— Ты же понимаешь, что я по-прежнему не понимаю, о чём ты говоришь, верно?
— Объясняю: ты обучалась в магической академии, владела магией. Ну, насколько может владеть магией маг недоучка. В силу обстоятельств, директор решил тебя отчислить и отстранить от магии вовсе, а для этого нужно запечатать силы, а вместе с ними и воспоминания о магии. Конечно, с родовитыми магами так не работает… Ладно, извини, отвлёкся. Короче, пока печать хранит твои силы, ты не можешь пользоваться магией. Но Кощеево Яйцо определило, что сила по-прежнему в тебе, причём, я бы сказал, не самая заурядная.
— А почему директор решил меня отстранить?
— Подробностей, к сожалению, не знаю, но, кажется, там что-то связанное с Сумеречной магией. Она запрещена, а кто-то сообщил, что ты её использовала.
— Ясно. Ну, а как сила при мне оказалась? Может, Степан просто нашёл печать и сломал её?
— Если бы всё было так просто… Сломленная печать уничтожит воспоминания и выпустит силу в чистом её виде, что чрезвычайно опасно. Для возвращения силы и воспоминаний владельцу нужно особое заклинание, которое не по силу первогодкам…
— Вот оно что… А резать или колоть куда-то будут? Ну, для возвращения силы.
— В этом нет необходимости. Сейчас уже нет таких варварских заклинаний, которые требовали бы крови.
— Зато для выявления сил колют громадной иглой, будто костный мозг выкачивают.
Влад лишь сдавленно хрюкнул от сдерживаемого смеха. Правда, его лицо вновь стало серьёзным, как только в комнату вернулись Александр и Гавриил. Первый мрачно и подозрительно взглянул на Миру. Как будто девушка действительно могла бы как-то обмануть магов и сохранить силу.
— Как ты это сделала? — Гавриил же, напротив, любопытно прищурился, склонив голову набок.
— Да не знаю я! Я вообще не помню ничего о магии!
— Мне кажется, она и не сохраняла… — протянул Александр, — реакция Яйца слишком сильно отличается от первой реакции. Да, разгон силы стал равномернее, это нормально, но свечение более тусклое, причём, заметно. Само качество силы отличается… Я бы направил Мирославу в МАМ для более подробного анализа.
— Постойте, а как же печать? И мои воспоминания?
— В нынешней ситуации опасно любое промедление. Тебя обвинили в связи с Мариной Севлусин. И кроме твоих слов нет никаких доказательств того, что ты правда ничего не помнишь. И не работаешь на Марину.
— Александр. — Гавриил нахмурился, явно не довольный обвинением со стороны юноши. Возможно, Мира и сама бы возмутилась, если бы помнила, о ком идёт речь, — Твои обвинения безосновательны.
— Разве? Не Мирослава ли открыла портал в Сумрак каких-то пару недель назад? Доказательства есть, так почему ты так опекаешь её, отец?
— Потому что я нахожу бессмысленным пустой страх перед определённой стихией, запрет вместо освоения. Я убеждён, что Мира никому не желала зла, но у неё просто нет учителя, который мог бы научить её пользоваться Сумраком.
— Опыт с Мариной говорит о том, что это может быть к лучшему. — Александр покинул комнату, несмотря на протесты Гавриила.
Мужчина вздохнул и посмотрел на Миру:
— Прости за сына. Он до сих пор не перерос юношеский максимализм. В отличие от меня, он слишком привязан к правилам, ничто не заставит его их нарушить. И твоё существование для него — как ночной кошмар.
— Я бы, может, и проявила сочувствие, если бы в полной мере понимала, о чём речь. — Мира нахмурилась. Ей уже порядком надоела недосказанность. Марина? Сумрак? Порталы? Похоже на бред сумасшедшего, если бы этот бред не поддерживало трое людей.
— Мирослава, — Гавриил присел перед девушкой на корточки, беря её ладони в свои, — тебе всё станет понятнее, когда Степан вернётся с твоей печатью.
— Если вернётся. — поправил Влад, — Печати может и не оказаться в кабинете директора. Или же Степана могут поймать на попытке её похищения.
Влад умолк, когда дверь приоткрылась, и в проёме появился рыжеволосый юноша. Должно быть, это как раз и был тот самый Степан, который должен был найти печать. Вид его был мрачен, будто у пятиклассника, готовящегося сообщить отцу о том, как совершенно несправедливо последнего приглашают на следующий день к директору.
