35,7 тыс подписчиков

🟠🇩🇪📰(+)BZ: «Сжиженный газ из США или дешёвый трубопроводный российский? Что действительно нужно Германии» (перевод с немецкого)

15 ноября 202315 ноя 2023

3623

14 мин

Обзор немецких медиа

🗞(+)Berliner Zeitung в интервью с руководителем крупнейшей в Восточной Германии фирмы по производству химикатов и удобрений Карстеном Францке «Сжиженный газ из США или дешёвый трубопроводный российский? Что действительно нужно Германии» рассказывает, что его бизнес в данной сфере больше не является конкурентоспособным. Уровень упоротости: повышенный 🟠

Пожалуй, в Восточной Германии нет ни одной промышленной компании, которая бы в большей степени пострадала от роста цен на газ, чем SKW Stickstoffwerke Piesteritz. В агрохимическом парке Piesteritz в Виттенберге (Саксония-Анхальт) около 850 из 2000 сотрудников компании производят простые промышленные химикаты, такие как аммиак, мочевина и азотная кислота, а также Adblue, важнейший восстановитель выхлопных газов автомобилей, и агрохимическую продукцию.

Мы поговорили с управляющим директором Карстеном Францке о текущих производственных затратах, промышленной стратегии Роберта Хабека, дешёвом российском импорте и американском сжиженном природном газе (СПГ).

Berliner Zeitung: Г-н Францке, одна из причин, по которой Германия смогла успешно преодолеть дефицит газа прошлой зимой, заключается в том, что её граждане, по мнению политиков, вели себя образцово в плане экономии газа. Удалось ли компании SKW Stickstoffwerke Piesteritz преодолеть кризис или какова текущая ситуация с производством?

Карстен Францке: Об этом часто забывают: Не только население экономило газ, но и компании были вынуждены сокращать производство из-за высоких цен на газ. После остановки производства в прошлом году, когда цены на газ на оптовом рынке иногда превышали €350 за мегаватт-час, мы, несмотря на убытки, эксплуатируем только один из двух аммиачных заводов, т.е. только 50% производственных мощностей: вот насколько тяжелы последствия энергетического кризиса.

О ПЕРСОНЕ

Карстен Францке (57 лет, родился в Виттенберге) занимает должность управляющего директора SKW Stickstoffwerke Piesteritz GmbH с февраля 2009 года. Выпускник факультета промышленного бизнеса и экономист с 1995 по 1998 гг. был управляющим директором берлинской компании Agrochemie Handelsgesellschaft mbH, ныне Agrofert Deutschland GmbH. С 1999 по 2005 г. в качестве управляющего директора Borealis Agrolinz Melamine Deutschland GmbH в Лютерштадт-Виттенберге он содействовал становлению компании в Агрохимическом парке. С 2000 по 2009 г. он возглавлял отдел финансов и контроллинга в компании SKW Stickstoffwerke Piesteritz GmbH.

Что ещё хуже, мы боремся за квалифицированную рабочую силу и в последние годы инвестировали миллионы здесь, в Виттенберге. У нас есть три собственных детских сада и центр продлённого дня, центр дополнительного образования, спортивные сооружения - всё, что нужно для эффективной конкуренции за квалифицированных работников. Если бы мы сейчас корректировали структуру затрат, то нам пришлось бы уволить 20-30% людей. Однако мы никого не сокращаем, потому что знаем это: если кто-то уйдёт, его уже не вернешь. Да и какой сигнал мы бы подали на таком жёстком рынке, если бы сокращали людей? Либо я верю в будущее и остаюсь в Германии и Европе, либо я переезжаю в Америку или Китай, как это уже планируют сделать некоторые компании. Но мы уже приняли решение: мы останемся в Европе и будем бороться [красавчик! 🤗 — прим. «Мекленбургского Петербуржца»].

BZ: Однако рассматриваете ли вы возможность переноса части производства из Германии в Австрию?

К. Францке: В принципе, я бы сказал, что мы живём в ситуации, когда все понимают, что работать вполсилы вредно. Но у нас есть желание продолжать. Однако в краткосрочной перспективе компания изучает, где и как можно оптимизировать процессы. Наша материнская компания, чешская Agrofert Group, недавно приобрела азотный бизнес австрийской компании Borealis с площадками во Франции. И, к сожалению Германии, стоимость газа в Австрии и Франции всё ещё на 20% ниже.

BZ: Австрия по-прежнему потребляет большую часть газа из России, но это будет продолжаться не позднее 2024 года, когда истечёт срок действия транзитного контракта с Украиной.

