В 71 году до новой эры в битве при Силаре армия восставших рабов Спартака потерпела поражение от легионов Марка Красса, а сам предводитель повстанцев по утверждению летописцев погиб в бою и его тело не было обнаружено. В обсуждениях под моей публикацией под названием: «Гибель Спартака. Загадка исчезновения тела полководца» был оставлен комментарий подписчика, который излагал свое мнение в отношении загадочной пропажи тела Спартака после боя: «Остается предположить одно – он остался жив! Видимо, его соратники переодели раненого вождя в доспехи римского легионера и он после выдал себя за раненого римского воина, что было не трудно, так как в римском войске было много нанятых воинов из варваров, некоторых даже избрали в императоры! После Спартак покинул Италию и ушел в родные края во Фракию, откуда был родом. Фракия, надо отметить, не раз восставала, вот там и надо искать судьбу Спартака».
Я полностью исключаю даже ничтожную вероятность того, что военачальник повстанцев не погиб в битве при Силаре, но, тем не менее, сделаю попытку найти хотя бы косвенные доказательства тому, что после подавления восстания рабов Спартак мог остаться в живых. В древнем Риме существовало правило – предъяви тело как доказательство смерти человека, что не было сделано после осмотра поля боя римлянами на предмет поиска трупа Спартака. В таком случае напрашивается естественный вывод о том, что тело убитого или раненого вождя рабов было унесено телохранителями. С другой стороны, после битвы при Тразименском озере Ганнибал отдал приказ своим воинам найти тело погибшего римского консула Гая Фламиния, чтобы с подобающими почестями предать его труп погребению. Но тело консула так и не было найдено, хотя погиб он однозначно, тому были свидетели и более того, известно даже имя его убийцы – инсубра Дукария, обезглавившего труп римского полководца и в качестве трофея снявшего с него богатые доспехи. Поэтому легионеры Красса также могли просмотреть на поле боя или не узнать обезображенное многочисленными ранами тело Спартака. В одном из комментариев я читал возражение этому мнению, автор которого логично предположил, что к опознанию тела Спартака римляне обязаны были привлечь 6000 плененных рабов и его обязательно бы нашли на поле боя по знаковым предметам – богатым доспехам, оружию, татуировкам на теле. Но для меня крайне маловероятно, чтобы римляне заставили пленных рабов осматривать на поле боя каждый труп, так как уже на следующий день Красс повел свое войско преследовать отступивших в горы повстанцев. В битве при Тразименском озере Ганнибал пленил гораздо большее количество легионеров, чем римляне рабов в битве при Силаре, тем не менее, труп полководца Фламиния так и не был опознан среди 20 000 тел погибших воинов противника.
Настораживает и отсутствие в архивных хрониках имени убийцы Спартака. Мы знаем многих воинов античности, которые увековечили свои имена тем, что в ходе битвы убили полководцев неприятельской армии, к примеру, тот же инсубр Дукарий или спартанец Аманат, поразивший предводителя персов Мардония в битве при Платеях. Мне могут возразить и привести имя Феликса из Помпей как потенциального убийцу вождя повстанцев, благодаря найденной фреске в Помпеях с изображением, якобы, последнего боя Спартака. На самом деле еще столетие назад итальянские ученые доказали несоответствие временного периода изготовления фрески с восстанием рабов. Существует большая вероятность того, что в суматохе ожесточенной битвы имя римского легионера, поразившего Спартака, могло остаться не известным, так как римлянин просто не знал его в лицо и не мог впоследствии похвастаться своей причастностью к гибели предводителя рабов.
