Предлагаю Вам к прочтению старенькую статью из немецкого переводного журнала Internationale Politik 03/2003 за авторством Проф. Кристиана Томушата (Институт международного и европейского права Берлинского университета им. братьев Гумбольдтов). Она крайне интересно читается сегодня в контексте СВО, как и многие другие статьи о международной безопасности, написанные в начале нулевых.
Это вторая часть статьи, первая ЗДЕСЬ
Итак, нет особой нужды разъяснять то, что военная кампания против Ирака, проведенная западным альянсом под руководством США, противоречит международному праву. Безосновательно присвоенная компетенция в одностороннем порядке решать вопросы войны и мира вписывается в целый ряд других решений, принятых в первую очередь правительством Джорджа В. Буша с целью выйти из международного союза по кооперации усилий и действовать во внешней политике по собственному усмотрению.
Больше всего общественность взбудоражил отказ поддержать вступивший в силу 1 июля 2002 года Римский статут Международного уголовного суда. Правительство Буша не только отозвало в мае 2002 года подпись Президента Билла Клинтона, поставленную им в мае 2002 года в последний день его срока полномочий и еще ни к чему не обязывающую, и с большим пылом начало борьбу против этого института. Под его нажимом Конгресс принял закон о защите американских вооруженных сил, который угрожает применением санкций сторонам, подписавшим договор о Статуте. Он наделяет американские вооруженные силы полномочиями использовать при определенных обстоятельствах силу для освобождения обвиненных американских граждан, в связи с чем был саркастически назван «Hague invasion Act». В настоящее время Соединенные Штаты ведут переговоры с целым рядом стран о заключении двусторонних соглашений, в которых должны быть обоснованы взаимные обязательства не выдавать никого Международному уголовному суду.
Угрожая заблокировать санкционирование новых операций «голубых касок», США смогли в июне 2002 года продавить через Совет Безопасности формальное решение о том, что все участники операций ООН из стран, не являющихся членами Статута, выводятся из-под юрисдикции Международного уголовного суда, во всяком случае, на срок в течение одного года [4]. Кроме того, всем известно об отказе США присоединиться к Киотскому протоколу о сокращении эмиссии парниковых газов от 1997 года или признать Конвенцию о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении.
Возможно, еще большие опасения внушают недостатки и прегрешения против правовых норм в сфере прав человека. Хотя Соединенные Штаты и ратифицировали в 1992 году после длительных проволочек Международный пакт о гражданских и политических правах, но тут же постановили, что он не будет применяться внутри страны. Таким образом, ни один гражданин США не может сослаться на этот пакт при внутригосударственных судебных разбирательствах. Хотя это не ослабляет международно-правовую обязательность пакта, но на практике означает его маргинализацию почти что до полной утраты значения. Не в последнюю очередь это почувствовали содержащиеся в плену на американской военной базе Гуантанамо боевики движения «Талибан», которые в нарушение гарантий Пакта и третьей Женевской конвенции об обращении с военнопленными полностью лишены судебно-правовой защиты.
Эту же линию продолжает и борьба США в Организации Объединенных Наций против принятия Дополнительного протокола к Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 1984 года. Этот протокол предусматривает введение системы контроля, в соответствии с чем особый экспертный комитет сможет посетить любое учреждение, в котором людей удерживают против их воли. Во время заключительного голосования на Генеральной Ассамблее ООН 18 декабря 2002 года США с их «нет» этому протоколу оказались в конце концов в одиночестве в компании с Нигерией, Маршалловыми островами и Палау.
Можно вспомнить также и об их действиях в деле Лагранд. Братья Карл и Вальтер Лагранд, выросшие в США граждане Германии, были осуждены там на смертную казнь за серию тяжких преступлений. Изъяны судебного процесса заключались в том, что вопреки Венской конвенции о консульских сношениях германская консульская служба не была своевременно извещена о судебном процессе и, соответственно, не могла оказать правовую помощь. Международный уголовный суд (МУС) принял в последний момент, 3 марта 1999 года, предварительное постановление, но оно было проигнорировано губернатором штата Аризона Джейн Халл, продемонстрировавшей одновременно пренебрежение и высокомерие. Верховный суд США, который занимался рассмотрением этого дела, также не проявил особого понимания аргумента о международно-правовых обязательствах США. В своем более позднем вердикте по главному делу от 27 июня 2001 года Международный уголовный суд квалифицировал все же состоявшуюся казнь как нарушение международного права. Воодушевленная этим решением Мексика также обратилась теперь в МУС с многочисленными аналогичными делами.
Возможно, на основании многообразных единичных феноменов еще рано выносить общее заключение о том, что, с одной стороны, Соединенные Штаты используют к своей выгоде преимущества юридически обязательного международного права, однако, со своей стороны, когда речь заходит о любой юридической обязанности, выдвигают оговорку о политической целесообразности. Они давно уже поступали так при уплате своих взносов в ООН. В любом случае такой диспаритет не может породить правопорядок. Ни одна страна не в состоянии, действуя в одностороннем порядке, придать желаемым результатам форму правовых положений. Международно-правовой запрет применения силы не соблюдается не только потому, что он был нарушен в результате войны в Ираке, а при случае нарушался также и раньше (особенно при вторжении в Панаму для ареста фактического главы государства Мануэля Норьеги). Таким образом, сводящийся к этому тезис американского профессора международного права Майкла Дж. Гленнона походит на преждевременное извещение о смерти. Как доказывает труд Греве, международное право действительно почти сплошь да рядом находилось под сильным влиянием ведущих держав, но было всегда зависимо от консенсуса остальных членов международного сообщества. Оно формирует систему взаимного признания прав и обязанностей, а не односторонних притязаний на власть. Вследствие этого оно обретает свою надежность и становится полезным международному сообществу, будучи инструментом формирования международных отношений. В отличие от этого, результаты неприкрытой политики силы пересматриваются, как только меняется соотношение сил.