К. Францке: Тем не менее, возникает вопрос, не лучше ли пока производить некоторые виды продукции в Австрии, а не в этой стране. И я понимаю, когда BASF или Covestro для оптимизации затрат инвестируют больше за рубежом, чем в Германии. Многие крупные компании инвестируют в Германию только из патриотизма в надежде, что политики изменят рамочные условия. Если долговременного улучшения не произойдет, то и нам придётся что-то делать.

BZ: Так не является ли деиндустриализация в Германии мифом, как утверждает глава DIW Марсель Фратцшер?

К. Францке: Политики и экономисты, подобные г-ну Фратцшеру, конечно, ежемесячно получают свои деньги. Но всё очень просто: работники промышленности должны зарабатывать свои деньги каждый день - то, что промышленность не производит сегодня, мы завтра также заметим в валовом внутреннем продукте. Мы здесь бьёмся за дни и недели, мы должны принимать решения на будущее сейчас. А министерства мыслят месяцами и годами - и, к сожалению, скорость принятия решений соответствующая [что-то вы очень хорошо думаете о немецком правительстве в целом и Роберте Хабеке в частности, добрый человек — прим. «М.П.»]. Я поддерживаю благое намерение г-на Хабека разработать промышленную стратегию для Германии, но действовать нужно сейчас, нужна скорость. Я не могу принимать сегодняшние инвестиционные решения стоимостью более €100 млн, если я не знаю, буду ли я существовать через три года.

Промышленная установка в агрохимическом парке Пистериц в Виттенберге, Саксония-Анхальт. Из-за высоких цен на газ компания SKW Stickstoffwerke Piesteritz GmbH в настоящее время эксплуатирует только один из двух аммиачных заводов © Steinach/Imago

Поэтому деиндустриализация - это не просто фантом, это реальное развитие событий, которое переживают тысячи промышленных рабочих в Германии, поскольку компании больше не инвестируют не в Германии, а за рубежом. Политики должны заключить «Немецкий пакт» для экономики. И, наконец, о так называемой «скорости Германии». Здесь мы вместе боремся не только за своё место на рынке, но и за регион, за добро против зла.

BZ: Что Вы имеете в виду под злом?

К. Францке: Это беспардонный экспорт дешёвых российских удобрений в Германию. Это очень плохо для нас, потому что мы не только финансируем воюющую группировку, но и наносим вред окружающей среде, потому что в отличие от ЕС производство карбамида в России не регулируется, не соответствует нашим стандартам и поэтому более вредно для окружающей среды. Когда-нибудь мы получим счёт за это и увидим, что уровень нитратов в грунтовых водах растёт [нда… Мужик, а ты мне сначала даже понравился 🥺 — прим. «М.П.»].

BZ: Так нужно ли запрещать российские удобрения в ЕС? Как и продукты питания, они пока не затронуты санкциями ЕС.

К. Францке: У нас нет такой ситуации в сельском хозяйстве, когда в Европе возникли бы проблемы, если бы удобрения перестали поставляться из России. В течение десятилетий мы обходились значительно меньшим объёмом импорта из России. Однако недопустимо, что рост импорта российских товаров в последнем 2022/23 году по сравнению с довоенным уровнем 2020/21 года составляет почти 1000% [вот это поворот!!! А как же санкции?! 😀— прим. «М.П.»]. Прежний аргумент - мы принимаем российский импорт, чтобы обеспечить зерновую сделку, - больше не действует, поскольку зерновой сделки больше нет. Европа только усугубляет проблемы и финансирует войну России против Украины, если продолжает импортировать российские удобрения. Поэтому против них обязательно должны быть введены санкции. Они также являются не чем иным, как дешёвым российским газом [ой, ё-ё-ё-ё… Да тут клиника 🤦🏻‍♂️— прим. «М.П.»].

BZ: Если российский импорт будет отменён, продукция вашей компании не обязательно станет дешевле. Немецкие фермеры снова будут искать альтернативу за рубежом, не так ли?

К. Францке: Мы бы не стали искать, если бы были конкурентоспособны. Но у нас отняли конкурентоспособную энергетическую базу, оторвали от международной конкуренции. Теперь у нас есть два шанса: либо мы говорим, что удобрения из России - это не так уж плохо, но тогда из этого следует, что и газ из России - это не так уж плохо. Либо мы идём по пути «зелёной» трансформации, делаем себя независимыми от российских ископаемых источников энергии и пытаемся поднять энергетическую базу Германии до уровня международной конкурентоспособности. В переходный период промышленность Германии также должна быть защищена, поскольку трансформация будет стоить немалых денег.

