В кабинете литературы под какими-то глухими ударами вздрагивала дверь. В раскатах смеха техничка Надежда Григорьевна расслышала ленивый совет:
- Да пошла ты… вместе со своим Грибоедовым.
Надежда Григорьевна узнала голос Платона Симушина. Опасливо отшатнулась: снова – сильный удар в дверь. Сверху посыпалась штукатурка.
Техничка заглянула в кабинет завуча:
- Раиса Васильевна, там, в двадцать третьем… Снова шумно.
Завуч подняла глаза от кипы каких-то документов, недовольно сказала:
-Занималась бы ты, Надя, своими делами.
- Я только… В общем, Симушин снова… нехорошие слова учительнице. Даже в коридор слышно. И в дверь бьют, – кажется, футбольным мячом. Со стороны коридора над дверью штукатурка осыпалась.
Раиса Васильевна поднялась, резко отодвинула стул. Повторила:
- Займись своими делами. Штукатурку убери!
Всё же вышла в коридор. Открыла дверь в двадцать третий. Перекрикивая смех, гневно обратилась к учительнице:
- Елена Михайловна!.. У Вас урок или балаган?!
В глазах у учительницы литературы – слёзы. Лицо полыхает красными пятнами:
- Я ему говорила, Раиса Васильевна… а он… он…
- После урока – ко мне в кабинет, Елена Михайловна! Будет серьёзный разговор.
Платон Симушин криво усмехнулся, пару раз ударил мячом о пол, победоносно взглянул на друзей.
Завуч укоризненно покачала головой, как-то заискивающе улыбнулась Симушину:
- Платон! Ты же взрослый… серьёзный человек. Тебе не интересно на литературе?
- Что Вы, что Вы, Раиса Васильевна!.. Литература – это же мой любимый предмет! А этот… как его…
Ирочка Синицына подсказала Платону:
- Чацкий.
- Чацкий – это же мой идеал! Она – Симушин кивнул в сторону учительницы литературы – так рассказывает про Чацкого и про эту… как её…
- Софью, – сказала Ирочка.
- Так рассказывает про Чацкого и про Софью, что я сейчас расплачусь.
Прозвенел звонок. Завуч сухо напомнила учительнице:
- Я Вас жду, Елена Михайловна.
Платон подмигнул одноклассникам:
-Попала тётка. Огребёт по полной.
В кабинете завуча Елена Михайловна чувствовала себя провинившейся ученицей. От громких слов Раисы Васильевны хотелось прикрыться руками. А завуч яростно перекладывала бумаги на столе, двигала хрустальную вазу и подставку для ручек и карандашей:
-До каких пор?! Почему у Вас на уроке такой… такой бардак!
- Я говорила ему… А он… Он достал мяч, и они стали играть в футбол. И… мячом – в портрет Лермонтова… Я замечание сделала, а он, Симушин… такие слова…
- Хватит, Елена Михайловна! Ещё раз повторится такое на Вашем уроке, Вам придётся искать другую работу. Я всё сказала. Идите.
Учительница литературы вышла. В коридоре растерянно поправила волосы. Ярик Кузьмин из 9-го А толкнул плечом Платона, восхитился:
- Ну, ты даёшь, Симушин!.. В портрет… кого там… – засветил ты, а завучиха пи…лей вломила училке! Как у тебя получается!
Платон ухмыльнулся:
- Завидуй молча. И – запомни: у меня неприкосновенность. Врождённая.
Про неприкосновенность Платона Симушина знали не только в 9-м А. Платон мог войти в класс минут через двадцать после звонка, мог вообще прийти в школу к последнему уроку. Учителя радовались, если Симушин слушал музыку в наушниках, – чаще он включал на полную громкость совершенно дикий ор каких-то своих любимых групп. Однажды принёс на урок батон. Небрежно пожевал хрустящую корку, кусок батона отломил Ярику:
- Будешь?
Ярик покосился на географичку Людмилу Алексеевну, незаметно вздохнул: позвонит же матери!.. Но – делать нечего, пришлось послушно взять батон… А из оставшегося батона Симушин делал шарики и швырялся ими в девчонок. Девчонки оглушительно визжали. Урок был сорван.
