Я родился недоношенным, и повитухе – одноглазой Грете, пришлось четырежды хлопнуть меня по заднице, прежде чем я в ответ слабо пискнул. Местный святой отец, перекрестив нашу халупу, пообещал отцу вернуться утром, чтобы проводить меня на тот свет, как полагается. Мать выла от горя, родитель сжимал покрытые мозолями пальцы в кулаки.
Но в маленьком тельце была сила, которая превратила младенца в худенького мальчишку, а того, в свою очередь, в скуластого подростка, которого не взяла сначала эпидемия чумы, принесённая столичными купцами, а потом и чёрной оспы, насланной на нас провидением. Я копал и хоронил, копал и хоронил.
Оставшись один, без родных и близких, отправился в столицу, где на рынке, захлёбываясь слюной от изобилия прилавков с едой, попался на глаза широкоплечему военному с седой бородой и культёй вместо руки. Тогда я не знал, но ветеран увидел во мне сына, погибшего много лет назад. Просто кивнул ему и с жадностью начал запихивать в рот сладкую булку с корицей, протянутую мне. Так я стал знаменосцем Четвёртой королевской роты.
Послужил, повоевал, окреп, возмужал. Всё произошло из-за этой паршивой деревеньки в Синем доле. Дядя нашего доброго короля – герцог Герман де Шарти, открыто плевал на племянничка и вынашивал планы по его свержению. А пока, от скуки, постепенно отжимал деревню за деревней у родственника.
Леопольд III просто не мог стерпеть такого удара, ведь потеря деревни, это потеря подданных. Потеря подданных - потеря налогов, а потеря налогов - потеря боеспособности его маленькой армии, состоящей из четырёх неполных рот.
Три десятка воинов под командованием однорукого капитана Севера прибыли в селение на рассвете. Задача, поставленная нам, была проста, как луковый суп – защищать крестьян до последней капли крови. Кто ж знал, что мы выполним этот приказ буквально?
Запуганные деревенские опоили нас снотворным, лишив возможности сопротивляться, забрав оружие и заперев в хлеву. Лошадей же наших они отравили смертельным ядом.
А потом в село зашли наёмники герцога. Сорок пять всадников в сверкающих шлемах, закованных с ног до головы в броню, спешились у нашей тюрьмы.
Они надеялись на лёгкую схватку, да чего там схватку, просто добить пускающих слюни во сне гвардейцев. Но то ли снотворное оказалось слабым, то ли мы слишком сильными. Когда двери хлева открылись, Четвёртая королевская бросилась в атаку вооружённая палками, верёвками и камнями, вынутыми из стены. Я дрался древком знамени, которое осталось при мне, и дважды сломал его в бою.
Ох, как мы сражались, как сражался наш капитан, разбивший булыжником голову одному из сержантов. Север завладел его мечом и начал ткать серебряные кружева на телах врагов. Чёртова дюжина гадов не увидела закат… но всему приходит конец. В итоге нас осталось трое: капитан, плешивый Каспар, проткнутый копьём и я – юнец в доспехах не по размеру.
- Герман, тебе не достанется это село, даже если ты убьёшь нас! Король намерен сражаться за него! Он пошлёт ещё людей! – обливаясь кровью, кричал командир, зажимая рубленную рану в боку.
Промокнув потное лицо шёлковым платком, герцог плюнул на говорившего и приказал нас казнить, напоследок пообещав приготовить племяннику сюрприз.
Удар мечом по голове лишил меня сознания. Много крови, разрывающая череп боль и зрение, которое восстановилось не сразу. Я вылез из кучи трупов товарищей, задыхаясь от дыма, стелющегося по земле.
Герцог сдержал слово - сюрприз был, что надо. Он полностью уничтожил деревню вместе с жителями. Видно, решил, что пусть она не достанется никому.
Обугленные головешки, мерцающие от жара красным угли и нагретые камни строений, растерзанные останки мужчин на обочинах, обнажённые тела женщин, бездыханные трупики детей. Эти мрази позаботились обо всех.