— Не нашёл? — понял Гавриил без слов и вздохнул, — Значит, придётся по-другому…
— Что по-другому? Что нужно делать?
— Надо будет раздобыть пропуск. Все мы пройти не сможем, проще всего пропуск достать мне и Александру.
— А вы сумеете вдвоём найти печать?
— Какой пропуск? Куда?
Миру не слушали, и это злило. Речь шла о её воспоминаниях, но её будто в комнате нет. Ужасно раздражает. Никто не заметил поначалу, как вспыхнула занавеска, пока вонь горящей ткани не защипала носы.
— Мира, держи себя в руках. — Влад покосился на подругу, пока Гавриил тушил тонкий тюль.
— Очень трудно сохранять спокойствие, пока твои вопросы напрочь игнорируют. Я здесь, вернуть планируется мои воспоминания и мою энергию.
Степан, до сей поры лишь обескураженно хлопавший ресницами, наконец подал голос:
— А… Как это? Откуда…
— Откуда энергия? Никто не знает.
— Это что, такая редкость? — Мира вздохнула, плюхнувшись на диван.
— Вообще-то, да. Я не знаю случаев, чтобы люди после наложения печати могли восстановить энергию.
— Таких по пальцам одной руки насчитать. — Гавриил покачал головой, — Как бы то ни было, я уже послал зов Андрею, он будет здесь…
— Прямо сейчас, господин Абраванель. — длинный мужчина в рубашке, брюках и домашних тапочках шагнул из зеркала над камином и зевнул и взглянул на Гавриила, — Чем я могу служить вам в этот час?
— Прости, что выдернул посреди ночи, дорогой друг, но дело действительно важное.
— У Вас других не бывает, Гавриил Михайлович. И я даже не иронизирую.
— Нам нужен пропуск в Министерство. На пятерых человек. Оформите?
— М-да, Гавриил Михайлович, таких задачек вы мне ещё не задавали. Сделаем, я так понимаю, уровень доступа высокий?
— Вы как всегда проницательны.
Андрей кивнул, пощёлкивая невесть откуда взявшейся ручкой.
— Дайте мне полчаса.
— Целых полчаса?
— Из них пятнадцать минут на кофе. Я без него плохо соображаю, проснувшись посреди ночи.
Влад сдавленно хрюкнул, но быстро притих, поймав серьёзный, почти суровый взгляд Гавриила.
Мира и дальше наблюдала бы за странными действиями Андрея и переглядами остальных персон, находящихся в комнате, если бы не голос Александра, раздавшийся, кажется, прямо в голове. «Выйди в коридор». Девушка послушалась, решив для себя, что перечить этому молодому человеку не в её интересах.
Выйдя из комнаты, по всей видимости, являвшейся гостиной, она столкнулась с пытливым, но уже менее рассерженным и подозрительным взглядом Александра. Казалось, он хочет пролезть в голову и прочесть все потаенные мысли, вытащить все скелеты из шкафа. С минуту они стояли молча в тишине коридора, прерываемой лишь разговорами из гостиной: то Гавриил поторапливал ворчащего Андрея, то Степан с Владом приглушённо переговаривались. Наконец беловолосый юноша подал голос:
— Ты и вправду не помнишь… — эта фраза звучала скорее как утверждение, нежели как вопрос.
— Я это сказала не единожды.
— А раз не помнишь, то, выходит, силу впрямь запечатали… — продолжал рассуждать юноша, будто и не слушая, — Но как тогда ты колдуешь?
— Я не знаю, правда. Или это риторический вопрос? Не смей смотреть сквозь меня.
— Да-да, прости… Я задумался немного. И всё-таки, может ты помнишь хоть что-то странное за последнее время? За что можно зацепиться?
— Ну… — Мира всерьёз задумалась. Странного было достаточно… — Мне кошмары часто снились. Какая-то женщина. Она кричала, но я не понимала, что именно. И ещё какие-то чудища.
— Я бы мог притянуть за уши версию, что ты слышала Марину, но я не уверен. Возможно, это просто побочный эффект от отобранной энергии.
— Ещё я помню кабинет. Большой, с высокими стеллажами. Он освещался несколькими сияющими шарами, вокруг меня стояли несколько людей. Шестеро, по-моему. Две женщины и четверо мужчин.
На сей раз Александр чуть нахмурился. Почесал кончик носа и возвёл глаза к потолку, точно что-то вспоминал.