Поэтому, например, важна будет не только цена на электроэнергию для промышленности, но и цена на газ для промышленности. Это связано с тем, что объявленный в четверг правительством Германии пакет послаблений для всех производственных компаний Германии в области стоимости электроэнергии не имеет существенного облегчающего эффекта для SKW Piesteritz как энергоёмкой компании, производящей продукцию с использованием газа в качестве сырья.

BZ: Цены на газ на бирже уже несколько месяцев как вернулись на уровень лета 2021 года, в настоящее время они даже ниже €50 за мегаватт-час. Обычный наблюдатель может подумать, что ваша компания уже справилась с этим.

К. Францке: На самом деле энергетический кризис начался несколько раньше, но его пик пришелся на начало войны. До лета 2021 года оптовая цена на газ долгое время составляла от €8 до €15 за мегаватт-час. Поэтому нам всегда приходилось платить за газ немного больше, чем нашим конкурентам. То, что сейчас мы находимся на уровне €40 за мегаватт-час, всё равно в разы выше, чем в обычные времена. Только по аммиаку стоимость газа составляет 80% от общих затрат на производство. Для сравнения: в России природный газ стоит максимум €5. Некоторые химические предприятия в России, вероятно, получают его ещё дешевле для производства удобрений [чО, завидно? 😀— прим. «М.П.»].

КОММЕНТИРУЕТ МИХАЭЛЬ ХАЛБЕНЦ, ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ СОВЕТ КОМПАНИИ:

Настроение в нашей компании можно назвать смешанным. Мы ведём очень сложные процессы, и нам нужны специализированные сотрудники. Мы не должны их терять. У нас есть конкретные инвестиционные проекты в рамках стратегии снижения выбросов CO₂, но есть проблема с политикой, которая всегда блещет красивыми словами, но не даёт быстро реализовать проекты и не обеспечивает рамочных условий. Мы, сотрудники и коллеги, нуждаемся в безопасности, чтобы иметь возможность реализовать новые идеи. 850 человек стоят за стратегией Группы и хотят продвигать преобразования во имя окружающей среды и общества.

И именно эту карту разыгрывают российские компании, наводняя немецкий рынок дешёвыми российскими товарами. Поэтому нужно смотреть не на абсолютную, а на относительную цену газа по отношению к зарубежным конкурентам Германии. Наша продукция всегда будет несколько дороже, но, в отличие, например, от российской, она обладает определённой добавленной стоимостью. Например, мы предлагаем более экологически чистые и экологичные удобрения, и покупатели готовы платить больше за эту добавленную стоимость. В Германии же существует множество дополнительных расходов и сборов на содержание газовых хранилищ, различные сетевые сборы и налоги. Подведём итог: огромное расхождение в энергетической базе по сравнению с нашими конкурентами должно быть сокращено. В противном случае мы будем долгие годы приносить только убытки. А этого не может позволить себе ни одна компания. И тогда мы снова вернёмся к деиндустриализации. Но, к сожалению, промышленность является основой нашего процветания - это должны знать даже умные люди от науке [по-моему, это был сарказм — прим. «М.П.»].

BZ: Нельзя заменить природный газ в производстве электричеством, но, может быть, можно заменить его водородом? Пока в этой области больше сказано, чем сделано, и это не дешёво.

К. Францке: Мы могли бы заменить природный газ биометаном. Но то количество биометана, которое сейчас имеется на рынке, было бы каплей в море. Ведь нашей компании требуется 14 тераватт-часов природного газа в год, которые необходимо будет заменить. Поэтому мы идём другим путем - в два этапа. Во-первых, мы идём по так называемому «голубому пути»: улавливаем избыток CO₂, образующийся при использовании природного газа, накапливаем его и транспортируем по трубопроводу туда, где он потребляется или хранится. Это среднесрочный путь, рассчитанный на ближайшие пять-пятнадцать лет. Второй этап предполагает использование «зелёного» водорода.

