Место, куда попала Глафира, строго говоря, нельзя назвать женским лагерем. Как таковых женских лагерей — в формате советских тюрем для женщин — в системе ГУЛАГа не было. Каждый ИТЛ состоял из лагерных отделений, лагерных пунктов, разбросанных нередко по достаточно обширной территории.
Женские лагерные отделения были необычайно крупными, где содержалось одновременно несколько тысяч женщин. Женщины были практически в каждом лагере, содержались в женских зонах. В зоне находились бараки, столовая и другие бытовые помещения. Женская зона отделялась от мужской колючей проволокой. Мужчины и женщины пересекались на работах, когда их выводили из зоны.
Женщины, с которыми Глафира оказалась на зоне, были разного возраста, национальности и культуры.
Следственный изолятор, камеру в тюрьме , этап - все это было невыносимо переносить. Однако, это были цветочки, а настоящий Ад был впереди. Настрадавшись по пути в лагерь от унижений и грязи, Глафира надеялась отмыться по прибытии на место. Однако, это оказалось непозволительной роскошью. Кусок чистой марли, мыла, тряпки, даже горячую воду – нельзя получить законным путем! Причем, воды может и не быть. Баня – обязательная процедура в любом лагере там превращалась в недостойное унизительное зрелище, похожее на рабовладельческий рынок. .. Новоприбывших заключенных раздели донага. Парикмахеры проверили на вшивость, побрили лобки, подмышки и оценивающе осмотрели новый живой товар. Вскоре к ним присоединились остальные «купцы» из сидельцев и сотрудников разных рангов. Так началась ломка характера, выжигание всего человеческого, что еще теплилось в душах ,осужденных на долгий срок женщин.
Многие ломались в первые дни – безысходность, отсутствие даже проблеска надежды делают свое дело. Конечно же, можно заартачится, строить из себя недотрогу, верную жену. Альтернатива – натягивай портки, набрасывай бушлат, подпоясывайся кушаком и бреди в тайгу валить лес. От сего мгновенья и до конца срока! А доживешь ты? Шансов ноль, а через несколько суток непосильной работы прибежишь обратно, готова на все. Конкуренция жесткая. Кто не успел, не поступился принципами морали – тот опоздал и уже никуда не едет. Взвесив все «за» и «против», понимаешь – лучше принять предложение, чем идти на смерть. Все равно по пути будешь многократно изнасилована. Почему, в таком случае, не продать себя подороже?
Для лагерниц, любой, кто мог расплатиться за секс едой, послаблением режима, переводом на более легкую работу считался блатным. Каторжанами мужского пола независимо от их статуса в качестве оплаты сексуальных услуг использовались продукты питания. Валютой ИТК также была махорка, редко папиросы, спиртное, наркотики. Лагерные сотрудники, включая вольнонаемных, имели возможность существенно скрасить срок узницам, определив их на легкие работы. Это могла быть прачечная, медпункт, кухня, швейная мастерская, бухгалтерия.
Все это Глафира узнала в первый же день прибытия в колонию.
Она попала в камеру, где стояли двух и трехъярусные нары. Первый этаж со всех сторон был занавешен тряпками и одеялами. На ее удивленный взгляд старшая сокамерница, которая проводила инструктаж, объяснила, что там делают - она увидит ночью. А если захочет - может стать одной из этих «шалашовок» - участниц оргий, которые там происходят.
К всеобщему недовольству старшая была снисходительна к Глафире и сразу объяснила ей то, что другие проходят сами. Она поучала, как надо быть осторожной и хитрой, не попадаться в лапы лагерного начальства, быть угрюмой и не выделяться. Многих женщин насиловали лагерные начальники, а за всякий протест либо добавляли срок, либо расстреливали тут же.