— Это странно… Ты не должна этого помнить. Это должны были стереть в первую очередь.
— А что это? Ты понимаешь, о чём речь?
— Может, я не прав. Ты помнишь только очертания? Может помнишь лица?
Мира лишь покачала головой. Эти воспоминания были слишком смутными, а люди скорее напоминали тени. Она даже не могла бы ответить, какого цвета у них кожа или волосы.
Александр по напряжённому выражению лица девушки, не иначе, понял, что его вопрос ответа не получит, а потому молча кивнул:
— Понимаю. Я мог бы кое-что предположить, но основания недостаточно веские…
— Объяснишь?
— Не сейчас. Андрей вот-вот закончит с пропусками, отправляться в министерство нужно незамедлительно.
— Как ты это понял?
— Шестое чувство. И не говори, что ты сама время от времени не знаешь что-то наперёд.
— В последнее время у меня только ощущение, что я даже прошлого не знаю. Будто снова подросток.
— Придержи эту мысль, как-нибудь в другой раз мы обязательно поговорим об этом поподробнее.
С этими словами Александр потащил Миру в гостиную. Девушка уже изрядно устала от того, что с ней обращаются, как с безвольной куклой, но успела к этому как-то даже немного привыкнуть. По крайней мере, ей пытаются помочь, а не бросить с её проблемами в одиночестве. Как отец. Как пропавшая мать.
Войдя в гостиную, они обнаружили, что Андрей уже вернулся с пропусками.
— Прошу простить, я смог раздобыть только три пропуска в индивидуальном порядке. Пять — это уже почти делегация, господин Абраванель, хоть Ваше имя и даёт вам привилегии, но даже они не бесконечны.
— Тебе необязательно оправдываться, Андрей, я всё понимаю. Думаю, мы справимся и втроём. Степан, Влад, вы можете быть свободны. Утром на учёбу, отдыхайте.
Степан обиженно надулся и уже хотел что-то возразить, но Влад потянул друга прочь. Мира с удивлением отметила, что стоило им уйти, как стало в разы менее комфортно. При этом даже не из-за Александра. По какой-то непостижимой причине именно Гавриил, который намного мягче относился к Мире сейчас напрягал больше. Его нежелание обращаться в МАМ для анализа, едва уловимая радость, что они отправятся лишь втроём. Это казалось странным.
— Пора отправляться, времени не так много.
— Будьте аккуратны. — Андрей уважительно кивнул и удалился.
Александр бросил взгляд на Миру и покачал головой. «Ты снова разучилась приглушать свои мысли».
Мирослава аж подпрыгнула, уставившись на Абраванелей. Александр чуть хмурился, глядя на девушку, а вот Гавриил казался абсолютно увлечённым тремя блестящими монетками на его ладонях. Мира сразу уловила, насколько напускной была его увлечённость. Он слышал её мысли. Но почему не отреагировал?
— Мирослава, меня расстраивает твоя подозрительность. Вроде, я тебе не давал поводов.
— Потеряв память я даже себе перестала доверять, Гавриил Михайлович. Простите.
— Весомый довод. — Гавриил провёл по зеркалу, — Прошу.
***
Переходы по зеркальным путям ни на что не похожи. Ощущение узости бесконечного пространства, ноги не ощущают поверхности и всё-таки на что-то опираются.
— Удивительно, насколько различаются зеркальные переходы в зависимости от цели. Каждый раз диву даюсь! — Гавриил хохотнул.
— Ну, переход в Министерство действительно особенный. — неохотно согласился его сын, — Не будь у нас пропусков, мы бы и пройти не смогли. Мира, ты помнишь наш первый зеркальный переход?
— Нет, не помню. Как ластиком стёрло.
— Не сердись. Я ведь не дразню тебя, просто искренне надеюсь, что у тебя сохранились хоть какие-то воспоминания.
Мира вздохнула. Она хотела бы злиться меньше, но чувство беспомощности и растерянности будило в ней какую-то первобытную злобу. Может, если вернутся воспоминания, то и беспомощность уйдёт? Хочется в это верить…
Невидимая тропинка тянулась, . Саша иногда ловил Миру за руку, когда она оступалась и едва не тонула в зеркальной бездне. Девушка глядела в пёструю зеркальную муть и видела чьи-то незнакомые глаза. Светло-карие, они то глядели с испугом, то тонули в сдержанно-злой, ядовитой зелени. Мира с испугом понимала, что с каждым разом, стоило ей оступиться хоть немного, и Александр становился всё менее узнаваем. Он не изменялся, но ей иногда приходилось напрягаться, чтобы вспомнить, кто перед ней.
