В подвале старой хрущевки пропадает мальчик. Мать тщетно пытается его отыскать, но даже спасательные службы оказываются бессильны. Одноногий старик, живущий на первом этаже дома, вызывается помочь убитой горем женщине. Они спускаются в подвал, и ей становится ясно, что поиск может затянуться надолго. Если не навсегда.
Продолжение. Все главы здесь:
Живешь себе, никого не трогаешь, вечером по ящику слышишь, что первое место по продажам книг занял роман Оруэлла «1984» и вспоминаешь этот тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.
Тебе всего или целых пять лет. Это смотря с какой стороны посмотреть. Тебе ничего не нужно, ты счастлив сам по себе и жизнь кажется огромной и чудесной равниной, раскинувшейся у твоих непоседливых ног. Для полного счастья не хватает лишь ароматного бочкового кваса, но бабушка вот-вот должна принести… Наталья даже услышала ее шаркающие шаги за дверью, позвякивание крышки бидончика, на боку которого красовалась огромная нарисованная ягода клубники. Потом раздался мелодичный перелив дверного звонка…
Ей так не хотелось открывать глаза. Было душно, жарко и одновременно холодно.
«Как так?», – подумал она. «Неужели я заболела, не послушав вчера бабушку и съев целых два холодных, обжигающих пломбира по двадцать копеек…»
Наталья открыла глаза и сон нехотя растворился в темноте. Она стояла совершенно одна в каком-то мрачном пыльном месте, полностью лишенного света и только странная трель, напоминающая ей какой-то звук из детства, раздавалась из кармана толстой ватной куртки.
Она тут же вспомнила сон, звонок, бабушку, квас, теплое лето и даже Оруэлла. Мгновение спустя память услужливо донесла все, что с ней произошло за последние несколько часов и Наталья вздрогнула.
Звонок продолжал звенеть. Не слишком настойчиво – она даже подумала, что приятный звук из сна продолжает звенеть в ее ушах. Легкая, убаюкивающая музыка.
Потом она вспомнила окончательно.
Огромный, сверкающий зуб ковша, раздробив дыру в потолке, лязгнул, вспорол бетонную плиту, словно бумагу.
Грохот камней оглушил ее. Она почувствовала, как дядя Витя прижимает ее к себе, потом вновь раздался мощный удар, гораздо сильнее предыдущего.
Земля под ногами пошла куда-то влево и их с дядей Витей разъединило. Чудовищная сила помимо их воли буквально оторвала их друг от друга. Она осталась на одной стороне трещины – а дядя Витя на другой.
Она протянула ему руку, пытаясь ухватить дрожащую старческую ладонь, но ее отбросило, потом еще раз. Наталья ударилась головой о косяк. Боль пронзила от плеча до поясницы – такая острая, что поначалу она не могла даже вздохнуть. Перед глазами заплясали радужные пятна.
Дядя Витя пропал и все смешалось перед глазами. Неведомая сила схватила облаченное в толстый бушлат тело (спасибо, дядя Витя!) и потащила за собой куда-то вниз словно пушинку. Похожее ощущение она как-то испытала в Грузии, в Тбилиси, где отдыхала после окончания универа. Пол в хостеле ожил, поплыл, увлекая за собой все вещи и людей, и сопротивляться этому не было никаких сил. Она запомнила только непреодолимое чувство страха перед неведомыми силами природы
Теперь Наталья попыталась удержаться, судорожно хватаясь за любой выступающий предмет, но в темноте это сделать было практически невозможно. Острая боль в руке, отдающая в лопатку, усугубляла ее положение.
В конце концов наступила тишина, в которой она пролежала неизвестно сколько времени. Странная, давно забытая трель вывела ее из сладкого анабиоза.
Наталья открыла глаза, затем нащупала в кармане телефон, который продолжал звонить – робко и осторожно, будто не желая ее лишний раз тревожить.
– У меня стоял другой звонок, – сказала она сама себе. – Кажется, Бритни Спирс «…Baby One More Time»…
И вдруг она вспомнила. Это воспоминание заставило ее вздрогнуть и похолодеть. Дрожащими руками Наталья достала телефон и посмотрела на экран.
Бабушка Вера была еще жива, когда Наталья купила свой первый мобильный телефон, и чтобы отличать звонки, поставила эту мелодию, напоминающую ей детство… трель дверного звонка.
– Господи… – прошептала Наталья, не веря своим глазам.
Номер, который высветился на экране, давным-давно не существовал.
Она перестала дышать, боясь спугнуть наваждение.
Даже если кто-то просто перепутал, даже если это чья-то глупая шутка… слеза выкатилась из уголка глаза с размазанной тушью и скатилась по щеке. Она понимала, что все это – лишь игра воображения. Возможно, ее ударило кирпичом по голове, или придавило плитой – в конце концов, экскаватор, производящий строительные работы – был вполне реальным и мог зацепить.
– Но… ведь… – прошептала она в темноту и замерла.
Телефон прыгал в трясущихся руках и в любую секунду мог упасть на полуразрушенный бетонный пол.
