Во время одной из зарубежных поездок по работе, пришлось переместиться на автомобиле с северо-востока Франции в Германию, на один из автозаводов. Были мы по службе в городке Марли на границе с Бельгией. Там расположен европейский исследовательский центр крупной компании, с которой у нашего завода достаточно крепкие завязки, как потребителя продукции.
Ехали мы небольшой командой — четверо наших и двое словенцев, работающих в этом концерне. Микроавтобус Фольксваген-транспортёр, конечно, удобный и комфортный автомобиль, но часов 10 в нём ехать довольно тяжело. Это несмотря на то, что поездка была сама по себе интересная.
Уже ночью заехали на заправку, поближе к окончанию нашей поездки. Заправка как заправка — отдельный модуль для дальнобойщиков с большой парковкой для них, кафе. Кафе, довольно большое, со столиками. Ор там стоял конкретный. Водители со всего света, огромные мужики в количестве 15-20 человек, что то обсуждали, попивая пиво из огромных кружек. Сначала зашли и осмотрелись с небольшой опаской — в России такие компании как то принято обходить, если не хочешь приключений. Тут же парни немного расступились, пододвинули свободный столик — всё в порядке, пошли смотреть , что можно поесть.
Выбор был небольшой - в основном курицы гриль, свинина, пиво (как оказалось, безалкогольное) , кофе. Когда наши барышни увидели, что одна порция это — ровно половина огромной курицы, стали протестовать. Бармены, буфетчики, или ещё как можно назвать огромных усатых мужиков самого грозного кавказского вида, раскладывающих кур по тарелкам, нас не понимали. Мы говорили, кроме русского, только на английском. А парни за прилавком, кроме своего турецкого или какого-то африканского, только по немецки. Вдруг один из них сказал — «сейчас мы вам русскую позовём» и убежал на кухню.
Вошла маленькая, худенькая женщина. Увидела нас и заплакала. Нам стало немного не по себе. Она успокоилась, помогла нам разобраться с заказами, подсела за столик. Оказалось, что она русская немка из Казахстана, с севера. Какой точно город — я забыл уже. Караганда, Темиртау, может что то ещё. Русскую речь она не слышала больше 10 лет. Место, где мы оказались, находится в стороне от больших дорог и туристических маршрутов, русских тут не очень видно. Работала она в Союзе крановщицей мостового крана на крупном заводе. Был муж - русский или казах, я не понял. Сын. Жили в нормальной квартире, зарабатывали неплохо. Когда начался распад государства, они сначала не отреагировали. Потом оказалось, что она немка, работать не положено, жить тут тоже нежелательно. Сына дразнили немцем, с квартирой начались какие то проблемы, я не очень понял. Или она, квартира, была у семьи служебная, или ещё что-то. В общем, программа репатриации этнических немцев нашей собеседнице показалась хорошим выходом. Муж с ней не поехал, взяла сына — и в Европу. Встретили нормально — подъёмные, как то определились с небольшим жильём. Но потом оказалось, что дальше надо самой жить и решать свои жизненные вопросы. Работа без образования — проблема из проблем. Если где то и были нужны крановщики мостовых кранов - то этих вакансий вблизи не оказалось. Так и пришлось в нескольких местах работать на подхвате. Сын в это время перешёл в категорию подростков-тинэйджеров. Причём, в силу ряда обстоятельств, трудным. Одну мать без отца и в нормальное то время пацаны не очень слушают, а тут как я понял, вообще стало плохо. Приводы в полицию, молодёжные группировки. Мать винит во всем только себя — что не уехала в Россию, хоть её туда никто и не звал. Что работает круглые сутки. Что дискриминация в Германии по национальному признаку реально есть, особенно на бытовом уровне. Как она сказала — в Казахстане я была немкой, здесь я — русская. В России я никому тоже не нужна.
Долго эта русская немка не отпускала нас. Я, конечно, понимаю, что таких судеб и в нашей стране, в нашем городе — полным полно. Но вот эта как то запомнилась.