В начале 90-х был период, когда продукты из магазинов исчезли, как сейчас говорится, «от слова совсем». На рынках, во-первых, тогда тоже изобилия не было, и, во-вторых, уровень зарплаты и порядок её выдачи не позволяли туда даже заглядывать. В общем завод , в очередной раз, помог — километрах в трёх от основного участка выделили на брошенном поле пару соток под картошку и вспахали. Кстати, владелец, точнее собственник или арендатор земель в округе был наш завод. Местный совхоз даже был в то время структурным подразделением завода.
Это я вполне серьёзно, была тогда реальная потребность в натуральном хозяйстве. И у завода, и у его работников. Ходили туда не очень часто — и далеко, и времени всего то было 2 дня выходных в неделю. У меня и того меньше, не каждый выходной вообще то в сад попадал. Из всех операций по обработке картошки запомнилась прополка, совмещённая с окучиванием.
Ранним утром, примерно полшестого утра, с сыном, взяв тяпки и водички, отправились на поле. Дорога занимала минут 40, по тропинкам по лесу. Главная задача была на этом этапе — не заблудиться. Прямой дороги нет, какие то тропинки, овраги, несколько раз в этих местах за все время садоводства мы серьёзно плутали, но это отдельная история. В этот раз попали благополучно, почти сразу. Поле перед нами уже несколько лет не использовалось, соответственно, сорняков было море всяких типов. Бурьян, если поточнее. А картошки не было видно совсем. Вдобавок лето в разгаре, почти без дождей — земля ссохлась, травка повыгорела. Что то мы расстроились, но к работе приступили. Кто занимался прополкой, окучиванием и прочими делами, тот поймет, что мы чувствовали к концу операции по обработке двух соток посаженной картошки.
Солнце к тому времени стало серьёзно припекать, но мы мужественно все закончили. Честно сказать, сразу после этого упали на землю, руки раскинули. И как то нам было уже все равно, какие там слепни с мухами кусачие, что спину колют всякие сучки и прутья, даже что солнце печёт.
Через какое то время мухи с муравьями начали кусаться, сучки колоться и захотелось попить. Начали собираться домой, время было ближе к полдню.
Из кустов вылез гражданин, тоже из наших садов. Посмотрел на свой бурьян.
- Вам то что не работать, вон у вас картошка какая хорошая. И все то по блату — председатель дал вам участок почище! И картошка сильная ботва, и сорняков нет!
Мы посмотрели на своё поле — и правда, ботва у картошки поправилась сразу, поднялась, позеленела. Ожила, как будто её полили. И земля вроде почернела, когда её прорыхлили, и сорняков нет. Как то приятно стало, и усталость немного ушла. Разубеждать мы его не стали.
Мужик совсем загрустил, но начал тяпать для порядку. А работать в солнцепёк действительно невозможно. Что он там сделал, мы не досмотрели. Он нас по дороге домой догнал, и всё что-то ныл.
По отдохнувшему полю первый год выросла картошка неплохо. Потом мы её на тележке перевозили в основной сад и понемногу домой в гараж. Тоже работка была не очень приятная. Но вот такие времена были, жить то надо. Правда, от этого поля через год отказались — уж очень далеко от участка. Но договаривались и сажали картошку в других местах, пока эти лихие года не прошли.
Это обозначение периода мне очень не нравилось, пока не понял, что можно применять другой смысл слова «лихо». Основной синоним этого немного устаревшего термина - «беда», а не «удаль», которую обычно подразумевают говоря о лихих девяностых