Пришлось сделать длинный вдох, потом выдох.
Наталья боялась нажать на кнопку ответа, потому что знала, что ничего не услышит. Или услышит? Она уже поняла, что в этом подвале творятся странные, не поддающиеся пониманию вещи.
Когда бабушка умерла, Наташа была в другом городе – училась в университете и в тот день они группой отмечали день рождения друга. Признаться честно, она немного перебрала и известие о смерти бабули не сразу дошло до ее затуманенного сознания.
Она осознала, что случилось, в общаге, под утро, когда сошел хмель. Ужас произошедшего буквально сбил ее с ног.
Она отказывалась верить, что оказалась такой… жесткосердечной, эгоисткой, не смогла быть там, рядом с нею, не могла сжать ее теплую родную руку, не могла погладить ее по голове и поцеловать в морщинистую щеку.
Наташа всхлипнула и нажала на кнопку ответа.
В этот момент где-то в отдалении, в глубине подвала кто-то позвал ее по имени. Или показалось.
Дрожа всем телом, она прижала трубку к уху – одновременно боясь пропустить оклик из темноты.
В трубке что-то затрещало, потом раздался стук и будто бы мелодия – далекая, словно лететь ей пришлось много-много тысяч километров.
– Алло! Алло! Внученька! Это ты? Наташенька! Алло!
Наташа посмотрела на трубку. Слезы градом катились из ее глаз, и она не могла вымолвить ни слова. Это был голос бабушки Веры.
Но как такое возможно? Как?!
Она затрясла головой, будто пытаясь прогнать видение – но голос из трубки не исчез. Наоборот, он заговорил более настойчиво, с тем самым бабушкиным задором.
– А я говорила, что все это ерунда, ваши телефоны! Сходила бы на почту и поговорили бы нормально! Хотя дорого из Питера звонить сюда! Алло! Наташенька!
– Бабушка, – прошептала Наталья. – Бабуля! Милая! Это ты?
– Внученька! – Бабушка обрадовалась, услышав ее голос и радость эта была такая неподдельная, такая искренняя и добрая, что Наташа вновь расплакалась.
– Господи! Что у тебя случилось?! Ты плачешь?!
– Бабушка… бабуля… – Наталья не могла больше и слова вымолвить… – Нет… нет… у меня все хорошо… Это я… это я, Наташа, ты слышишь меня?..
– Я слышу, слышу! Только треск какой-то! Пойди на почту и позвони нормально! Это же дорого, что я тебе звоню на мобильный. – Она тут же спохватилась. – Погоди на почту! Ты в Ленинграде? – она называла Санкт-Петербург по-старому. – Ты там? Что случилось, быстро скажи бабушке! – ее мягкий и одновременно твердый голос придали Наталье сил. Женщина перестала всхлипывать.
– Ничего, бабуля, только не волнуйся! Я просто по тебе очень соскучилась!
– Господи! Как же ты меня напугала, девочка! Нельзя так, у бабушки совсем сердце слабое. Сейчас пойду валерьянку пить. Напугала меня! Расскажи лучше, как там у тебя? Как общежитие, как учеба? Как великий город на Неве?
– У меня все хорошо, бабуля! – Наталья напрягла память, чтобы вспомнить величественное здание общежития университета на Мытнинской набережной, прямо напротив Эрмитажа, но воспоминания эти были далеко-далеко, словно в тумане.
Ей так много хотелось сказать родному человеку, так много произошло за эти годы, что и нескольких лет не хватило бы все описать. Но горло схватил спазм и при воспоминании о той треклятой вечеринке в старой общаге на Мытне из глаз снова хлынули слезы. Будь она неладна – и общага и пьянка и весь этот универ!
Лишь одна неотступная мысль сверлила мозг и Наталья не могла от нее отделаться.
Если все же предположить… просто на секундочку… что это какой-то природный катаклизм, какой-то временной разлом, вытворяющий такие штуковины, если это все по-настоящему… может быть… может есть шанс…
Наталья с трудом проглотила комок и заставила себя успокоиться.
– Бабуля… – произнесла она. – Послушай…
Внезапно тьма вокруг нее словно на мгновение рассеялась, и Наталья увидела часть коридора с дверями подвалов – они выглядели совсем по-другому, чем раньше, даже номера на дверях были другими и сами двери и даже замки были другими. Здесь все было иначе.
– Мама… мамочка… – далекий, нереально далекий голос взрезал сумерки и пыль, белесыми клубами витающая перед нею – пришла в движение, потянулась в сторону далекого голоса.
Наталья вздрогнула и посмотрела на трубку. Сердце ее застучало пуще прежнего.
– Наташенька, – голос бабушки Веры вновь стал беспокойным. – Ты сейчас где? Я слышала чей-то голос будто бы… это ребенок кого-то зовет? Он потерялся?