Я целую ночь бродил по пустым улочкам, пытаясь найти выживших, а потом взял лопату и отправился на кладбище копать братскую могилу для гвардейцев Четвёртой королевской роты. Я был большим докой в этом деле.
Они не были мне друзьями в полном смысле слова, да. Но они были моими боевыми товарищами. Теми, с кем я преломил хлеб, проливал пот и кровь. Их было дико жаль, но они знали, на что шли. А вот за что погибли крестьяне?
Крик, протяжный и пронзительный, вырвался из моей глотки, и я орал, пока не охрип, кляня всё на белом свете и обещая богу, дьяволу выполнить любой наказ, поручение, команду, что угодно, только бы эти гады сдохли. Бог не услышал меня. Он всегда слишком занят.
Сатана явился ко мне не в образе большегрудой красотки, не в сутане похотливого священника с тремя подбородками и даже не в виде чудовища с когтями и хвостом. Нет, он пришёл ко мне, напялив личину Яна – шмыгавшего носом мальчика из моего селения, умершего от оспы в день своего восьмилетия.
- Здравствуй, Эдгар, - мило улыбнулся мне падший ангел, пряча маленькие худенькие ручки за спину. – Ты звал меня?
Босой, серая домотканая рубаха, перепоясанная куском верёвки, рваные тёмные штаны с заплаткой на коленке, царапина на лбу и нечёсаные тёмно-русые волосы - именно таким я запомнил товарища. Вот только голубые глаза стали другими. Взглянув в них, я почувствовал головокружение и слабость в ногах.
- Ты готов совершить сделку? – шмыгнул носом лукавый, и я увидел, что в правой руке его зажата самодельная игрушка - деревянный лопоухий пёс, мой подарок на Рождество.
Да, да, это была точно моя игрушка. Глаза из разноцветных пуговиц разбегаются в разные стороны, хвостик из проволочки, которую я утащил из кузни дядюшки Анастасия, зубы из ракушек. Игрушку похоронили вместе с Яном, хоть и в общей могиле.
- Хочу покарать людей герцога Германа, - стиснув зубы, произнёс я, вспоминая растерзанные тела товарищей и холодные трупы деревенских.
- Это не проблема, а взамен малость, то чего ты не видишь и вряд ли когда используешь.
- Хорошо. Я согласен, нечестивый.
Склонив по-птичьи голову к плечу, сатана мило улыбнулся и кивнул.
***
Сила наполнила меня и повела вперёд. Я не спал третьи сутки, но шагал легко, закинув на плечо обломанное древко знамени. С улыбкой я рукой отбивал арбалетные болты часовых, в истерике оравших на крыше.
Стены сторожевой башни, в которой скрылись наёмники и свита герцога, не остановили меня. Я шутя выбил дубовую дверь, расколов её пополам, и расправился с каждым из тридцати двух человек, оставив напоследок жирного хряка, приказывавшего пытать крестьян и убивать детей с той же лёгкостью, с какой он мочился в кусты лопуха.
Мне доставило удовольствие погонять де Шарти по башне, а затем засунуть ему в глотку знамя нашего полка. Герман давился древком, изо рта вырывались потоки слюны вперемешку с кровью, а я всё вколачивал обломок глубже, смотря, как его глаза тускнеют и превращаются в безжизненные бельма.
- Сдохни, тварь! Подавись Четвёртой королевской, мразь!
Оставив навсегда замершую тушу в луже мочи и дерьма, я покинул башню, напоследок забрав себе лошадь герцога – великолепного коня вороной масти. Назову его, пожалуй, Угольком. Пустив скакуна шагом по дороге и всё ещё удерживая в руке знамя с белым тигром на красном фоне, я, сгорбившись в седле, покидал село, превратившееся в кладбище.
Из меня будто вынули тепло жизни, оставив вместо этого горсть тлеющего пепла с пожарища. И всё же я был доволен.
Теперь мне плевать на все муки ада, демонов, которые будут рвать меня на части целые столетия в Преисподней, и душу, которую потерял. Я совершил честную сделку и получил то, чего желал. Меня не обманули, я сам этого захотел. А что там будет дальше… поживём-увидим.
Автор: Владимир Сединкин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/40549-znamenosec.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: