-А ты кто по национальности?
Вопрос застал меня за выбором сыра. Девушка подскочила сзади, улыбаясь хорошо знакомой мне улыбкой, которое делала ее простое, скорее невыразительное, чем запоминающееся лицо, обаятельным и милым.
В ближайшем от нашего дома продуктовом магазине годами работали одни и те же кассиры, а пару месяцев назад появилась она. Странная. Застать ее без улыбки, врасплох, было невозможно. С этой обезоруживающей, чуть открывающей десна улыбкой она внезапно вступала в неловкие для покупателей разговоры, задавая прямые бестактные вопросы, задерживая очередь и вызывая гнев, который волнами накатывался на нее из толпы, но отлетал обратно, как от каменного пирса.
Улыбка не сходила, когда ее отчитывали покупатели или начальство. Выслушав их, она утыкалась в телефон и со стороны создавалось обманчивое впечатление, что она крайне занята, решая ту самую проблему, за которую только что получила нагоняй
Она совершенно очаровала моих детей.
Гришу запомнила, когда он на кассе начал перечислять, что ему необходимо купить двадцатого числа, на что я удивилась, откуда он знает график выплаты моей зарплаты.
-Я все про твою жизнь знаю! – гордо ответил Гриша, и она залилась таким искренним смехом, что не могла успокоится несколько минут. И с тех пор всегда передавала «для сына, который все про меня знает» безделушки, которые дают на кассе за определенную сумму на чеке.
Старшего назвала красавцем. Он вернулся из магазина, и начал восхищенно рассказывать о новом кассире, которая сначала спросила, какой он национальности, а потом заметила, что он такой же красивый, как ее дедушка.
Ванька был покорен.
И все же с ней было что-то не так.
-Мама, почему она все время улыбается? – спросил недавно Гриша, когда мы вышли на улицу.
Я не стала врать.
-Либо у нее такой характер, либо что-то не так со здоровьем.
Грише мой ответ не понравился.
-А я думаю, она просто добрая!
И вот я впервые увидела ее не за кассой. Толкая перед собой тележку, она мчалась мне на перерез, на ходу спрашивая.
-Привет! Кто ты по национальности?
Мне почему-то не захотелось ее разочаровывать, и я просто пожала плечами.
-А… русская, - немного расстроилась она. – А с лицом у тебя что? Обожглась, да?
Я с детства замираю от этих вопросов. И с детства мне их не задавали. Отвыкла уже. Думала сейчас холодная паника, как раньше, охватит. Прислушалась к себе. Нет, ничего.
-Я так родилась, - к собственному удивлению, совершенно спокойно ответила и вернулась к сыру.
-Ой, родилась. Вот же не повезло! - она всплеснула руками, еще шире улыбнулась, бросила тележку и подошла вплотную. – А как эта болезнь называется.
О господи, я просто хочу купить сыр. Но глаза скользят по полкам и ничего не видят. Хочу скорее сбежать. Но с сыром.
-Это гемангиома, - держу оборону.
-Ну надо же. И двое детей есть. И замуж вышла? А когда вы с мужем развелись?
Так, я ничего- то не знаю?
-Да мы вроде не развелись, - отвечаю, а сама думаю, интересно, сколько людей думают так же, как и она, но никогда не припечатают в лоб подобными вопросом.
-И двое детей, - все повторяла она, улыбаясь и качая головой. – Но ты все равно красивая!
-Спасибо, я знаю, - улыбнулась и я. Тут уже я поняла – не обо мне мы говорим, а о ней – такой странной, улыбчивой – которая то ли очень добрая, то ли очень не очень здоровая. И, возможно, для женщин своей национальности, она уже перезрела. А очень хочется замуж. И детей хочется. Но надежды все меньше, а тут я, которая «все равно красивая, но все-таки тоже не такая, как все». И раз у меня получилось, то и у нее еще остался шанс.
И мне уже совсем не жалко себя, как было всегда в детстве. Мне жаль ее.
-А у меня недостача на кассе десять тысяч, - зачем-то сказала она мне. Подумала и добавила. – И кредит на телефон. Вот я попала.
На секунду улыбка пропала с ее лица, но потом загорелась снова. И продолжала сиять, когда она шла по магазину, толкая впереди себя тележку с товаром.