Лес помогал мне отпустить свои страхи и переживания. Сама мысль о том, что сегодня я пойду домой через лес, была моим внутренним спасением. Уже много лет я хожу этой дорогой, ускоряю шаг по пути к моему месту, а как только захожу в него, сразу иду медленно и дышу полной грудью. Была бы моя воля, жила в нем! Другой мир, кардинально отличающийся от злого реального. Здесь никто не обидит и не отнимет мысли. Треск качающихся деревьев и пение птиц, которых всегда так тяжело разглядеть в безграничном количестве листьев. Будто этот рай лично мой, созданный для меня.
Здесь редко бывают люди, все предпочитают ходить короткой дорогой или в облагороженные парки. Первобытный, с еле заметными тропинками, такой родной. Густота леса говорила о его могуществе, о великой ценности внутри его сердца. Метающиеся белки, своими цепкими лапками, проворно бегали по стволу деревьев. Иногда ужи проползали совсем близко, быстро скрываясь в низине деревьев. Все это было прекрасной частью моего дня, но один момент я особенно любила – проходить рядом с небольшим ручьем, который вовсе и не заметить, если не прислушаться. Он был ближе всего к выходу из леса, потому там я часто задерживалась, слушая его течение. Возле ручьяиногда плакала, может потому, что нужно было возвращаться в реальный неприветливый мир с его предательствами и ложными надеждами. Я и не знала, что сегодня гуляла последний раз в своем лесу. Лесу, который был моим.
Я не поняла, от чего кашляю во сне. Едкий дым врезался в глаза. В комнате все затянуло серым, я побежала на кухню, но там ничего не горело. Пробежалась по всем комнатам, но и там была статика. Подбежала к окну и увидела то, что мой разум отказался принимать. Мой лес полыхал самым свирепым пламенем. Я выбежала в своей пижаме из дома, не закрыв дверь и устремилась к пожару. Пламя было настолько сильным, что за версту чувствовала его жар. Смог накрыл все в округе, пожарные машины, словно жуки-солдатики, мчались друг за другом, издавая истошный гул.
Люди бежали к своим машинам и уезжали, дети плакали, животные были сами не свои – бегали по всей улице, не зная, куда спрятаться. Я стояла, задыхаясь от горечи в горле и слезы текли ручьем, не могла пошевелиться, пока кто-то не снес меня и не потянул за собой, крича, что нужно бежать. Три долгих дня пожарные тушили мой лес. Этот участок эвакуировали и мне пришлось наблюдать за лесом только через телевизор и читать статьи из газеты. Когда узнала, что пожар, наконец-то, устранен, ринулась туда.
Дышать было по-прежнему тяжело, чувствовала, как краснеют глаза и свербит в носу. Полицейские в масках находились в полупрозрачных тентах, наблюдая за тем, чтобы никто не проник на территорию. Подождала некоторое время, пока они отвлекутся и побежала. Столько желто-черных лент не видела даже в фильмах. Пролезла сквозь них и не оборачиваясь, побежала ко входу в лес.
…Черное…
Бежала и слезы градом лились по щекам.
…Мертвое…
Упала на колени, содрав с них кожу и стиснула зубы.
Не осталось ничего. Ни одного живого места. Ни одного крохотного дерева. Все сгорело до тла. Все лесные существа погибли. Ручей…
Прошло несколько лет с момента пожара. Я уехала оттуда в течение недели, погрузилась в работу и темные мысли связали меня нитями, но казалось цепями. Здоровье ухудшилось, сон был кратковременным и тревожным, а сама закрылась ото всех и просто существовала.
С самого детства я была в этом лесу, еще тогда он тронул меня до глубины души. Там мой отец много времени проводил со мной, пока его не сразила неизлечимая болезнь. Лес был моей единственной связью с ним, как ничто другое. Теперь в памяти только тот неописуемый ужас, который со мной навсегда.
Я больше никогда не ходила ни в парки, ни в лес. Взгляд был прикован к земле, пока куда-то шла. С переездом у меня никого не появилось, ни друзей, ни семьи. Кто захотел бы жить с человеком, который постоянно прибывает мысленно не в физическом мире.
Сегодня было много работы и пришлось задержаться. Все уже ушли как несколько часов и только упавшая на пол кружка, которая осколком прилетела в ногу, дала понять, что я могу остаться ночевать на работе.
Убрав осколки и налепив пластырь на рану, я забрала работу на дом. Две увесистые папки антрацитового цвета отражали мой разум и сердце. Покинув здание, направилась по привычному мне пути домой. На улице уже никого не было, а я даже не знала, который час. Может быть уже было за полночь.
Почувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Обернулась. Там стоял мужчина и мне стало не по себе. Он шел позади меня, но казалось, будто он идет за мной. Ускорила шаг, и он сделал то же самое. Одна из папок выскользнула из рук и раскрылась – ушлый ветер сразу подобрал бумагу и начал с ней забавляться. На секунду остановилась, но здравый смысл взял верх, и, сжав другую папку в руке, я побежала.
Преследователь бежал за мной, не сбавляя шаг. Якричала о помощи, только улицы были пустыми. «Хорошие девочки уже давно спят».
Силы уже были на исходе, я задыхалась и в отчаянии пыталась швырнуть папкой в преследователя, в надежде, что попаду и это его остановит. Попытка не увенчалась успехом, я слышала его шаги с каждым мгновением все ближе. Бежала по неизвестной мне дороге, которая становилась все уже. Глаза были направлены к небу, силы оставляли тело. В секунду поняла, что забежала в лес. Невероятное чувство кинулось на мой страх, и я упала в это же мгновение. Закрыла глаза – будь, что будет.
…Пахнет…
В голове тот самый чарующий запах хвои.
…Слышу…
Птицы, деревья, ручей.
Нежные объятия. Я знаю эти руки. Эти добрые папины руки. Мои колени были сбиты, и отец обнимал меня, сидя рядом. Он взял пару листочков подорожника и с отцовской заботой приложил их к моим коленям. Его добрые глаза и улыбка растрогали меня, но я не могла сказать ни слова.
Мы были в нашем лесу, я это знаю наверняка. Времени не было, было важно другое. Он взял мою руку, повернул ее ладошкой вверх и положил мне туда несколько ягод голубики. Я смотрела на него, не отрывая взгляда. Не прекращая улыбаться, он жестом показал, чтобы я ее съела. Нежный сок растекся по горлу, я обняла его так крепко, как никогда.
Я очнулась в больнице. Осмотрев палату, одернула с себя простынь и посмотрела на тело – несколько ссадин на ногах, сбитые колени, ничего серьезного. Вытащила иглу от капельницы и прижала прокол ватой, которая была на комоде. Свет в палате был таким ярким, что я не сразу смогла видеть все предметы. На подоконнике стоял единственный горшок, но растения не было видно. Мне захотелось подойти к нему и взглянуть поближе. Внутри горшка был маленький, размером с ноготок, росток голубики, а рядом лежала записка.
«Человеку нужно ровно столько счастья, сколько он сможет обнять»