— Зазеркалье загадочно и опасно. — произнёс юноша утешительно, очевидно, услышав испуг Миры, — Оно может открыть скрытые истины, а может затянуть в пучину безумие. А иногда первое становится причиной второго. Зависит от того, кто сюда зайдёт.
— Зачем тогда использовать такие пути для перемещений?
— Дабы не нарушать фундаментальные законы и перемещаться быстро. Объяснять долго.
— Объясни, будь любезен.
Слыша раздражённую требовательность в интонации, Александр кивнул.
— Зазеркалье — это особое измерение. Оно соединяет все остальные измерения, в него легко выйти. Оно очень изменчиво. Скажем, как кровеносная система связывает органы, пронизывает их, так же работает и Зазеркалье. Маги этого измерения довольно долго сбылись над возможностью телепортации, но была загвоздка: столь быстрое перемещение убивает перемещающегося. Просто разрывает на части. Человеческое тело просто не приспособлено для столь быстрых перемещений. А быстрые в рамках измерения перемещения бывают необходимы. В Зазеркалье время течёт намного быстрее, чем в других измерениях. Скажем, мы идём уже несколько минут, а в рамках нашего измерения не прошло и секунды. Обычно самые длинные переходы из одной точки измерения в другую занимают не больше получаса.
— А сколько это в обычном измерении?
— Около двух секунд. С небольшой погрешностью. В любом случае, сходили с ума только исследователи или рассеянные маги, свалившиеся в пучину. Их прибивало к зеркалам через часы, узнавать причину их безумия было бесполезно. Было выведено, что относительно безопасно можно провести в Зазеркалье до часа.
Мира кивнула. Жаль, у неё нет часов, она бы хоть узнала, сколько времени прошло. По ощущениям минут двадцать — точно. Хотя, кажется, вон уже виднеется окошко зеркала назначения.
В Министерстве на первый взгляд будто никого не было. В широком коридоре сумрачно и тихо. Сперва это показалось логичным, ночь ведь, но Мира тут же подумала, что понятия не имеет, в какой точке мира находится МАМ.
— Добрый вечер, господин Абраванель. — прозвучал женский голос, холодный, точно давно не пившая крови сталь. Мира аж подскочила на месте, настолько неожиданно он прозвучал. Его обладателем оказалась худая и высокая женщина со стянутыми в тугой пучок волосами. Её черты напоминали Андрея, но более острые и хищные, да и её голос нагонял больше тревоги и чувства опасности, чем сухой и уставший голос Андрея.
— Здравствуйте. Не представитесь?
— Эвелина Морозова.
Да, фамилия подстать обладательнице. Кажется, от неё вполне физически веет холодом.
Женщина бросила взгляд на Миру и прищурилась. У девушки по коже побежали мурашки. Ощущение, будто она буквально читает Миру насквозь, видя сквозь кожу те тайны, о которых не подозревает обладательница. В прочем, последние часы так и есть, все знают о Мире больше, чем сама Мира.
— Господин Абраванель, не изволите сообщить, кого вы привели с собой? — это было сказано с таким пренебрежением, что Мира почувствовала себя оскорблённой.
— Это моя подопечная. По ошибке или по злому умыслу её силы запечатали, мы хотели бы забрать печать.
— Господин Абраванель, даже в порядке исключения, без расследования я не могу…
— Эвелина…
— Госпожа Морозова. — оборвала Гавриила Эвелина.
Мирослава хотела услышать, как Гавриил умаслит эту сосульку, но почувствовала, как кто-то настойчиво подталкивает её вперёд по коридору.
«Не спи», — послышался в голове голос Александра, хотя мира и видела, что он стоял неподвижно, только чуть поджимал глаза и хмурился, — «Пойдём, она не заметит».
Типа доверилась и шагнула. Раз. Другой. Десятый. Мира шагала медленно и осторожно, но никто ничего не замечал. Да и Мира вскоре поняла, что стоя в другом конце коридора, она и оставалась стоять рядом с остальными. Поразительно. От Гавриила она ожидала бы такой уловки, но не от Саши.
«Чеши вперёд, у нас мало времени». Легко сказать. Знать бы, куда. Стоило Мире об этом подумать, как неведомая сила (именуемая, вероятно, Александром, принялась подталкивать её дальше.