– Нет… то есть, да… – Наташа нехотя отняла трубку от уха, потому что не могла сконцентрироваться. Сердце дико колотилось. Она не могла упустить НАПРАВЛЕНИЕ, откуда раздался голос. Подвал в этой части делился на три рукава, левый, правый и тот, что располагался прямо перед нею. И не могла положить трубку, просто не могла допустить, чтобы бабушкин голос вновь исчез, и она так и не успела сказать ей все, что хотела. И все, что должна была сказать.
– Если какой-то мальчик потерялся, ты должна помочь ему, – твердо заявила бабушка. – Иди помоги, потом поговорим. Я тебе перезвоню.
Наталья всегда удивлялась и даже поражалась прозорливости своей бабушки. Вот и в этот раз ее, казалось бы, случайное замечание попало не просто в цель, оно поразило ее в сердце.
– Нет, бабуля, нет! Никто не терялся… это… – не могла же она сказать, что это ее сын, внук бабушки Веры, Алеша потерялся в чертовом подземном лабиринте, из которого нет ни выхода, ни входа!
– Я же слышу, внучка, – спокойно сказала бабушка. – Ты должна помочь ребенку. Ты взрослый человек, возьми себя в руки и сделай, что должна.
И тут, словно в подтверждение ее слов, снова раздался крик – теперь он раздавался, кажется, из левого ответвления и был еще более испуганным.
– Иди, – сказала бабушка. – Иди, Наташенька. Помоги ребенку. Мы еще успеем поговорить. К тому же у тебя новый телефон, так что я всегда буду на связи. Ты же его теперь с собой носишь, не то, что мы раньше… – вздохнула бабушка.
– Бабушка, бабуля! – чуть не выкрикнула Наталья. – Какое, какое сегодня число?
Наступила пауза, сквозь которую слышался отчетливый треск и помехи. На заднем фоне, где-то далеко-далеко, зазвучали позывные радиопередачи, которую бабушка всегда слушала – это был «Маяк» и далекий бабушкин голос, почему-то нисколько не удивленный, ответил:
– Пятнадцатое сентября, Наташенька… Девичья у тебя память, – мягко добавила она.
– Мамочка! Ты где?! – далекий детский голос, напуганный и одинокий, раздался, кажется совсем рядом, и Наталья резко повернулась в его сторону.
Коридор там поворачивал на девяносто градусов вправо, в его углу были свалены картонные коробки, метлы и ведра, будто бы дворники только-только закончили работу, поставили инструменты и ушли на обед.
Легкая, почти неосязаемая тень мелькнула по треснувшей кирпичной стене, увешанной, словно прошлогодними гирляндами, бахромой паутины.
– Девочка моя, иди, помоги ребенку, – снова услышала Наталья в трубку и опомнилась. – Потом поговорим. У нас еще будет время… – бабушка вздохнула.
– Бабуля, милая… – Наташа в изнеможении прислонилась к деревянной двери с цифрой 14, коряво нарисованной белым мелом прямо на досках. – Господи… а год… какой сегодня год?
Бабушка снова вздохнула.
Только теперь Наталья почувствовала неимоверную усталость. В горле у нее пересохло, а ноги подгибались от усталости.
– Вчера было три года, как не стало дедушки, – тихо сказала бабуля.
Наталья быстро подсчитала цифры. В глазах ее померкло, она медленно осела на пол, не в силах вымолвить ни слова.
– Бабушка… бабуля… милая моя… Господи… – слезы текли по ее щекам, и она размазывала их по щекам. Лицо горело. Сердце стучало так сильно, что все вокруг ходило ходуном.
– Внученька! Я здесь! Ты не волнуйся, у меня все хорошо. Иди. Иди, помоги этому мальчику, он ждет тебя. Я люблю тебя, милая. Люблю. – Бабушкин голос был тихим и добрым, таким, каким его запомнила Наталья.
– Сегодня вечером… – начала Наталья и тут голос ребенка позвал ее совершенно отчетливо и явно. Это был Алешка.
Она вскочила на ноги и побежала вперед. Голос шел оттуда, где стояли эти ведра.
– Я позвоню тебе вечером, бабуля! Никуда не уходи, слышишь! Не уходи, будь дома!
– Конечно, милая, куда же мне уходить? – тихо сказала бабушка. – Беги, помоги малышу, он совсем один…
– Совсем один… – эхом повторила Наташа. – Я люблю тебя, бабушка…
– Я тебя тоже очень люблю, Наташенька… береги себя, прошу тебя.
Связь резко оборвалась.
Наташа свернула за угол, задев ногой метлу. Та упала на пол с гулким звуком, треснувшись о пустое ведро. Откуда-то высочил черный как смоль кот с горящими желтыми глазами и с диким воем бросился со всех ног наутек.
Наташа шарахнулась от него, повернулась, оступилась и упала, выронив трубку.
Внутри ее все похолодело.
Нужно было сказать!
Нужно было все ей сказать!
Мысли в голове метались как молнии и волна сожаления нахлынула на нее, затопив лицо слезами.
Даже когда большая черствая рука легла ей на спину, она не шелохнулась.
Старик гладил ее по голове и молчал.
Есть боль, которую нельзя выразить словами.
Он это знал как никто другой.