Косвенным доказательством смерти Спартака служит тот факт, что после поражения повстанцы незамедлительно той же ночью отступили в горы, и разделились на четыре крупных отряда, скорее всего по национальному признаку. Это могло случиться только в случае смерти вождя и отсутствия в армии единоначалия. Если Спартак был ранен и остался жив, то он смог бы убедить соратников в том, что разобщенность армии в первую очередь приведет к дальнейшему поражению в войне. Разделение армии повстанцев на отдельные контингенты свидетельствовало об их невозможности дальнейшего оказания сопротивления римлянам именно по причине отсутствия управления войсками при довольно значительной оставшейся численности воинов. Мы не знаем, насколько серьезна была рана Спартака, полученная от удара копьем в бедро, и были ли у Спартака другие ранения. Аналогичную рану в бедро в Лигурии получил в битве карфагенский полководец Магон и спартанский царь Агис III в сражении при Мегалополе. Магона с поля боя вынесли телохранители, и от полученной раны он вскоре скончался, а Агис предпочел отступлению смерть на поле боя и также как Спартак, стоя на одном колене, отражал нападение македонян, пока не был поражен в грудь брошенным издали копьем. Поэтому высказывание о том, что в случае выживания Спартак обязательно проявил бы себя впоследствии на другом театре ведения боевых действий, от Фракии, Мезии и до Дакии, несостоятельны по той причине, что вождь рабов мог получить серьезные раны и остаться калекой. В таком случае он был бы вынужден вести малоподвижный образ жизни. Но полученная рана могла оказаться и не серьезной. По Плутарху в битве при Селассии предводитель ахейцев Филопемен атаковал спартанцев, и метательное копье пробило стратегу насквозь оба бедра. Вытягивая вперед ноги и двигая ими попеременно, он сломал древко копья посередине и велел извлечь каждый обломок отдельно. Освободившись подобным образом, Филопемен обнажил меч и пошел через первые ряды на врагов, воодушевляя этим воинов.
Маловероятно, чтобы телохранители незамедлительно могли переправить морем раненого Спартака после битвы на территорию Фракии, как утверждается в другом комментарии. В данный период времени там стояли легионы Марка Лукулла, который только что победоносно завершил кампанию по усмирению Фракии, Мезии и западного побережья Черного моря с расположенными там многочисленными греческими колониями. Кроме того, в зимний период времени на море отсутствовала навигация, и плыть на корабле было крайне опасно, что показала безуспешная попытка Цезаря добраться обратным маршрутом из Аполлонии до своих легионов стоящих в Брундизии. Если рабы и сделали попытку покинуть территорию Италии, то предпочтительным для них местом временного убежища могла послужить более близкая Сицилия, на которую восставшие также не смогли ранее переправиться через узкий пролив по причине тех же зимних штормов. В одном комментарии говорится, что после битвы при Силаре у повстанцев не было шансов скрыться от римлян, конная разведка которых выявляла места сосредоточения рабов, а подоспевшие легионы по частям уничтожали противника. Тем не менее, один отряд рабов численностью в 5000 человек добрался до Этрурии и только там был уничтожен Гнеем Помпеем, возвратившимся с армией в Италию из Испании. Теоретические шансы не замеченными покинуть Италию по суше были у малочисленных групп повстанцев. Смогли же шесть карфагенских конных гонцов Гасдрубала отправленных к брату Ганнибалу в 207 году до новой эры беспрепятственно пересечь вражескую территорию в Италии на расстоянии 400 километров в разгар ведения боевых действий. Они были перехвачены римскими фуражирами только у самого лагеря карфагенян.
Рабы после поражения в битве при Силаре действовали на территории южной Италии еще двадцать лет. О существовании довольно крупных очагов сопротивления повстанцев римлянам свидетельствует Саллюстий, заявляя, что спустя несколько лет в Сенат приходили сообщения о новых восстаниях рабов в Капуе и Апулии. Светоний также пишет, что в Апулии подготавливалось новое восстание рабов. И если Светоний говорит о захвате спартаковцами области Фурий, то Саллюстий свидетельствует, что в руках повстанцев находилась вся территория Апулии и Бруттия. Для подавления восстания в 63 году до новой эры туда был направлен военный контингент под командованием Квинта Метелла Критского. На следующий год по пути к месту назначения в провинцию Македония, по указанию Сената туда же был отправлен Гай Октавий, который по Саллюстию: «Уничтожил остатки захвативших Фурийскую область беглых рабов из войск Спартака и Катилины». По сведению Цицерона большой отряд спартаковцев после поражения при Силаре захватил на юге Италии город Темесу и долго держался там, давая успешный отпор римским войскам. Но имя Спартака уже больше никогда не упоминается в хрониках летописцев и это дает нам повод полагать, что если бы мятежный гладиатор остался в живых после битвы при Силаре, то непременно возглавил новый очаг сопротивления рабов в южной Италии.