Классные руководители в этом классе менялись чуть ли не каждые полгода, – из-за неприкосновенности Платона Симушина. Обычный метод решения вопросов с дисциплиной – замечание или приглашение родителей в школу – к Симушину был не применим. Если кто-то из учителей на совещаниях или на педсовете пытался поговорить о поведении Платона Симушина, директор и завучи красноречиво переглядывались. Антонина Марковна поднималась, внимательно и медленно окидывала взглядом учителей, недовольных поведением Симушина из 9-го А:
- Вот что, уважаемые коллеги. Я вижу, – кое-кто из нас нуждается в комплексной проверке профессиональной деятельности. Организуем. И проверку, и глубокий анализ – уроков, внеклассной и воспитательной работы, работы с родителями. А как же. Меня, как директора, настораживает ваша педагогическая беспомощность.
Любовь Ильинична, очередной классный руководитель 9-го А, возразила:
- Антонина Марковна! Симушин не даёт вести уроки.
- Значит, так ведёте уроки, – прервала математичку директор. – Значит, так занимаетесь воспитательной работой. Вот с Вас, Любовь Ильинична, и начнём. Готовьтесь к проверке.
Любовь Ильинична не сдавалась:
- Вы же не позволяете заниматься воспитательной работой. Вы не разрешаете вызвать в школу родителей Симушина.
Раиса Васильевна замахала руками:
- Хватит, Любовь Ильинична! Сядьте, сядьте! У нас много вопросов! И вообще!.. Зарплату – с доплатой за классное руководство! – получаете Вы, а не родители Симушина!
После совещания Любовь Ильинична зашла в кабинет директора, молча положила на стол заявление – с просьбой освободить её от занимаемой должности учителя математики…
Ей было жалко уходить из школы. Любовь Ильинична работала здесь уже десятый год, – пришла в эту школу сразу после пединститута. И дочкам, двойняшкам Даше и Маше, нравится их 2-й Б и учительница Варвара Валерьевна. И удобно: школа – в двух шагах от дома…
- Вы надеялись, Любовь Ильинична, что мы будем Вас уговаривать?.. Свято место пусто не бывает. К нам на днях приходила учительница… Опытнейший математик. Так что – всего доброго.
Через неделю новая математичка, Екатерина Алексеевна, вошла в кабинет директора:
- Мне нужен телефон отца Платона Симушина. Почему-то он нигде не указан. Интересно: как бывший классный руководитель общалась с родителями Симушина? Конечно, я могу позвонить отцу на работу, но мне бы хотелось…
- На работу?.. Милая моя! – Антонина Марковна не находила слов. – А Вы точно знаете, где работает отец Платона Симушина?.. Вы точно знаете, как он помогает нашей школе?
- Догадываюсь, – кивнула Екатерина Алексеевна. – Но так же нельзя. Без отца не обойтись. Сегодня Платон…
- А Вы обойдитесь! Вы же опытный учитель! Что же вы, – не можете найти подход к ученику? Чего тогда стоит Ваша опытность!
- Сегодня Платон принёс на урок ноутбук.
- И – что?!..
- Он включил фильм… В общем, – фильм… для взрослых. И они с мальчишками… и некоторыми девочками смотрели… этот фильм. На геометрии.
- Значит, ему не интересна геометрия! Ищите причину в себе, уважаемая Екатерина Алексеевна! А я не позволю Вам по пустякам тревожить Олега Дмитриевича! Известно ли Вам, уважаемая?.. Если всё пройдёт, как задумано… Если – благодаря помощи Олега Дмитриевича! – мы войдём в число лучших школ…
- То Вы, как директор, получите премию, – договорила за Антонину Марковну математичка. – Вот только 9-му А через полгода сдавать экзамены. А ни один учитель не может вести уроки в этом классе. Вы представляете уровень знаний ребят? Ко мне уже приходили родители, – их очень тревожит дисциплина в классе.
- Родители?! Это Вы мне – про родителей? Да никто из них ни копейки не сдал на установку жалюзи на окнах в кабинете математики! Идите, Екатерина Алексеевна. И работайте.