Зелёный водород, не содержащий CO₂, является наиболее благоприятным для климата. Но для производства карбамида нам необходим CO₂. А его мы будем получать от предприятий, которые в силу своих производственных процессов всегда остаются эмитентами CO₂. Таким образом, если мы используем «зелёный» водород для производства аммиака, а затем захотим продолжить производство мочевины, то из крупнейшего эмитента CO₂ мы превратимся в крупнейшего потребителя CO₂. Этот CO₂ можно безопасно транспортировать по трубопроводам. Поэтому необходимо быстро построить эти специальные трубопроводы, чтобы мы могли связывать CO₂, например, с цементной промышленностью, которая не может легко перейти на водород. У нас есть чёткая стратегия на ближайшие 20-30 лет, и мы хотим сделать эти инвестиции в Германии. Но федеральная политика Германии грозит уничтожить эти возможности просто потому, что она не в состоянии осуществить переход в краткосрочной перспективе.

BZ: Министр экономики земли Саксония-Анхальт Свен Шульце в сентябре обратился к федеральному канцлеру Олафу Шольцу с просьбой найти решение для вашей компании. Вы также уже более года ведёте переговоры с политиками. Чего удалось достичь?

К. Францке: Мы разговариваем со всеми. И я использую бывший лозунг «зелёных», которые не всегда блещут действиями в этой области: «Будь готов, когда ты готов» [А его точно не Кличко придумал? — прим. «М.П.»] Так вот, промышленность готова, когда политики наконец-то готовы. Давайте вместе поработаем над этой Германией и осуществим «зелёную трансформацию». Если удобрения или хлеб станут немного дороже, то это потому, что мы инвестировали в устойчивое развитие. Давайте реализуем промышленную стратегию Роберта Хабека - в Германии!

Я говорю Клаусу Мюллеру, президенту Федерального сетевого агентства: если SKW Piesteritz обанкротится, то Adblue больше не будет, или, по крайней мере, в компания останется представленной на рынке лишь в ограниченном объёме. Вряд ли какой-нибудь грузовик сможет ездить без Adblue, давайте не допустим этого. Мы говорим не о будущем, а о ежедневных требованиях, чтобы не разрушить местные цепочки поставок. В прошлом году к нам обратилось около 50 заказчиков, поскольку мы не могли ничего производить и поставлять. Некоторые из них даже звонили Хабеку, чтобы поставить его в известность о проблеме. Что произошло - мало или вообще ничего. Наоборот, эта политика ведёт нас к новой зависимости от России. Поздравляю!

BZ: К каким последствиям для Берлина и Бранденбурга может привести замораживание производства?

К. Францке: Сейчас, когда мы вступаем в зиму: мусороперерабатывающие заводы, которые также являются части системы централизованного теплоснабжения, угольные электростанции, которые сейчас снова включаются в работу, газовые электростанции, которые будут массово строиться, в том числе в Берлине и Бранденбурге, поскольку мы снабжаем всю восточную Германию: чтобы всё это перерабатывалось более или менее чисто, им нужен наш аммиак в качестве денитрификатора. Если, например, нашего аммиака нет, то эти заводы загрязняют окружающую среду.

Но вернёмся к конкурентной энергетической базе. Теперь я задаюсь вопросом: мы получаем СПГ в качестве заменителя российского газа из США и газа из Норвегии. Почему наши союзники получают огромные прибыли при затратах на производство и поставку природного газа, которые гораздо ниже текущих рыночных цен? Почему мы не можем поддержать Германию, хотя бы на этом этапе? И кстати: речь идёт о СПГ, который часто производится с помощью гидроразрыва пласта.

BZ: Рынок СПГ в условиях дефицита предложения работает следующим образом: кто предложит самую высокую цену, тот и получит товар.

К. Францке: Европа регулирует рынок в том, что касается российских санкций, почему же Европа или Германия не могут установить соответствующие рамки и для газового рынка?

BZ: Правительство в Вашингтоне также должно было бы принять участие в этом процессе: но будет ли оно ограничивать прибыль своих собственных энергетических компаний?

К. Францке: Именно так. Конечно, только у правительства Германии есть ограниченное пространство для маневра. Кроме того, решение о санкциях в отношении России оно принимало только вместе с другими странами ЕС. Но есть вещи, которые немецкое правительство может сделать и без Вашингтона и Брюсселя: оно может создать переходный период для промышленности, например, с помощью реальной переходной цены на газ и переходной цены на электроэнергию. Нам срочно нужно что-то делать.

BZ: Большое спасибо за интервью.

Беседовала: Людмила Котлярова. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».

@Mecklenburger_Petersburger

P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: двойственные ощущения от интервью. С одной стороны — мужик явно не дурак и понимает, где причина, а где следствие. А с другой — упорот в лучших традициях.

🎚Об упорометре канала «Мекленбургский Петербуржец» 🟤🔴🟠🟡🟢🔵

🤝Поддержать проект «Мекленбургский Петербуржец»