МАМ напоминал внутренним убранством закованный в чёрное едва прозрачное стекло призрак готического замка с запутанными коридорами и вырастающими в неожиданных местах лестницами. Очевидно, всё тут сделано ради того, чтобы непрошеные гости не смогли найти то, что тщательно скрывает Ассоциация. Но Александр вёл её так уверенно, будто он бывал тут каждый день. Мира толком не помнит, а может и не знает, может быть он член этого МАМа. Все ли маги относятся к МАМу? Какая ужасная аббревиатура. Наверняка, кому-то когда-то это показалось это просто уморительно смешным.
«Ты слишком много думаешь, тебя кто-нибудь услышит». Ну да, конечно, в этих пустынных коридоров так много тех, кто может что-то услышать. «Ты не ёрничай. Думаешь, специальных датчиков нет?» А об этом Мира не подумала. Но взять и остановить поток мыслей не так уж просто, как может показаться на первый взгляд. В попытке отвлечься от бесплотных и бессмысленных размышлений, Мира принялась вновь рассматривать убранство поразительного здания. Оно явно скрыто от глаз обычных людей, если вообще находится в родной Мире реальности. Изредка на стенах появлялись разнообразные портреты, должно быть, Известных магов. Макар Казлаускас, Дмитрий Золотой, Томас Вайтвуд, Эдмунд Нейман. Имена были незнакомы Мире, но она догадывалась, что они вроде именитых учёных для магов.
«Пришли». Мира стояла у страшно-высоких дверей, увитых рунами. Не узнавая символов, Мира нутром чувствовала, что ей лучше не прикасаться к этой двери. Но Александр, чей голос звучал в голове, подталкивал её, подгонял, и она прикоснулась к ручке. Тело пронзило резкой болью, а Мира задохнулась в беззвучном крике. Дверь, однако, поддалась. «Поразительно. На секунду я подумал, что ты умрёшь». Мира успела только поразиться тому, как эта фраза не похожа на то, что сказал бы Александр, как воздух пронзил надрывный визг, похожий на верещание пожарной сигнализации. Может, она и есть, с магической сигнализацией Мира сталкивается впервые. «Шевелись!» — Александр втолкнул Миру в громадное помещение, погружённое в полумрак. С потолка свисали тысячи, десятки тысяч сверкающих прозрачных шариков, в которых едва различимы были сквозь сверкающую пелену простые глиняные дощечки разнообразных форм.
— Что это?
— Печати. — дверь позади захлопнулась, заглушая звук сирены и человеческий гомон. Мира поняла, что с ней говорит не Александр… Но кто? Это пока неясно.
Рука Миры взметнулась вверх против её воли. Она не сразу поняла, как её тело вновь стало видимым. Не поняла и почему её спутник по-прежнему был неуловим глазом. В тусклом свете сверкнул нож. Как же глупо, что Мира в первую очередь подумала о том, что клинок ей ужасно знаком, а не о том, что он, возможно, заберёт у неё жизнь. Взмах, и из тонкой красной черты, пробежавшей по ладони, заструилась густая, чёрная в тусклом освещении кровь. Её спутник, в чьей сущности она сомневалась всё больше, выкрикнул какое-то заклятье, и девичья кровь, уже закапавшая на пол, тугими, круглыми каплями поднялась в воздух. Багровые пузырьки начинали понемногу мутнеть, не успев упасть на землю. Блестящие пузыри под потолком загудели и задрожали, а капли крови, до этого мирно парящие в воздухе, взвились и устремились к одному из шаров.
Мира не решалась спросить, что происходит. Сопровождающий её знакомый пугал её. Невидимостью, стремительностью действий, молчаливостью. А в дверь тем временем начали ломиться сотрудники министерства, наконец сообразившие, что происходит. Невидимый спутник чертыхнулся, а шар, который облепили кровавые пузырьки, затрещал и лопнул. Тонкая глиняная дощечка устремилась к полу и замерла, не долетев метра, очевидно, столкнувшись с рукой невидимки.
Дверь распахнулась. Невидимый спутник поволок Миру в проём между колоннами. Что здесь делает зеркало? Это наверняка небезопасно. Кто-то может проникнуть и… И утащить то, что принадлежит ему по праву рождения. Как Мира сейчас. «Как же много ты думаешь!» — проворчал голос спутника в голове. Мира стала его узнавать.
Гавриил затолкнул девушку в зеркало, и она провалилась в серую, тягучую тьму.