Главной была – «второходка» - авторитетная и долго находящаяся в местах лишения свободы женщина. Была она далеко не слабой и довольно суровой, но считалась справедливой. Она следила за порядком, уборкой и пресекала бурные проявления чувств: либо скандалы опытных зечек или рыдания новенькой, впервые переступившей порог камеры. Первое время к Глафире относились настороженно, пытаясь вывести из равновесия. Хотя все уже знали, что она попала в тюрьму с маленьким ребенком, которого тоже везли в другом вагоне. Через несколько дней ее должны были перевести в другую половину колонии, и отправить на работу по уходу за маленькими детьми. Некоторые ей просто завидовали. Старшая относилась ровно, тем самым ограждая ее от разборок зечек. Она потому и рассказала Глафире про порядки и быт в колонии, чтобы та могла ориентироваться.
В женских тюрьмах с советских времен были и есть свои отверженные. К этой категории относятся те, кто на воле занимался оральным или анальным сексом. Если узнают по ее глупости этот факт биографии, то ей обеспечено брезгливое отношение и полный бойкот. Ее не пустят за один стол с собой, не поделятся присланными с воли конфетами, и будут всячески избегать. Не любят зечки и тех, кто ворует у своих, виновной грозит избиение, а иной раз, и более жестокие издевательства. Но по-настоящему отверженными в женских зонах становятся детоубийцы. К ним относятся так же, как в мужских зонах к педофилам и насильникам. Это самая низшая каста, самые презираемые люди. Стоит зечкам узнать, что с ними в камере находится женщина, которая убила или пыталась убить ребенка, ее жизнь превращается в кошмар. Убивают в женских зонах крайне редко, но цепь изощренных издевательств, избиений и унижений способна довести детоубийцу до суицида.
Такую женщину ловили всей камерой. Прижав в углу, который плохо просматривается из глазка, затыкали рот, и брили налысо. Поскольку та вырывалась, голова у нее оказывалась вся в порезах. Даже если надзиратели замечали возню в камере и пресекали расправу, на голове у женщины все равно оставалась одна или две дорожки. Этого достаточно, чтобы считаться опущенной. После того, как виновную побрили, все обитательницы камеры по очереди справляли на нее малую нужду. «Опущенную» могли пропустить сквозь строй: зечки становились в две шеренги и заставляли несчастную идти между ними. До конца живого коридора дойти удавалось не всем, большинство падали, не добравшись до середины.
Лесбийские связи в женских зонах и тюрьмах не считались чем-то, что роняет достоинство одной из зечек. Жаждущие близости и секса одинокие женщины создают пары, и окружающие к этому относятся вполне нейтрально. Лесбийские пары в местах лишения свободы бывают двух видов. Одна категория называется «половинки». В такой паре обе дамочки выглядят и ведут себя вполне по-женски. Зачастую это «первоходки», которым просто стало одиноко и захотелось тепла и близости. Вторая категория отношений возникает между «коблом» и «коблихой». «Коблом» называют зечку, как правило, «второходку», которая практически лишилась женских черт, и голосом, манерами, фигурой похожа мужчину, да так, что иной раз и не отличишь. Такие «коблы», оказавшись в камере, начинают искать себе пару, флиртовать и заигрывать. Завоевав «коблиху», они ведут себя тоже вполне по-мужски: защищают свою подружку, ревнуют ее, стараются баловать, а иногда и демонстрируют настоящий деспотизм. Бывают и отношения с мужчинами. Чаще они носят платонический характер. Например, если в обслуге или среди надзирателей женской колонии вдруг объявляется мужчина, он становится объектом влюбленности сразу нескольких зечек. Иногда зечки ухитряются крутить романы с заключенными мужчинами. Например, если тюрьмы расположены так, что видны окна или часть двора, по которым водят заключенных. Случайные встречи на пересылках, по дороге в зал суда и т.п. очень подогревают романтические чувства. В большинстве тюрем развита система передачи «маляв», то есть, писем. В этих «малявах» тюремные Ромео и Джульетты и изливают свою любовь. И совсем экзотические способы «любви на расстоянии» бытовали в женских тюрьмах в советское время. Если окна камер мужской и женской тюрьмы бывали расположены друг напротив друга, то женщины устраивали такой трюк: переворачивали одну из своих подруг вниз головой и раздвигали ей ноги, а затем поднимали ее так, чтобы было видно мужчинам. Вскоре после этого по «дорогам» -- веревочкам для передачи «маляв» начинали двигаться … презервативы со спермой. Женщины считали, что таким образом можно забеременеть. Даже ходит множество историй о тех, кому это удавалось. Пускаются на подобные эксперименты по очень простой причине: беременным находятся в местах лишения свободы намного комфортнее. У них лучше питание, их не заставляют работать, да и камера у них самая удобная и светлая, чаще бывают прогулки. Родив, женщина тоже имеет ряд послаблений.