На уроке алгебры Платон сидел на столе. Его ноги, обтянутые джинсами, доставали до стола впереди. Платон подтянулся, поставил ногу на тетрадь Игоря Воротилина. На всю страницу – след от кроссовки. Симушин с любопытством смотрел на новую математичку. Подмигнул Тимке Заречному:
- А она ничего так. Особенно – вид сзади. Представляешь, Тимоха?.. Как бы её – сзади!.. Она ж эта… как там, – царица Катька!.. Ту… все, кому не лень. И эту тоже, – смотри, смотри, как она прогибается! Видно, всю ночь её… По-всякому. Как царицу Катьку.
Екатерина Алексеевна повернулась от классной доски, негромко сказала:
- Симушин, выйди из класса. На перемене поговорим, – в кабинете директора. А вечером я зайду к твоим родителям.
9-й А замер. Симушин подумал. Неожиданно опустил ноги на пол, бросил Заречному:
- Чего сидишь? Пойдём, ты мне нужен.
Тимка гордо засеменил за Симушиным. В двери Платон оглянулся:
- Вот это ты зря, царица. Тебя не предупредили, что ли?.. У меня – врождённая неприкосновенность. В общем, посильнее депутатской. А ты прикоснулась ко мне. Пожалеешь!..
Во дворе Платон приказал Заречному:
- Булыжник найди.
Тимка с готовностью бросился искать камень.
- Такой подойдет? – протянул Симушину обломок кирпича.
Симушин показал место на своей голове:
- Бей.
- Как?.. – оторопел Тимка.
- Чтоб кровь была.
Заречный заикался:
- Пплаатон… Это как, – тебя… бить? Чтоб… кровь?
- Не будет крови у меня, – будет у тебя. Бей.
Тимка закрыл глаза, размахнулся… На тёмных волосах Симушина показалась кровь. Платон глухо охнул… От боли ударил Заречного кулаком в лицо. Тимка схватился за глаз:
- Ты чего?.. Ты ж сам сказал: бей!
- Ничего. Молодец, Тимоха. Мотать царице Катьке срок… в местах, не столь отдалённых. За мою разбитую голову.
- Царице Катьке… мотать? – испуганно переспросил Тимка. – Это ж я тебя… Кирпичом.
-Кирпичом – ты. А выгнала меня из класса – она. Вот за это и ответит. Я ж её предупредил: у меня – неприкосновенность. С рождения.
… А в 9-м А неловко переглядывались: впервые за несколько лет… ну, с седьмого класса – точно, на уроке было тихо. И алгебра – интересный предмет. И, если так тихо, то всё понятно, – и без репетитора…
На перемене Андрей Матвеев подошёл к новой классной:
-Я после девятого поступать собираюсь. В кадетку. Мы тут с пацанами подумали. В общем, – хватит Симушину. Он надоел всем, – своей неприкосновенностью. – Достал из кармана телефон: – Вот. Я записал на диктофон, – всё, что он говорил Вам на уроке. Надо директору дать послушать.
Екатерина Алексеевна скрыла усталую улыбку:
- Да знает она, Андрей. Тут не в ней дело. Всё непросто.
-Ну… тогда надо дать послушать запись тому капитану… Он часто в школу приходит. – Взглянул на Иванцова: – Димка, как его?
- По делам несовершеннолетних, – важно сказал Иванцов.
Капитану полиции по делам несовершеннолетних Тимка Заречный рассказал, как он – по приказу Платона – обломком кирпича ударил его по голове…
… Директор, Антонина Марковна, сокрушённо качала головой, на всякий случай отступала назад: прямо перед её лицом гневно размахивала руками Элеонора Эдуардовна, мама Платона Симушина:
- Как Вы допустили?! Где Вы были?! Это – Ваша благодарность Олегу Дмитриевичу?.. Да без него бы вашу школу давно закрыли! А Вас…
Олег Дмитриевич остановил жену:
- Помолчи, Эля. Догадывался я, что не всё благополучно у Платона в школе… Да всё некогда было. На потом всё откладывал. Думал: подрастёт Платон, – сам поймёт, как себя вести. А он… вот и подрос.
Специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа – так называется школа, где теперь учится Платон.
Навигация по каналу «Полевые цветы»