяком случае, состояния гегемониальной силы.
Соединенным Штатам необходимо осознать тот факт, что они могут гораздо эффективнее действовать в рамках и в согласии с процедурой международного сообщества, чем в одиночку. При нынешней ситуации в мире они могут добиться через Совет Безопасности почти всего того, что они считают «законными политическими целями». «Мягкая сила» эффективнее «жесткой силы». Возврат к образцам поведения односторонности представляется скорее реакцией старящейся мировой державы, считающей, что возникла угроза для ее позиции в мире, и не замечающей при этом, какие силы можно активизировать путем многосторонних действий. С другой стороны, международное сообщество также нуждается в активном сотрудничестве с Соединенными Штатами. Они оба зависят друг от друга. Политика европейцев должна целенаправленно работать над тем, чтобы это элементарное понимание дошло до обеих сторон.