После этого рассказа Глафира поняла, почему многие так завидовали ей и по- разному относились, кто с жалостью, кто со злобой. До последнего оставалась надежда, что получится доказать свою невиновность, хотя бы частично. Даже заслушав приговор и приехав в колонию, она ждала, что вот-вот всё выяснится, и она окажется на свободе. Постепенно Глафира привыкала к лагерной жизни. Для осужденных гнилая картошка была настоящим белым бычком. Весь год, начиная с осени, женщин гоняли в овощехранилище перебирать картошку. Гнилая, отдавалась на кухню, хорошая ссыпалась обратно в закрома. И так изо дня в день, пока не наступала весна и картошка не заканчивалась. Зимой мучал холод, а летом жара и полчища клопов в камерах. Настоящая война была с крысами в столовой. Они словно знали, когда заключенные будут есть и толпами кишели рядом.
Однажды ее вызвали к начальству и предложили льготы за то, чтобы стучать на сокамерниц. Грозили и пугали , если откажется:
« Ты молодая ещё, всю жизнь себе испортишь, а мы поможем, если с нами работать не будешь, и о ребенке подумай», — уговаривали они.
Глафира отказалась. Сокамерницам сказали другое, и в ту же ночь ее избили до полусмерти. Она попала в больницу, а там подхватила сепсис. Буквально полуживой ей сообщили о смерти сына, хотели добить этим известием. Жить не хотелось. Но, она выжила. Ее физически истощенную и морально опустошенную перевели назад в ту же камеру, в какую она попала первоначально. Ей повезло хотя бы в этом, старшей оставалась та же зечка, что и прежде. Она встретила ее, как родную, и с помощью товарок ее более- менее поставили на ноги. Глафира, помня о наказах старшей, старалась ничем не выделяться среди зечек. Повязывала старый платок на уровне глаз, горбилась, наподобие старухи, однако приглянулась одному из начальников. Как то ей передали «подарок» , завернутый в старую тряпку маленький кусок мыла. Она и обрадовалась и испугалась одновременно, ведь за это требовалась расплата. Старшая поучала, скажи, что больная в лазарете подхватила что-то заразное, тогда не сунется. Однако, уловка не прошла, он уже все знал про нее. Вызвав ее в кабинет, он пообещал в обход правил отправить Глафиру на работу на кухню в обмен на близость. На отказ услышала разъяренный крик : « Я все что хочу, то и сделаю с тобой! В ноги сама приползешь!» и велел конвою отвести ее в холодный карцер. Проведенная ночь в карцере стоила жизни, к утру там либо замерзали напрочь, либо умирали от горячки через несколько дней в лазарете . Но и здесь она выжила, видно кто-то сверху следил, что ее время еще не пришло. Тот начальник со злости или еще от чего напился до чертиков и устроил разборку со своим подчиненным. В результате пьяной драки он погиб. Конвоир, будто специально оттягивал время для отправки ее в карцер, жалел, что она там замерзнет. Узнав о драке, он отвел Глафиру в камеру, а ей наказал сказать, что ее якобы вызвали для уборки. В камере ждали пятнадцать пар глаз, готовых поверить во что угодно, только не в это. Но узнав о происшествии, рассудили, что ей повезло. Так прошло три года, наступил …1953 год. Амнистия. Глафира, как и многие другие, вышла на свободу по амнистии.
Дорогие подписчики и читатели! Если вам понравилось, ставьте лайки, комментируйте, делитесь публикацией и подписывайтесь на мой канал. Я всегда рада новым подписчикам!